фото показано с : rusnovosti.ru

Д. НАДИНА: Дарья Надина в студии. Всем добрый вечер, всех поздравляю с наступающими выходными! Сегодня день особый для очень многих школьников - ЕГЭ стартовал наконец-то. И мы будем его ещё долго обсуждать и то, как проходит экзамен, и результаты экзамена, и то, как он меняется.

Ну, а пока о ЕГЭ, и в целом, об образовании поговорим с Любовью Духаниной, председателем комиссии Общественной палаты по образованию и науке. Кроме того, Любовь Николаевна - директор школы «Наследник».

Здравствуйте!

Л. ДУХАНИНА: Здравствуйте!

Д. НАДИНА: Я думаю, что будет уместно сказать, что Вы ещё и победитель праймериз московского. И об этом мы тоже очень много писали, и не только мы.

Любовь Николаевна, по поводу ЕГЭ: экзамен этот существует 15 лет, так его 15 лет и ругают, он меняется каким-то образом, но всё равно угодить всем невозможно, и претензий очень много. У Вас конкретно есть какие-то претензии к ЕГЭ. Считаете ли Вы, как очень многие, и, в частности, как ЗакСобрание Карелии, что ЕГЭ нужно отменить?

Л. ДУХАНИНА: Экзамен, действительно, уже проводится не первый год. На мой взгляд, удалось всем нам освоить саму процедуру единого государственного экзамена. Её уже хорошо знают учителя, дети. Но любой экзамен - это всегда волнение. И сегодня большое количество ребят волновались, когда шли на экзамен.

Мы много критиковали ЕГЭ за качество КИМов - контрольно-измерительных материалов. Но, действительно, ЕГЭ очень серьёзно изменился. Уже сокращена тестовая часть в большой своей части. У нас появилось два уровня экзамена: базовый и профильный. В прошлом году мы впервые так провели математику. По-прежнему остаётся желание увеличивать устную часть или сделать устную часть в тех экзаменах, в которых она пока отсутствует. Например, в литературе, в истории, там, где специалисты считают очень важным иметь возможность слышать, как ребёнок формирует свою устную речь, как он отражает свою позицию по тому или иному вопросу.

Когда говоришь с ребятами, они в качестве минуса ЕГЭ называют беспокойство, связанное с его однократностью. Поэтому считаю, что нам нужно прийти к модели итоговой аттестации, когда ребёнок может пересдать экзамен в этом же году. Если нам удалось бы создать центр независимого тестирования, и ребёнок, допустим, в декабре, январе мог бы пробно сдать экзамен, посмотреть свои результаты и затем выстроить правильно свою подготовку по этому предмету, это снизило бы напряжение у ребят.

Д. НАДИНА: Это Ваше предложение, Ваша позиция или позиция Общественной палаты? Вы, наверняка ведь, там тоже это обсуждали.

Л. ДУХАНИНА: Мы ежегодно проводим горячую линию Общественной палаты, в этом году тоже проводим. По итогам горячей линии мы проводим круглые столы. И абсолютно все считают, что излишнее напряжение в большей степени связано с тем, что ребёнок имеет очень серьёзные риски в связи с тем, что шанс сдать экзамен у него один раз в году, и следующий появляется только фактически через год.

Д. НАДИНА: Тот факт, что в Общественной палате обсуждают создание такого центра независимого тестирования означает ли, что мы можем к этому прийти? Это просто обсуждение, или это будет как-то оформлено и предложено Минобру и президенту?

Л. ДУХАНИНА: Мы можем к этому прийти. Более того, Рособрнадзор уже пробные шаги в этом направлении сделал. Москва в этом направлении разрабатывает фактически модели: в этом году действуют два независимых центра, они пока не наделены статусом, позволяющим принимать Единый государственный экзамен. Но на их базе полностью реализована сама процедура ЕГЭ, и дети в течение учебного года, московские ученики, могли пробно пройти полностью весь экзамен как репетицию.

Д. НАДИНА: А эта история с тем, чтобы позволить школьникам пересдавать прямо в этом же году - что на счёт этой проблемы? Она обсуждается? И когда будет решение?

Л. ДУХАНИНА: Эта проблема обсуждается, но возникает разумный вопрос: если ребёнок не смог показать высокий результат, то причины этому могут быть самые разные: может, излишнее давление, а может быть, просто ребёнок ещё не готов надлежащим образом. Если ребёнку удастся справиться с волнением, то тогда он может повысить результат. А если причиной этому является, всё-таки, недостаточный уровень знаний, то вряд ли можно пересдать на серьёзно повышенные баллы через три дня, через неделю, через две. Здесь дискуссия находится в пространстве определения сроков, через которые разумно давать такое право.

Д. НАДИНА: Есть предмет, по которому ЕГЭ следовало бы отменить. Я уже не говорю так, огульно: просто отменить. Это, по-моему, ЗакСобрание Карелии хотят отменить, в Госдуму внесли предложение. А всё-таки есть же какие-то предметы отдельные, по которым не следует сдавать Единый госэкзамен или нет?

Л. ДУХАНИНА: Сегодня мы Единый госэкзамен пока сдаём не по всем предметам. Мы сдаём, всё-таки, два обязательных предмета и предметы по выбору - те предметы, которые нужны для поступления в высшее учебное заведение.

Если ребёнок не хочет поступать в высшее учебное заведение, ему для получения аттестата достаточно сдать базовую математику и русский язык. И если вдруг он примет решение через несколько лет поступать в вуз, тогда он может ещё раз повторить процедуру Единого государственного экзамена, и уже сдать и другие предметы, показать свой уровень и поступать в высшее учебное заведение. Мы не сдаём сегодня ЕГЭ по всем предметам.

Д. НАДИНА: Нет, я понимаю это, безусловно. Я и сама, кстати говоря, сдавала ЕГЭ, потому что жила в регионе, где в качестве тестирования это всё проводилось, где «обкатывали» эту систему, поэтому знаю, что это такое.

Но, тем не менее, тот же самый, например, иностранный язык.

Л. ДУХАНИНА: Да, сдаём.

Д. НАДИНА: Но не кажется ли Вам, что есть какой-то из предметов, который сейчас сдают в качестве ЕГЭ, а сдавать его в таком виде не следует?

Л. ДУХАНИНА: Мы считали, что завышенные требования по математике предъявляются абсолютно ко всем ученикам. И поэтому Общественная палата вышла с предложением разделить экзамен по математике на два уровня: базовый и профильный. Фактически профильный уровень сдают те ребята, которым математика нужна для обучения по профессии, где знание математики, высшей математики является обязательной частью уже будущей их образовательной траектории. А для детей, которым математика нужна фактически только для жизни, для использования каких-то математических знаний в реальной жизни, тем предложен экзамен на базовом уровне.

И в прошлом году страна уже с этой задачей справилась.

Д. НАДИНА: Понятно. Я поняла, у Вас каких-то таких претензий нет по другим предметам?

Л. ДУХАНИНА: Мы сегодня не сдаём лишних экзаменов по ЕГЭ. Мы сегодня сдаём реально минимум: русский, математику и те предметы, которые нужны для того, чтобы претендовать на поступление в высшее учебное заведение. Если бы мы сдавали, допустим, 12 предметов ЕГЭ, а нам нужно было бы для поступления в вуз всего три, тогда можно было бы обсуждать эту тему. Хотя некоторые утверждают, что, наоборот, нужно увеличивать количество экзаменов, сдаваемых в формате ЕГЭ, и аргументируют это тем, что в некоем историческом прошлом в российском образовании выпускники сдавали по 7-8 экзаменов. Такая точка зрения есть.

Инициаторы этой точки зрения считают, что таким образом мы будем повышать качество образования по тем предметам, по которым сегодня нет ЕГЭ.

На мой взгляд, качество образования по предметам повышают учитель и ученик, ежедневно трудясь в рамках школьной программы. И это более надёжный способ, нежели вывешивать каждый раз жёсткий барьер, который нужно почему-то преодолеть. Всё-таки в системе образования нужно больше базироваться на ситуации создания психологического комфорта для развития ребёнка, и доверия по отношению к ребёнку, а не создания большого количества строгих барьеров.

Д. НАДИНА: Ещё одна претензия к ЕГЭ, которая исходит от общественности, мне кажется, абсолютно ото всех: экзамен ужасно нервный. Вот это не то же самое, что писать контрольную, даже директорскую контрольную. Там и то поспокойнее как-то, чем на ЕГЭ: и то, что там надо через рамки проходить, и лишний раз в туалет тебя не выпустят, и прочее, прочее, прочее. Не кажется ли Вам, что это излишнее давление на школьников? Это итак большие нервы, а ещё дополнительные вот эти все рамки.

Л. ДУХАНИНА: Действительно, появление рамок, камер является элементом, который, всё-таки, давит на ребёнка. Но надо объективно сказать, что начинали мы ЕГЭ без камер и без рамок. Просто наше нечестное поведение на экзамене, привело к тому, что экзамен, задуманный как объективный, стал переставать таким быть. Потому что, когда некоторые дети позволяли себе списать, а другой ребёнок, хорошо воспитанный, относящийся к экзамену как к возможности проявить реальные свои знания, объективно пишет, - они оказывались у нас в неравных условиях. Фактически это стало вынужденной мерой.

Д. НАДИНА: В общем, это просто такой шанс создать для всех равные условия?

Л. ДУХАНИНА: Да.

Д. НАДИНА: Я, например, когда сдавала ЕГЭ, у нас было попроще: у нас телефонами в туалетах пользовались. Я тоже пыталась даже позвонить. Но трубку не взяли на том конце, поэтому пришлось писать самостоятельно.

Но вот, например, одна моя приятельница сдавала экзамен в отдельном классе. Их туда свезли со всего города, за дополнительную плату их свезли всех вместе, выдали им сначала эти экзамены, листочки КИМа, потом эти КИМы забрали, за них кто-то это всё написал, вернул им. И потому каждый получил свои законные 100 баллов за эту процедуру. И она об этом рассказывала всем друзьям, нисколько не смущалась. Цена вопроса - я уж не помню - что ли 30 тысяч рублей. Хотя по тем временам деньги весьма приличные. Это было уже больше 10 лет назад. Сейчас такие истории возможны?

Л. ДУХАНИНА: Такие истории были массовыми первые 2-3 года проведения экзамена. Нам на горячую линию Общественной палаты звонили и организаторы проведения ЕГЭ, которые спрашивали у нас подсказки, как запечатывать конверты, как распечатывать конверты, как правильно оформлять. Звонили и дети прямо из аудитории с просьбой подсказать, как правильно написать ответ. И мы изучали, какие ситуации складывались в той или иной территории, в том или ином ППЕ, затем вместе с Рособрнадзором обсуждали их и вырабатывали способ противодействия.

Вот та ситуация, о которой Вы сейчас говорите, уже невозможна, потому что распределение по аудиториям теперь осуществляет компьютер, человек не имеет права самостоятельно распределять детей, и поэтому ни одно должностное лицо не может сегодня создать команду любимчиков по тому или иному принципу и посадить в отдельный кабинет.

Д. НАДИНА: А если говорить о проценте нечестных оценок. Всё-таки, я понимаю, что стремятся каждый год истребить несправедливость на этих экзаменах. Но, тем не менее, у Вас есть предположение, какой процент сданных работ выполнен нечестно: с помощью учителей, с помощью каких-то посторонних лиц, в процентном отношении?

Л. ДУХАНИНА: Думаю, что последние два года в условиях камер, строгого прохода это меньше, чем статистическая погрешность. Это маленький процент.

Д. НАДИНА: И последнее: вот сейчас экзамены стартовали, узнаем результаты уже через месяц. В прошлом году было много разговоров на тему того, что хуже сдают, поэтому и планку опустили для получения тройки, да? Насколько я понимаю, стали хуже сдавать. Это всё связали с тем, что экзамен стал честным: раз он честный, значит, и сдают как знают, а знают зачастую довольно плохо. В этом году берётесь предсказать, каким будет средний балл, много ли будет 100-балльников и тех, кто не сможет сдать?

Л. ДУХАНИНА: Думаю, особо много 100-балльников не будет, потому что 100 баллов получить - это очень, очень сложная задача. Более того, высокобалльные работы перепроверяются, и это уже известно регионам, и поэтому регионы не могут себе сегодня позволить где-то посодействовать кому-то в повышении баллов.

У детей есть возможность процедуры апелляции. И поэтому, если дети увидят, что ребёнок, который, они считают, хуже знает предмет, но он получает более высокие оценки, а сам ребёнок получил более низкие, то ребёнок, как правило, принимает решение идти на апелляцию, и апеллирует свою работу.

Что касается минимального проходного балла - я очень надеюсь, что его понижать больше никогда в истории страны не придётся, а через некоторое время мы сможем реально его повышать.

Д. НАДИНА: Я, например, помню, нам всегда говорили: обязательно подавайте на апелляцию - апелляция всегда добавит вам хотя бы 5 баллов, отнять - не отнимут, но всегда обязательно добавят. Так ли это? И сейчас так же работает эта схема?

Л. ДУХАНИНА: Действительно, решения всегда принимаются в пользу ребёнка. Этот принцип действует не только на этапе итоговой аттестации, в российском образовании он действует в период всего обучения ребёнка. Мы помним, что, если у ребёнка есть оценка за год и оценка за экзамен, то в пользу ребёнка принимается решение. И сегодня очень многие дети получают повышение баллов. Я бы не сказала, что это пять баллов, чаще это, всё-таки плюс один, плюс два балла на апелляции.

Д. НАДИНА: Плюс один, плюс два - маловато, конечно, будет.

Л. ДУХАНИНА: Хочется больше, конечно.

Д. НАДИНА: Хочется больше. Вот в былые, лихие времена поинтересней было. Спрашивают про Кавказ: «В этом году опять на Кавказе одни отличники и вундеркинды будут?»

Л. ДУХАНИНА: Уже прошлый и позапрошлый год показали реально другую картину по Кавказу: Кавказ организует объективно экзамен, и реально их результаты прошлого года это показывают. Они у них невысокие, особенно по русскому языку.

Д. НАДИНА: Давайте несколько звонков примем, слушатели обрывают телефон. Надевайте наушники. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Я Вам писал, что в прошлом году сын моего товарища отдал 50 тысяч рублей - и всё хорошо. Действительно, 100 баллов не делают, делают поменьше, делают проходной балл. Поэтому это, на самом деле, просто структуры образовательные, которые отчитываются за нарушения, стали заниматься, наверное, подтасовкой или ещё чем-то.

Д. НАДИНА: А где это? В каком городе было? В Москве? В Петербурге?

СЛУШАТЕЛЬ: В Петербурге.

Д. НАДИНА: Слушайте, интересно. А школа какая, скажите?

СЛУШАТЕЛЬ: Я не буду вам называть для того, чтобы кто-то пострадал. Зачем? Вы поймите, это сплошь и рядом. Просто стали умело всё это скрывать.

Д. НАДИНА: Спасибо!

Л. ДУХАНИНА: Я понимаю, что мы должны предложить сейчас ещё один механизм перепроверки - перепроверки работ не только 100-балльных, но и находящихся в высоких баллах. Так я Вас услышала?

СЛУШАТЕЛЬ: Правильно, да.

Л. ДУХАНИНА: Спасибо большое за предложение!

Д. НАДИНА: Давайте ещё один звонок. Здравствуйте! Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день! Роман, Москва. Пару наблюдений: во-первых, по близким мне людям, по друзьям-товарищам, по моему поколению, все мы в прошлом были преподавателями вузов, кандидатские, докторские защищали, соответственно. Но получилось так, что докторские поменяли, в основном, работаем либо в банковской сфере, либо в бизнесе. Квалификация нынешних преподавателей, как высшей школы, так и средней школы, во-первых, дифференцирована и очень понижена. Когда учитель не знает, что в Африке бывают пингвины, и доводит ребёнка до слёз, буквально в прошлом году была такая ситуация с ребёнком моего друга. Но это просто смешно, когда ребёнок сам в Африке видел этих пингвинов, а учитель этого просто не подозревает и так далее.

Л. ДУХАНИНА: Действительно, вопрос подготовки педагогов - сегодня архиважный вопрос, и он касается как знания своего предмета, так и знания определённых педагогических технологий, современных педагогических технологий. И на уровне России сегодня активно обсуждается вопрос новых программ подготовки педагогов. Это, действительно, архиважная задача.

Если педагог не будет соответствовать ребёнку, то целесообразности в таком обучении может не оказаться.

Д. НАДИНА: Я помню в своё время Дмитрий Медведев, по-моему, ещё в бытность президентства, делал предложение приглашать в школы не педагогов, а просто хороших профессионалов. Допустим, настоящий геолог, его пригласить вести географию. По-моему, не удалась эта вся история.

Л. ДУХАНИНА: Многие школы пользуются таким приёмом, и эти люди, действительно, привносят в школьное пространство повышение интеллектуального уровня. Единственное что - не всем удаётся справиться со структурой урока и с какими-то педагогическими приёмами. Но они быстро это осваивают. Это правильное направление, в целом, усиления педагогических кадров школы.

Д. НАДИНА: Ещё один довольно важный вопрос - это соотношение баллов, которые получает ребёнок на ЕГЭ, и его реальные оценки. Действительно, сложно понять, если ты получил 80 баллов - это что: «пятёрка» или это «четвёрка»? Если у тебя 50 баллов - это у тебя 2,5 или это, не знаю, хорошая «троечка». Как всё это понять, и неоднократно ведь звучали предложения изменить балльную систему в школе. Как Вы к этому относитесь?

Л. ДУХАНИНА: Действительно, одной из зон, которая сложно понимаемая в ЕГЭ родителями, является их непонимание, чему соответствуют баллы ЕГЭ по оцениванию по школьной программе. Эксперты не дали нам шкалу соответствия, и понятно, почему - потому что она в разных предметах разная. И это сложно для обычного человека.

В то же время 100-балльная система является более точной при оценивании ребёнка. Например, «пятёрка» в школе: «пять с минусом» - это «пять», «пять» - «пять», «пять с плюсом и с двумя плюсами» - это тоже «пять». Но дети, зная уровень знаний каждого, понимают, что» пять с двумя плюсами» и «пять с минусом» - подчас это достаточно большая разница. И детям психологически несколько обидно, что они одинаковую отметку имеют в своём аттестате. Да, «пять», но разница очень большая. Поэтому нам важно продолжить обсуждение о шкалах оценивания и добиваться ситуации, когда любая шкала оценивания, которая используется в итоговой аттестации в системе образования, станет понятной нашим родителям, да и нам, и детям.

Д. НАДИНА: Какая балльная система кажется Вам наиболее привлекательной? Десяти-, стобалльная, если уж мы говорим о том, чтобы отказаться от пятибалльной системы, которая фактически сейчас три оценки из себя представляет: «три», «четыре», «пять». Какая?

Л. ДУХАНИНА: Некоторые школы имеют уже опыт, когда они выстраивали внутреннюю систему оценивания и по 10-балльной, и по 100-балльной системе. Важно, чтобы между тремя системами: пятибалльной, десятибалльной и стобалльной было чёткое соответствие. Но чем больше баллов, тем точнее оценка.

Д. НАДИНА: Но, в любом случае, в аттестат-то они вносят тоже «5», «4», «3». У них есть внутренняя десятибалльная?

Л. ДУХАНИНА: А в аттестате пока «5», «4», «3». Может быть, через какое-то время мы можем прийти к ситуации, когда в аттестате будет стоять: «Аттестован по предмету» и прикладываться сертификат с баллами по 100-балльной системе.

Д. НАДИНА: И, всё-таки, если, действительно, уже не раз поднимался этот вопрос, в случае, если это будет в очередной раз обсуждаться у вас на комиссии в Общественной палате, Вы то будете склонны к какой? К десяти- или к стобалльной системе? Что ближе к реальности, что быстрее введут, если введут?

Л. ДУХАНИНА: Легче ввести десятибалльную, потому что меньше градаций - легче разделить. Стобалльная система может потребовать очень серьёзной проработки. И одна ситуация, когда мы используем стобалльную систему при отработанных с точки зрения профессионалов, профессионалами отработаны КИМ, когда есть вес у каждого задания. И другая ситуация, когда стобалльную систему начнёт использовать каждый учитель. Его нужно очень чётко научить правильно это использовать.

Д. НАДИНА: Вы говорили, что вы обсуждали такую возможность в Общественной палате, и к этому возвращаетесь. И я правильно понимаю, что это не просто там поговорить, а это, действительно, может к чему-то привести, вылиться во что-то в случае одобрения Минобра?

Л. ДУХАНИНА: Действительно, любые обсуждения, особенно обсуждения, которые строятся на базе уже проведённых проб образовательными организациями, могут привести к появлению нового в системе аттестации наших детей.

Д. НАДИНА: Было немало резонансных историй, в последние дни особенно, на фоне окончания учебного года. Во-первых, история с учительницей из Златоуста, которая занималась с первоклассниками, которую обвиняют в том, что она была слишком жёсткой с ними. Сегодня, последнее сообщение: у неё загорелся частный дом, пока её не было дома. Ни её, ни мужа не было внутри. Есть подозрение, что это был поджог. И, собственно, тут уже начинают говорить о какой-то настоящей травле по отношению к этой учительнице, которая была очень строга со своими учениками. Что Вы по этому поводу думаете? И часто ли жёсткость, принципиальность педагога оценивают как жестокость? И где грань между жестокостью педагога и его принципиальностью и строгостью?

Л. ДУХАНИНА: Любая граница подвижна, и она разная в разных конкретных случаях, в зависимости от ситуации. Самое главное сегодня нам не превращать пространство образования в пространство конфликтов, пространство недовольства, неудовлетворённости действиями, учителем, учеником, родителем. Нам нужно понять, что пространство образования - это пространство совместной деятельности. И чем внимательнее мы друг к другу, тем более результативно мы будем работать.

Д. НАДИНА: Вы как-то расплывчато ответили.

Л. ДУХАНИНА: Каждая ситуация для того, чтобы её оценить, требует достаточно детального обсуждения. Но то, что поджог дома не может быть средством решения любого конфликта - это однозначно. Не может использовать учитель окрик, обиду по отношению к ребёнку как приём педагогической деятельности. Это просто очевидно.

Д. НАДИНА: На прошлой неделе были новости о том, что в Дагестане родственники школьника побили приструнившую его учительницу, там уже, правда, и проверку полиция начала. Вообще мы истории о рукоприкладстве довольно часто видим: то ученики бьют учителей, то учитель указкой или ещё чем-нибудь поддать может. Но, как правило, ученики в последнее время стали невероятно агрессивны. Не кажется ли Вам, что учитель - не самый защищённый сейчас человек? И нужны ли какие-то дополнительные меры его защиты со стороны государства?

Л. ДУХАНИНА: Учитель сегодня, действительно, не самый защищённый человек. Государство должно прикладывать усилия для того, чтобы защищать учителя. Но мы, в целом общество, должны прикладывать усилия, чтобы научить и нас самих подчас, и детей умению бесконфликтного выхода, даже в условиях серьёзного конфликта. Нам нужно научиться культурным формам выхода из сложных проблем, а не использовать те методы, которые были, может быть, даже считались достойными: рукоприкладство, бой, дуэль, поджоги - два века назад либо век назад.

Д. НАДИНА: Нужна ли какая-то законодательная инициатива? Всё-таки, Вы победили в праймериз. И Вы, насколько я понимаю, теперь будете в Госдуме работать. Вероятность, по крайней мере, очень велика, да?

Л. ДУХАНИНА: Я поняла, что я могу претендовать на участие в выборах, потому что имею некую поддержку населения.

Д. НАДИНА: Так вот, Вы, будучи депутатом Госдумы, в перспективе будете предлагать какие-то законопроекты, которые смогут защитить учителя дополнительно?

Л. ДУХАНИНА: Одна из моих задач, которые я перед собой ставлю, является задача защиты учителя, повышения его социального статуса, повышения его экономического благополучия.

Д. НАДИНА: А законопроекты у Вас какие-то уже есть? Есть какая-то база?

Л. ДУХАНИНА: Есть ряд идей. И это не только поправки в закон об образовании, но это и соответствующие поправки, может быть, в Трудовой Кодекс или в иные нормативно-правовые акты, Кодекс об административно-правовых нарушениях.

У нас сегодня нерешённым является вопрос ответственности между родителями, школой и ребёнком. Есть такой простой пример: кто отвечает за выполненные домашние задания? Ребёнок? Учитель? Родитель? Родители говорят о том, подчас, что учитель должен мотивировать ребёнка на выполнение домашнего задания, что родитель не должен даже спрашивать, выполнил ребёнок домашнее задание или нет. Ребёнок, особенно если возраст начальной школы, начала средней школы, он не всегда ещё требователен к себе, он не имеет навыки должной организации своего рабочего дня. Он может что-то запамятовать, что-то забыть. В разных государствах есть разная система ответственности. И нам нужно достигнуть общественного договора: кто за что отвечает в тот период, когда учится ребёнок.

Д. НАДИНА: Любовь Николаевна, возвращаясь к праймериз, и к результатам таким неожиданным, журналисты многие были удивлены, потому что, например, Пушков - медийная фигура, не прошёл. Максакова, которая тоже с обложки каждого журнала смотрит - тоже не прошла праймериз. В Москве внезапно Вы добились успеха, Рисин - тоже не самая медийная в последние годы фигура. Вам как кажется, это почему произошло? И был ли включён административный ресурс?

Л. ДУХАНИНА: Административный ресурс включён не был. Я думаю, что выбор кандидатов для будущего голосования показывает выбор тех направлений, тех сфер жизни человека, в которых люди ожидают изменения. Многие переживают за ситуацию в системе образования, многие изменения, которые происходили, одновременно своим позитивным результатом привели к неожиданным результатам, которые не устраивают население.

Не устраивает население рост платности образования, в том числе в дошкольном и дополнительном образовании. Люди хотят, чтобы наши выпускники профессионального образования имели возможность трудиться по профессии. Сегодня существуют проблемы с трудоустройством. И много-много других ожиданий, которые базируются на их беспокойствах.

Поэтому они хотят, чтобы в Думу прошли те люди, которые являются авторитетными экспертами в этом направлении, и на которых они рассчитывают, что они смогут менять такую ситуацию, смогут изменить её.

Д. НАДИНА: А Вы сейчас партийный человек?

Л. ДУХАНИНА: Нет, я беспартийный человек.

Д. НАДИНА: Вы не в «Единой России» состоите. В случае, если Вас выберут как депутата Госдумы, вы будете там представлять «Единую Россию»? Или Вы будете там независимым депутатом?

Л. ДУХАНИНА: «Единая Россия» не требует вхождения в члены партии. Она просто сегодня провела процедуру, в которой предложила принять участие как членам партии, таки и беспартийным.

Д. НАДИНА: Вы будете вступать? Потом, если предложат?

Л. ДУХАНИНА: Пока не планирую.

Д. НАДИНА: Как вообще относитесь к этим политическим силам? Всё-таки, принадлежность к той или иной партии сразу помогает понять, кто перед тобой, условно, да? Например, у многих наших слушателей не самое приятное отношение к «Единой России». Всякий раз, когда мы проводим голосование, не очень хотят поддерживать партию власти, потому что на неё возлагают ответственность за все проблемы, которые есть у нас в последние годы. С другой стороны, «Единая Россия» - партия у власти. Как Вы к этому относитесь? Для Вас партийность имеет какое-то значение?

Л. ДУХАНИНА: Естественно, что граждане ответственность за ситуацию в России возлагают на «Единую Россию», потому что это правящая партия, и это большинство членов Государственной Думы. И поэтому ответственность за все принятые законы ложится сейчас на членов «Единой России».

Я думаю, что в стране нужно формировать государственную политику, базируясь не на межпартийных дискуссиях различных партий, а выстраивать государственную политику, ориентируясь на запрос гражданского общества.

И тогда у нас будет возрастать верховенство закона и народовластие.

Мы создали механизмы: муниципалитеты, различные другие формы самоуправления - нам важно, чтобы в политике, проводимой государством, нашли отражение чаяния наших граждан.

Д. НАДИНА: Традиционное голосование запускаю: вы поддерживаете нашу гостью или вас не устроило что-то?

Несколько звонков примем. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Олег, Москва. Сегодня полдня обсуждается эта тема - образование. Очень много звонивших говорят об одном: о качестве преподавания в средних школах. И все, кто начинает отвечать на этот вопрос, приходят к каким-то долгим рассказам, сводящимся к демагогии на тему того, что нужно увеличить уровень самих преподавателей. А давайте обсудим: хорошо, пять баллов или десять баллов, или сто баллов. Никто ещё из присутствующих у вас в студии не ответил на вопрос: а как повысить качество преподавания? Я считаю, что пока преподаватель не будет ежегодно отвечать за результат своей работы, и качество преподавания будет на низшем уровне.

Д. НАДИНА: Спасибо! Согласны с такой формулировкой?

Л. ДУХАНИНА: Да. Это, действительно, так. Нам нужно выстроить очень объективную систему оценивания результата. И тогда мы сможем, действительно, завязать ответственность учителя на результат.

Пока у нас нет достойной системы индивидуального оценивания, оценивания индивидуальных результатов. Принципиальная позиция абсолютно верная.

Д. НАДИНА: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, я не согласен с Вашей гостьей. Она говорила про справедливость проведения ЕГЭ. Ведь известен такой уже интернет-метод, как «дагестанское ЕГЭ», «ингушское ЕГЭ». Каждый год одно и то же. Посмотрите, как там проходит. Вот это справедливость, по-Вашему?

Л. ДУХАНИНА: А Вы считаете, что в Дагестане не происходит улучшение с точки зрения организации ЕГЭ?

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, оно ещё ниже, даже чем оно есть: они получают низкие баллы, а они должны быть ещё более низкие. Вот посмотрите, каждый год в интернете выкладываются ролики на YouTube.

Л. ДУХАНИНА: Спасибо большое! В этот период, который стартует с понедельника, мониторинга, который проводит Общественная палата, обратим особое внимание на эти регионы. Спасибо за Ваше наблюдение!

Д. НАДИНА: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Я - преподаватель музыкального колледжа, где 11-летнее общее и специальное образование. Мы воспитываем музыкантов широкого профиля, хотя это дирижёрский колледж, дирижёров учим. У нас школьная система и Федеральный государственный образовательный стандарт, мягко говоря, не устраивает. Есть ли возможность для колледжей специального профиля сделать отдельную систему стандартизирования? Или мы обязаны будем встраиваться в это, потому что по многим пунктам мы просто не выдерживаем этой стандартизации.

Л. ДУХАНИНА: Думаю, что нужно двигаться именно в этом направлении: разработать, как Вы называете, специализированный стандарт. Но достаточно будет сделать примерную образовательную программу, в которой учесть все Ваши пожелания, потому что колледжи наши творческого направления всегда показывали очень высокие результаты. И нам важно сохранить качество преподавания именно творческих предметов.

Давайте вместе объединим с вами усилия, и я обращусь в Министерство культуры и Министерство образования для того, чтобы решить эту задачу. Это архи важно.

Д. НАДИНА: А у нас много таких колледжей, особенных, по стране?

Л. ДУХАНИНА: У нас достаточно таких колледжей, потому что они - каждый по своему направлению: дирижёрское направление, исполнительские по разным музыкальным инструментам, хореографические училища. И эти вопросы возникают.

Д. НАДИНА: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, мне очень понравился сейчас ответ Вашей собеседницы, которая сказала: «Спасибо за звонок, мы обязательно обратим внимание на эти регионы», - то есть надо было звонка этого дождаться, а до этого ни не в курсе были, да?

Л. ДУХАНИНА: Нет, мы видим статистику. Но статистика последнего года пока показывает резкое снижение баллов, что говорит о том, что регион, всё-таки, начал предъявлять определённые требования. Звонивший же говорит о том, что, по его оценкам, баллы должны быть ещё ниже. Но мы проводим в случае наличия наших замечаний и встречи с губернаторами, и обсуждаем реально те звонки и жалобы, которые поступают на горячую линию Общественной палаты, и меры, реально, принимаем. Я думаю, что нам нужно одновременно с ужесточением ЕГЭ думать о качестве преподавания и о том, чему нам удаётся научить детей, чтобы у детей не было необходимости пользоваться недостойными приёмами при сдаче.

Д. НАДИНА: Это Любовь Духанина, председатель комиссии Общественной палаты по образованию и науке, директор школы «Наследник». Любовь Николаевна, спасибо! Я подвожу итоги голосования: 25% наших слушателей Вас поддерживают. Поздравляю Вас с окончанием учебного года!

Л. ДУХАНИНА: Спасибо большое!

Подробнее читайте на rusnovosti.ru ...