фото показано с : rusplt.ru

История о свободе, которую так легко потерять и так трудно приобрести

Закат СССР начался с пражской весны 1968 года. На излёте 60-х Чехословакия была одной из самых благополучных стран соцлагеря. Те, кому удалось вырваться в Прагу, были восхищены. Прилавки заполнены товарами. Никаких очередей. Чехи и словаки не только обеспечивали себя, но и успешно поставляли свою качественную продукцию в разные уголки мира. Славилась своим качеством чехословацкая обувь, за которой выстраивались огромные очереди в советских магазинах. Долговечные чешские трамваи до сих пор колесят по улицам некоторых городов России.5 января 1968 года от руководства Коммунистической партией Чехословакии был отстранён причастный к репрессиям 63-летний консерватор Антонин Новотный, занимавший пост главы КПЧ 11 лет. Новотный совмещал два поста – президента страны и руководителя правящей партии.Его место на посту главы КПЧ занял сравнительно молодой 46-летний Александр Дубчек. Кандидатура этого человека не вызывала опасений у советского правительства. Детство и юность Дубчека прошли в СССР, где он прожил 18 лет. Кандидат на пост главы КПЧ был уважаемым человеком, участником антифашистского восстания, коммунистом, отучившимся в московской партшколе, лидером компартии Словакии.Дубчек ни разу не был уличён КГБ в антисоветских настроениях. Напротив: как полагали «наверху» и в кулуарах Лубянки, это был человек с «советской закалкой». А в предлагаемых обстоятельствах 1968 года это было особенно важно. США проигрывали войну во Вьетнаме. В Советском Союзе напряглись, посчитав, что «янки» могут отомстить за обидное поражение на качественно другом участке советско-американских баталий — в одной из стран социалистического лагеря. В Чехословакии, например.Социализм с человеческим лицомДубчек немало удивил советских партийных руководителей своим первым заявлением. Он предложил построить особый вид социализма — «с человеческим лицом». Пока что в Кремле не совсем понимали, о чём идёт речь, но не на шутку испугались, когда на чехословацком ТВ появились очень смелые передачи. А в газетах пропала цензура и стали обсуждаться болезненные темы.Везде висели прежние трафареты, гласившие, что советская школа, советский образ жизни и даже (!) советский карандаш является образцом для чехов и словаков. Но в этой «нарочитой подобострастности» вдруг начал прослеживаться элемент сатиры. Над Советским Союзом издевались?В печати, на радио и на ТВ начала просачиваться критика советского строя, на что немедленно отреагировали комитетчики, сидевшие в посольстве СССР в Чехословакии. О происходящем сообщили в МосквуВ феврале 1968 года дорогой Леонид Ильич в срочном порядке засобирался в Чехословакию. Повод был! 20-летие прихода к власти чехословацкой компартии. Помимо Брежнева в Прагу поехали и другие товарищи, руководители коммунистических партий стран Варшавского договора. Тревогу по поводу «распоясавшейся» Чехословакии испытывал не только Брежнев. Но последнее слово было именно за ним.Дубчек вёл себя крайне осторожно и едва ли не на крови клялся в верности советскому строю и преданности идеалам коммунистической партии. Выступая перед товарищами, и сам Леонид Ильич назвал происходящее в печати и на ТВ «внутренним делом Чехословакии». А вот его приватные диалоги с Дубчеком были напряжёнными. Глава советского государства несколько часов достаточно строго беседовал с главой КПЧ, пытаясь понять, чем же на самом деле он «дышит»? И чего от него стоит ждать?Прежний руководитель КПЧ Антонин Новотный оставался «номинальным» президентом Чехословакии вплоть до 22 марта 1968 года. Но роль первой скрипки в стране играл Александр Дубчек. 22 марта Новотный освободил пост президента, уступив его генералу Людвику Свободе, человеку, воевавшему в составе РККА и прошедшему с боями от Харькова до Праги. Однако пока что его функции сводились к представительским. Кроме этого Свобода был главнокомандующим вооружёнными силами Чехословакии.Фаворитом чехов и словаков был Дубчек, популярность которого росла день ото дня. Он был лидером, не только подарившим нации глоток живительной свободы, но и прекрасным оратором, выступавшим без бумажки, танцевавшим с людьми на майских праздниках национальный танец — чардаш.Глава Компартии пытался сохранить хоть какой-то баланс между двумя лагерями президиума ЦК КПЧ. Одна из групп боролась за реформы, тяготея к построению «буржуазной Чехословакии». Вторая была чётко ориентирована на политику СССР и стран социалистического лагеря.Чего же хотелось Александру Дубчеку, колебавшемуся между двух лагерей президиума ЦК? Двух немыслимых и несоотносимых вещей: сохранить приверженность устоям социализма (читай – усыпить бдительность патриархов партийного консерватизма), и поддержать реформаторов. Дать людям жизни!Об опасениях советской верхушки было известно. Но ввести вновь цензуру в обществе, успевшем глотнуть свободы, было невозможно, как нет возможности затолкнуть зубную пасту назад в тюбик. Героями газет стали участники появлявшихся в стране политических клубов (ведь была провозглашена свобода слова и собраний!). В стране прошли митинги, на которых стали появляться лозунги, казавшиеся Кремлю откровенно антисоветскими:«Чехословакия – сердце Европы, а не провинция СССР!»Творческая интеллигенция активно поддержала оппозицию. Были опубликованы повести и романы авторов, произведения которых до этого находились под строгим запретом. Злободневные театральные постановки, фильмы, лежавшие годами на полках – всё это появилось в 1968-м. Но было интересно жителям Праги и крупных городов страны. Население Чехословакии, проживавшее в деревнях, оказалось далековато от «политической повестки».Антикоммунистические настроения вызывали смущение у значительного количества чиновников государственного аппарата, пытавшихся намекнуть Дубчеку на то, что страны-нарушители международных соглашений бывают жестоко наказаны.Раскол в КПЧ усиливался. Количество людей, во всеуслышание требовавших выхода Чехословакии из Варшавского договора, росло. В Москве и странах соцлагеря опасались, что ситуация начнёт развиваться по венгерскому сценарию 1956 года. Там уличные манифестации обернулись массовыми расправами над коммунистами. Некоторые из них были повешены на фонарях. В разное время нешуточные волнения были в ГДР и Польше.Напуган был лично дорогой Леонид Ильич. Размышляя над ситуацией, он задал риторический вопрос: «Социализм с человеческим лицом! А у меня какое лицо? Нечеловеческое, что ли?!»Наступил апрель. Партийные руководители Польши и ГДР требовали силового урегулирования ситуации в Чехословакии, опасаясь бунтов у себя.В Болгарии и Венгрии полагали, что можно обойтись без применения силы. Но против ввода войск, если ситуация выйдет из-под контроля, не возражали даже они. А Брежнев? Поначалу глава советского государства был не согласен с использованием армии, демонстративно склоняясь к тому, что действенными могут быть и «одни лишь дипломатические меры».В Чехословакию приезжали «на разведку» члены политбюро (например, Алексей Николаевич Косыгин). Он пытался образумить пражскую верхушку и допытывался:«Вы за руководящую роль партии или нет?!»Внимательно наблюдали за происходящим и политологи западных стран, понимавшие, что Чехословакия вполне созрела для того, чтобы широко шагать по буржуазно-демократическому пути.По официальным данным 15 июля 1968 года руководство ЧССР было вызвано на ковёр в Варшаву, где собрались лидеры стран Варшавского договора, чтобы окончательно расставить «точки над i» и задать прямые вопросы Дубчеку и членам президиума ЦК, игравшим на его стороне. Вроде бы чехи не приехали. Но Дубчек утверждал, что его и членов чехословацкого политбюро никто и никуда не приглашал.А стоило ли? Можно ли представить себе этот бессмысленный диалог с партийным руководством страны, где бешеный воздух свободы носился по улочкам Праги, а народ давно требовал досрочных выборов, чтобы отнять в предлагаемых обстоятельствах многопартийной системы роль первой скрипки у компартии?Брежнев, выступавший первым, предложил объявить Чехословакии экономическую блокаду. Лидеры ГДР и Польши возразили, сказав, что нужно вводить войска. Брежнев «немного потянул», предложив направить ЦК КПЧ письмо-ультиматум с требованием объяснить позицию. Письмо было доставлено референтом Леонида Ильича на его личном самолёте.В кратчайшие сроки был подготовлен ответ, в котором руководство КПЧ требовало двусторонних переговоров с КПСС, без вмешательства стран Варшавского договора. И Брежнев предложение принял.На советской стороне началась кропотливая аналитическая работа: цензоры высматривали крамолу в чехословацкой печати. Выбирать было из чего. Антипартийных статей и лозунгов в газетах Чехословакии было предостаточно. И в «диалоге» Леониду Ильичу было на что опереться. А вот подготовка к диспуту на чешской стороне была не настолько радужной. К единому знаменателю по поводу дальнейшего вектора развития страны в президиуме КПЧ прийти так и не смогли.В июле 1968 года Брежнев решил встретиться с Дубчеком на границе Чехословакии, в городке Чьерна-над-Тисоу, в специальном вагоне поезда. В него посадили всё советское Политбюро.На протяжении нескольких июльских дней 1968 года этот вагон выполнял функции Кремля. В один из таких дней Леонид Брежнев несколько часов зачитывал Дубчеку и членам президиума КПЧ ультиматум. Из него следовало: руководство Чехословакии не может или не хочет дать острастку оппозиции и навести порядок в странеПисьменной резолюции по итогам «вагонного заседания», в ходе которого кремлёвский поезд ежедневно приходил на территорию Чехословакии и ежевечерне убывал обратно на территорию СССР, не принималось. Но устно Дубчеку и его команде было вынесено «последнее китайское предупреждение». А ещё многозначительно сказано:«Мы с вами больше встречаться не будем!»3 августа по требованию Брежнева в словацкую Братиславу были приглашены лидеры коммунистических партий стран Варшавского договора, подписавшие соглашение о единстве и нерушимости социалистического лагеря. Подписал соглашение и Дубчек, позировавший с Брежневым перед объективами.Могло показаться, что кризис преодолён. Но председатель Верховного Совета СССР Николай Подгорный в ходе «банкетной части заседания» поднял тост за своего коллегу — председателя Национального собрания ЧССР Йозефа Смрковского. Оказалось, что тостуемого нет в зале!Смрковский уже давал в прямом эфире интервью. Суть его сводилась к тому, что стороны обменялись мнениями по поводу сложившейся ситуации, и Чехословакия будет жить так, как она жила: идти своим особым путём.Если верить легенде, Брежневу в ходе этого безнадёжно испорченного выступлением Йозефа Смрковского банкета была передана записка консервативно настроенной части президиума КПЧ. В ней товарищи заявили о несогласии с политикой Дубчека. И потребовали срочного ввода войск в Чехословакию для силового урегулирования ситуации.Советская делегация срочно покинула здание. Коммюнике о достижении консенсуса с подписями руководителей стран Варшавского договора в вечерних газетах Чехословакии так и не появилосьТри самые боеспособные советские армии, расположенные в ГДР, Польше и на Украине, привели в состояние боевой готовности. Вся бронетехника, принимавшая участие в грядущей операции, для более эффективной идентификации была помечена белыми полосами.В ночь с 20 на 21 августа 1968 года штаб объединённых сил стран Варшавского договора отдал приказ о вводе войск на территорию Чехословакии. На Западе отреагировали на происходящее переброской подразделений НАТО к границам Чехословакии со стороны ФРГ. 65-летний Андрей Антонович Гречко, министр обороны Советского Союза, тогда сказал:«Мы проведём операцию в Праге, даже если она приведёт к Третьей мировой войне»Но президент США Линдон Джонсон сообщил, что Штаты не будут вмешиваться в процесс выяснения отношений двух коммунистических стран. Угроза Третьей мировой войны отпала сама собой.В 23.30 20 августа 1968 года в эфире прозвучала команда «Влтава-666». И шесть тысяч танков с целью «сохранения социалистических завоеваний, которым угрожала внутренняя и международная реакция», перешли границу Чехословакии. В Чехословакию заходили не только советские танки, как это закрепилось в сознании обывателя, хотя масштаб вторжений 38-й танковой армии, дислоцировавшейся на Украине, был колоссален. Вторгались части польской, венгерской, болгарской армий, а также армии ГДР.Узнав о вводе войск в Чехословакию, советский поэт Евгений Евтушенко написал пронзительное стихотворение «Танки идут по Праге»:Танки идут по Прагев закатной крови рассвета.Танки идут по правде,которая не газета.Танки идут по соблазнамжить не во власти штампов.Танки идут по солдатам,сидящим внутри этих танков.Боже мой, как это гнусно!Боже — какое паденье!Танки по Яну Гусу,Пушкину и Петефи.Страх — это хамства основа.Охотнорядские хари,вы — это помесь Ноздрёваи человека в футляре.Совесть и честь вы попрали.Чудищем едет брюхастымв танках-футлярах по Прагестрах, бронированный хамством.Что разбираться в мотивахмоторизованной плётки?Чуешь, наивный Манилов,хватку Ноздрёва на глотке?Танки идут по склепам,по тем, что ещё не родились.Чётки чиновничьих скрепокв гусеницы превратились.Разве я враг России?Разве я не счастливымв танки другие, родные,тыкался носом сопливым?Чем же мне жить, как прежде,если, как будто рубанки,танки идут по надежде,что это — родные танки?Прежде чем я подохну,как — мне не важно — прозван,я обращаюсь к потомкутолько с единственной просьбой.Пусть надо мной — без рыданийпросто напишут, по правде:«Русский писатель. Раздавленрусскими танками в Праге».© 1968 Е.Евтушенко«Заявляем народу!»Узнав о том, что танки вошли в Чехословакию Александр Дубчек пережил шок, сообщив о намерении уйти в отставку. Но нужно было писать обращение к гражданам Чехословакии.Кто-то же должен был воззвать к людям. Но быстрее на Пражское радио был доставлено приветствие войскам стран Варшавского договора, которое журналисты отказались передавать в эфир.Заявление Александра Дубчека, в котором осуждалась советская военная операция, пришло только через час. Однако по приказу министра связи Карела Гофмана воззвание было оборвано после произнесения первой же фразы. Каким-то чудом радиожурналисту Яну Петранеку удалось передать призыв срывать таблички с улиц Праги и других городов Чехословакии, а также уничтожать указатели на дорогах, чтобы затруднить перемещение танков.Таблички и указатели исчезли с поражающей скоростью, что говорит о том, как чехи и словаки были «обрадованы» экспансииЖители страны встретили солдатов криками: «Оккупанты!». Танки пробирались по узким улочкам Праги к зданию ЦК. Указатели были сбиты, таблички отсутствовали. И «бесценное» содействие танкистам оказал советский дипломат, имя которого, увы, не сохранила история. Он сел в машину и возглавил колонну танков, шедшую блокировать Дубчека.О том, что это был за «дипломат», ярко свидетельствует следующий инцидент: молодёжь осыпала посольскую «Волгу» и колонну танков камнями и осколками битого кирпича. Окно «Волги» открылось. На совсем молодых пражских парней полился свинцовый дождь. Погибло 11 человек…В кабинет Александра Дубчека военные ворвались около 4-х утра. Они приказали сохранять молчание и оставаться на своих местах. У здания ЦК уже была группа молодых людей, требовавших, чтобы их пропустили к главе КПЧ. Раздались выстрелы. И молодой парень упал. Увидев это из окна, Дубчек метнулся к телефону, чтобы набрать номер советского посольства или связаться с Москвой. Но через мгновение трубка была вырвана из его рук, а телефонный аппарат был разбит о стену одним из комитетчиков.Дубчек всё понял. И его вывели под конвоем офицеров КГБ, посадив в бронетранспортёр, который направился в сторону аэропорта. Оттуда его доставили в МосквуПо телевидению успели сообщить о жертвах среди мирного населения до того, как наши танки, прорываясь через сооружённые людьми баррикады, блокировали телецентр. Сразу за телецентром офицеры с оружием в руках взяли радио.Вероломной экспансии войск жители Чехословакии противопоставили своё ошеломляющее единство. Пражане заполонили улицы города, заняли центральную площадь. В условиях блокады ТВ и радио раздавались листовки, в которых Васил Биляк, тот самый, передавший Леониду Брежневу записку о необходимости введения войск, назывался Иудой и предателем. Биляк отсиживался в советском посольстве, где даже спал на любезно предоставленной ему раскладушке.Задачей представителей советского посольства было немедленное формирование временного правительства из числа верных идеалам Компартии чехов и словаков. Но такого размаха народного противостояния оккупации никто не ожидал. И формировать правительство утром было… не из кого.В агитационные плакаты, источавшие ненависть к захватчикам, превратилась каждая витрина, каждая афиша на улицах Праги и других городовЛюди бросались под колёса танков, командиры которых не знали, что делать. Нарушая приказ министра обороны СССР Гречко, многие советские офицеры открывали огонь на поражение. Народ отвечал бутылками с зажигательной смесью.Временное правительство удалось сформировать только днём, когда печать, радио и телевидение были взяты под контроль войсками стран Варшавского договора.На следующий день Леонид Брежнев вызвал в Москву на переговоры «свадебного генерала всея Чехословакии» Людвика Свободу. Тот прилетел вместе с Василем Билеком. Парочку встретили по высшему разряду. При сходе с трапа Людвика Свободу страстно лобызал Леонид Ильич. Тот отвечал не менее крепкими мужскими поцелуями.Свобода ехал по Ленинскому проспекту в Кремль. А Прага была в огне. Здесь не работал ни один вид транспорта, молчало радио, телевидение, не выходили газеты. Но подпольно печатались листовки. В этот день не работал ни один завод Чехословакии. Была общенациональная забастовка.Отконвоированным в Москву членам президиума КПЧ предложили разработать документ, согласно букве которого будут развиваться советско-чехословацкие отношения — «азбуку преклонения перед СССР».К работе над ней был допущен даже Александр Дубчек, у которого после общения с товарищами из КГБ был пластырь на лбу. Даже в этих предлагаемых обстоятельствах члены президиума КПЧ, остававшиеся на стороне Дубчека, сумели разработать документ, вызвавший истерику Брежнева:«Ребята, вы написали что-то несусветное! Как будто Чехословакия оккупировала СССР, а не наоборот!» - не выдержал советский генсекБилек осторожно намекнул на то, что, возможно, у советской стороны есть свой вариант соглашения. И через 10 секунд этот «вариант» лежал на столе.«Московский протокол» был чудовищным настолько, что породил попытку дискуссии со стороны Дубчека, на которого с гневной тирадой обрушился президент Свобода, обвинивший Александра в том, что тот со своей демагогией довёл страну до оккупации.Обе стороны направились в кабинет Брежнева, где Александр Дубчек, набравшись мужества, вдруг встал и сказал, что никакой контрреволюции не было, а у компартии Чехословакии было ясное представление о том, каким он должен быть — этот треклятый «социализм с человеческим лицом».По команде Леонида Ильича все члены политбюро встали и покинули кабинет. Ситуация развивалась по сценарию, финал которого мог быть очень печален. Но перепуганные Свобода и Билек пали советскому генсеку в ноги, и возопили, что интриган и авантюрист Дубчек говорил за себя, а они готовы подписать, что угодно.После подписания протокола чехословацкую делегацию отправили в аэропорт. И каждый из её членов пытался не смотреть в глаза своим вчерашним товарищам. Все хранили молчание, как и советовали комитетчики, ворвавшиеся ранее в кабинет Дубчека в КПЧ. Хранить его придётся долго.А Прага? Прага жила, боролась за свободу и сопротивлялась. На стороне народов Чехословакии была правда. Она заключалась в том, что никто из чехов и словаков не хотел зла советскому народу. Хотел лишь свободы и независимости, за которую почти каждый был готов умирать так, как умирали пражские студенты, обливавшие себя бензином и превращавшиеся в живые факелы.Но свобода в русском языке — почти ругательное слово, которое было чуждо нам тогда. Чуждо и сейчас, когда большая часть населения страны грезит «сильной рукой товарища Сталина», одобряя репрессии. Где? Где угодно — в России ли, в Беларуси ли. Там народ выходит на улицы, чтобы бороться с кровавой диктатурой засидевшегося узурпатора власти и насилием силовиков.Чехи и словаки в 1968-м, а белорусы сегодня, доказывают нам, русским, что свобода – вещь, с которой расстаться можно очень легко. Постепенно (в течении многих лет, как в Беларуси – капля за каплей). Либо в один день. Как тогда, в 1968-м, в результате тирании тех, кто претендовал на право распоряжаться судьбами других народов.Но вернуть свободу бесконечно сложно. Чехам и словакам удалось это сделать только спустя 22 года после описанных событий. Когда оккупировавшая их страну империя отправлялась в небытие. Как так? В результате чего? В результате того, что её жителям понадобилась та самая свобода, и захотелось жить так, как живут резиденты цивилизованного мира.Такая история. Ходит кругами и плачет.

Подробнее читайте на rusplt.ru ...