фото показано с : aif.ru

Своя выгода или безусловная ценность жизни? Каждый решает за себя...

Каждый выбирает для себя. Родину, судьбу или дорогу. Беречься или выходить из дома. Мало из того, что с нами случается, – просто случается. Чаще – нам просто «прилетает обраточка». Директор благотворительного фонда «АиФ. Доброе сердце» Екатерина Донских:– Карантин многое расставил по местам. Кто-то совсем растерялся, кто-то обнаружил скрытые ресурсы. Кто-то ушёл в тень, кто-то вышел из неё. Кто-то искал возможности хайпануть на пандемии, а кто-то – помочь тем, кому хуже. И дело тут не в том, что мы попали в сверхъестественную ситуацию. Почва для этих решений была в человеке всегда.Например, мы завалены читательскими письмами: сообщают о невиданной активизации мошенников. Лжефонды «Доброе сердце» из разных городов страны объявляют сборы, ведут соцсети, их волонтёры ходят по автобусам с ящичками, в которые пытаются собирать пожертвования на наших подопечных или даже на вовсе вымышленных детей. Кризис – время отчаянных поступков. Разгула проходимцев, тех, кто жаждет наживы. И время необдуманных шагов. Обдумывайте же! Даже в мелочах. Например, нам регулярно по ошибке приходят пожертвования «на котят», «для милого трёхлапика»: в природе действительно существует фонд «Доброе сердце», помогающий бездомным животным, но это не мы. Хотя и любим животных.Но больше – людей.Как и те, кто провернул операцию «Гуманитарный рейс», о которой мы рассказываем сегодня. В безвременье сквозь закрытые границы отправить самолёт за чужими детьми, которые иначе ослепнут!.. Нет, это не пандемия подтолкнула к этому решению. Эти люди были готовы к поступку каждый день своей жизни. Раз за разом делая выбор. И осознавая, в пользу чего он.
В последние недели вы выбирали помогать детям, о которых мы рассказывали. Ульяна Никитина, братья Наумовы, Ангелина Казадоева. Да, эти сборы ещё не закрыты, потому что времена действительно непростые.Но... разве дело во временах?Обдумывайте свои шаги. И спасибо за помощь. Ту, что была. И ту, что ещё будет. ***В разгар карантина из «Внукова» поднялся в небо крохотный самолёт с детьми. А пустой аэропорт Женевы выдвинул навстречу прибывшим отряд швейцарской армии... С бутылочками воды и носовыми платками.Так наш Саша Глинщиков нарушил безвоздушное простран­ство, в котором живут россий­ские семьи с раковыми детьми.И ему очень понравилось то, что он увидел.Говорят, один из мальчиков того рейса (5 мам и 5 детей с раком сетчатки) после посадки обнимал крыло самолёта.Нет, это был не Саша. Саше всего 3. Он бы не дотянулся до крыла частного челленджера.
Саша просто спал у мамы на ручках. А она загадывала, чтобы и в этот раз сын мог ответить на вопрос профессора. Уточка или машинка, Alexander?... Анапа пустая. Закрыты киоски с мороженым. «Как будто начало октября», – говорит Катя Глинщикова. Она живёт здесь всю жизнь. К морю они выходят только по вечерам: Саше опасно солнце, от него растёт его рак. Рак можно увидеть невооружённым глазом – стоит только прицельно направить луч фонарика. И зрачок начинает светиться жёлто-лимонным. Как у кошек.
Два года назад, когда сын начал косить, в Москве Глинщиковым сказали так: «Левый глаз удаляем. Завтра. За правый поборемся, но без гарантий, зрение точно не сохраним. Да, вот вам направление на МРТ – проверить, не проникла ли опухоль в мозг. Запись – на конец мая». Дело было в начале апреля.Накануне назначенной операции по ампутации глаза годовалому сыну Катя уже знала, что делать. Про Франсиса Мунье, его русские корни, уникальный метод, высочайший процент излечения, неж­нейших медсестёр и стоимость лечения Кате рассказала девочка из Анапы, вылечившая от ретинобластомы дочь. Деньги на первую поездку собрали в интернете, с визами и паспортами («Мы ни разу в жизни за границей не были!») помогли люди. Через 2 недели от этого дня профессор внимательно склонился над заснувшим от наркоза Сашей... и сказал маме, что левый глаз он сохранит, а на правом даже сбережёт зрение.Так и вышло.Для этого летать в Швейцарию Глинщиковым предстояло каждый месяц. Пока растёт сетчатка, в ней подрываются заложенные бомбочки ретинобластомы. К 7 годам процесс останавливается. С 4 – замедляется. А через 10 лет швейцарские учёные закончат испытания, начнут пересаживать органы зрения – и Саша сможет видеть обоими глазами! Так что сейчас нужно просто, чтобы раз в месяц профессор Мунье смотрел Саше Глинщикову в глаза. Проводил своё лечение. А потом показывал картинки: домик, уточка, машинка... «Что это, сынок!» – «Домик, мам». Или: «Ничего не вижу». И профессор по лицу Кати, без перевода, понимает, каков результат и что делать дальше.Они продержались так 1,5 года. Пока мир не накрыла пандемия. И Глинщиковы оказались взаперти, на изоляции, в Анапе, с раковым ребёнком, у которого глаза светятся, как у кошки.В России и до пандемии никто хорошо не думал о Саше Глинщикове – кроме обычных людей, которые помогли семье собрать за эти годы 16 млн руб. на лечение. Сейчас же до того, что через закрытую границу мальчику из Анапы нужно к швейцарскому профессору, и вовсе никому не было дела.
Кроме Франсиса Мунье. Посла Швейцарии в России – Ива Россье. И Жана-Клода Килли, олимпийского чемпиона 1968 г. и влиятельного бизнесмена, чей отец в войну был лётчиком. На своей вилле на Женевском озере Килли молча наблюдал через экран, как мальчишка тянется обнять крыло самолёта, который он нашёл и отправил за русскими детьми. Из Анапы, Красноярска, Кирсанова, Казани, Челябинска... Потому что «значение имеют только люди». Не слова. Регалии. Или деньги.
Катя Глинщикова и другие мамы, пересекая под сочувствующим взглядом швейцарских армейцев пугающе пустые залы аэропорта Женевы, с удивлением вдруг начали ощущать это на себе. И сцена их жизни уже не напоминала фильм ужасов по Стивену Кингу. Лангольеры отступились. Пожиратели времени. Смысла. Детей.В этот раз профессор увидел у Саши в глазу рецидив: такие большие перерывы опасны...
Следующий гуманитарный рейс должен забрать Сашу в середине июля. Осталось только оплатить очередной этап.Продержаться до 4 лет. До 7. До 13... Сашка как будто в капсуле, и Кате нужно занести её в воздушное пространство будущего. Где всё наконец будет хорошо.Если его сейчас не сожрут лангольеры.– Почему такая большая и богатая страна, как Россия, не может дать своим несчастным детям ни должного лечения, ни человеческого отношения! – в глазах Кати вскипают слёзы гнева. Страха за сына. И мольба.А её Сашка идёт по пустой Анапе, задирает голову к небу и кричит: «Мам, смотри, смотри! Шары! Розовый! Жёлтый!» Катя вглядывается и наконец видит воздушные шары в верхушках тополей. «Точно. Всё правильно. Розовый. Жёлтый». Профессор бы порадовался.Осталось немного. 2 млн руб. Пока Сашка живой. И светится.Мнение экспертаФилипп Ротен, социальный работник клиники Жюля Гонена:– Офтальмологическая клиника – один из передовых центров лечения детского рака: ретинобластомы. Метод внутриартериальной химио­терапии был представлен командой Ф. Мунье в 2008 г., затем – терапия для тяжёлых форм, ранее неизлечимых. В центре лечатся дети из 60 стран. Половина – из России и бывшего СССР. Каждый год поступают 60 новых маленьких пациентов с раком сетчатки. Применяемые в клинике технологии – пока единственный способ, позволяющий избежать энуклеации (ампутации) органов зрения у ребёнка.

Подробнее читайте на aif.ru ...