В 1995 году кровавый штурм Грозного обернулся чудовищными потерями и травмой всего общества. Гибель Майкопской бригады, мучительное сражение на улицах, потоком идущие в Россию гробы — Грозный надолго стал символом беды.

Осенью 1999-го, когда началась вторая война в Чечне и войска стали приближаться к Грозному, стало ясно, что новой битвы за город будет трудно избежать. Повторение пройденного пугало. Однако новая кампания была также и шансом отомстить за все прошлые унижения.

Сквозь туман

Серьёзным отличием второй кампании от первой стало чёткое понимание, что лёгкой победы не будет и за столицу Чечни придётся драться всерьёз. За время, прошедшее с первой войны, боевики успели подготовиться, наладить приличную подготовку лучших своих бойцов, к тому же многие прошли первую кампанию и теперь имели серьёзный боевой опыт. Словом, к 1999 году чеченские отряды были куда более серьёзным противником, чем отряды дудаевских "индейцев" в первую войну. Однако то же самое можно было сказать и о Российской армии. Первая война дала представление о том, в чём конкретно войска слабы и что нужно делать, чтобы решить эти проблемы.

На этот раз войска не пытались подойти к Грозному одним прыжком и начать штурм как можно скорее. К Грозному шли с трёх сторон — севера, запада и востока, зачищая территорию и расставляя гарнизоны в тылу. Столицу Чечни предполагалось сначала как следует изолировать, создать себе прочные стартовые позиции и уже только после этого переходить к штурму. Грозный постепенно обкладывали, но при этом войска оставили коридор для выхода мирных жителей. К началу боёв на окраинах почти все, кто оставался в городе, уже покинули его. Это означало, что военные теперь могут действовать свободнее, чем пять лет назад.

В декабре 1999 года солдаты заняли окраины города и аэропорт Ханкала. Теперь предстояло зачистить сам Грозный. Для этого создали специальную группировку под названием "Особый район г. Грозный" во главе с генерал-лейтенантом Владимиром Булгаковым, воевавшим прежде в Афганистане, в первой войне в Чечне и в Дагестане прошедшим летом.

Считалось, что грядущая операция — контртеррористическая, а не военная, поэтому предполагалось, что основную работу будут выполнять части МВД — в первую очередь бригады внутренних войск, а кроме того — отряды ОМОН и СОБР. Это было не самое удачное решение. Вэвэшники не располагали достаточным количеством тяжёлого оружия, а на то, чтобы связаться с армейскими артбатареями и бронегруппами, тратилось драгоценное время. Разведка велась лучше, чем в первую войну, и всё же недостаточно хорошо.

Однако, несмотря на все проблемы, на Грозный наступала регулярная армия, оснащённая всеми видами оружия и не намеренная уступать.

Первые попытки войти в Грозный обернулись тяжёлым боем на окраинах. В город пытались войти с трёх сторон. С северо-запада в Грозный пошли отряды Софринской бригады внутренних войск. На северо-запад от города далеко выдаётся Старопромысловский район, именно его и попытались занять софринцы. Сразу же сказались трудности во взаимодействии разных ведомств: разведданные, собранные по линии ГРУ, просто не использовались, и где находятся рубежи обороны боевиков, удалось выяснить, только когда передовые группы софринцев были отсечены огнём.

Чеченцы использовали свои классические приёмы — пропускали технику и штурмовые группы в застройку, после чего небольшими мобильными отрядами старались отсечь их и уничтожить. Софринцы всё же не разделили судьбу Майкопской бригады в 1995 году. Снаружи начали пробивать коридор к окружённым, сами бойцы прокладывали путь к свободе огнём, так что основную массу бойцов сумели вывести из-под удара.

Зато вторжение в Грозный с востока оказалось куда удачнее. Батальоны двух бригад ВВ под командой полковника Кукарина не стали входить глубоко в застройку. Кукарин тщательно организовал огонь миномётов, бронетехнику использовали в качестве штурмовых орудий, выскакивавших из укрытий только для выстрела, а пехота рывком заняла несколько угловых зданий, обложилась минами — и остановилась.

Кукарин остаётся малоизвестным героем этой битвы, а между тем его отряд воевал не просто храбро, но эффективно: боевики активно пытались вернуть утраченные позиции, но натыкались на минные поля и навесной огонь артиллерии и миномётов буквально на каждом углу. Любопытно, что Кукарина пытались подтолкнуть прорываться дальше, но он убедил Булгакова остановиться и перемалывать противника мощью огня. Хитроумный полковник вообще не упускал ни одной возможности насолить неприятелю: например, расписание обстрелов он подгонял под график намазов — боевики старались соблюдать обряды, а артиллерия пыталась подгадать так, чтобы накрыть их. Всё это в конечном счёте принесло успех: перед фронтом Кукарина копились убитые боевики, а собственные потери были очень умеренными. Моджахеды даже начали голосовать ногами и сдаваться в плен.

Наконец, последняя группировка наступала с севера. Здесь главной проблемой было то, что костяк атакующих составляла бригада, непрерывно воевавшая аж с августа. Солдаты были измотаны, у многих подходил к концу срок службы — гибнуть под занавес никто не хотел, а взводы на фоне потерь в предыдущие месяцы были плохо укомплектованы. Вдобавок по дороге боевики попытались организовать химическую атаку — подорвали баллоны с хлором. К счастью, ветер менялся, так что в итоге ваххабиты потравили только сами себя.

Пока вэвэшники медленно вгрызались в застройку, боевики Бараева и Хаттаба устроили налёт на российские тыловые части и комендатуры западнее и восточнее Грозного. На дорогах несколько дней шли перестрелки, комендатуры Аргуна и Шали находились в осаде. Штурм Грозного приостановился. Пауза длилась до середины января.

Генеральный штурм

Подтянув тылы и разобравшись со своими проблемами, русские пошли в глубину Грозного. Главным действующим лицом в Грозном стал штурмовой отряд, делившийся на подгруппы захвата, разминирования, блокирующую и огневой поддержки. Каждый отряд имел свою бронетехнику для поддержки: танки в роли "контрснайперских винтовок", БМП и БТР для прикрытия и эвакуации раненых. Пехота шла через дворы и дома, техника передвигалась за ней от укрытия к укрытию и при необходимости обстреливала пулемётные и снайперские гнёзда.

Всё это время стороны слышали друг друга в радиоэфире и постоянно обменивались любезностями. Правда, у русских имелся чрезвычайно трудно опровергаемый риторический приём: на особо разговорчивых боевиков наводили артиллерию, так что накал дискуссии постепенно спадал.

За пехотой шли отряды ОМОН и СОБР. Они выполняли мелкую, но необходимую работу — контроль территории, зачистка развалин, эвакуация оставшихся мирных жителей и выявление агентуры боевиков. Чеченцы обожали приём с просачиванием в тыл наступающим, часто — через канализационные коллекторы. На сей раз этот приём работал не лучшим образом: тыл был забит готовыми к бою собровцами и омоновцами.

Конечно, даже в таких условиях лёгкой жизни у атакующих не было. Уже 17 января погиб генерал Малофеев, командовавший атаками с запада города. В тот день генерал имел неприятный разговор с Булгаковым — командующий был недоволен медленным продвижением. Видимо, это спровоцировало срыв. Малофеев выехал в боевые порядки наступающих и возглавил атаку одной из рот лично. Во время штурма здания в районе улицы Коперника группа Малофеева втянулась в бой, который быстро стал очень хаотичным. Генерал был убит автоматной очередью в голову, в хаосе боя тело придавило рухнувшими обломками бетона, причём рядом шёл бой с группой боевиков, которую теми же взрывами завалило в подвале.

Бои шли крайне жестокие, и казалось, что штурм развивается медленно и малоудачно. Однако запас прочности у отрядов чеченцев был не самым высоким. Костяк отрядов — хорошо подготовленные группы Басаева, Гелаева и Асланбека Исмаилова (заместитель Масхадова) — продолжал ожесточённо отбиваться, но у многочисленных молодых ваххабитов начали сдавать нервы. К тому же Грозный был изолирован. Цепочка постов вокруг города была довольно редкой, но наружу и внутрь могли перемещаться только маленькие пешие группы, а это исключало доставку достаточного количества боеприпасов.

Отряды Кукарина с востока прорывались к площади Минутка, группировка с севера зачистила бывшую промзону консервного и молочного заводов. В конце января "северяне" перескочили Сунжу и захватили плацдарм. Контратака басаевцев окончилась оглушительным провалом, причём на исход боя неожиданно повлиял буквально один человек пулемётчик — Раис Мустафин. Когда начался бой, он остался единственным на ногах из своей группы, но не потерялся и некоторое время буквально тиранил неприятеля, расстреляв 2 тысячи (!) патронов. Пока Мустафин отстреливался, пока взрывал гранатой боевиков, пытавшихся взять его в плен, и прятался в канализационной трубе от оставшихся, подошло подкрепление, которое и поставило в бою точку: басаевцам пришлось убегать, теряя людей, по дворам частного сектора.

Кольцо сжималось, а это делало артиллерийские обстрелы всё более эффективными. К концу января боевикам пришлось решать, что делать: оставалось или прорываться, или умирать.

Охота на волков

Ещё в середине января остатки отряда Арби Бараева смогли выскользнуть через неплотные заслоны на юге Грозного. Однако там, где смогли проскользнуть группы по несколько десятков человек, несколько тысяч пройти уже не могли. К тому же 25 декабря началось минирование выходов из Грозного. Боевики пытались помешать этим работам, но всё кончилось тем, что в район минирования явилась сводная группа "Альфы" и "Вымпела". Спецназовцы застрелили наблюдателей, и больше минированию никто не мешал, а главное — никто не следил за ходом работ.

Прорываться решили через Алды, это пригород на юге Грозного. Кольцо окружения здесь было наименее плотным, между крайними опорными пунктами двух мотострелковых полков было аж полтора километра. Выходить из Грозного решили по темноте: с ночной оптикой у русских дела обстояли очень плохо.

Снаружи ждали прорыва и собирали транспорт. Вечером 31 января отряд в полсотни штыков даже попытался прорваться к боевикам в Грозном. Они везли драгоценные боеприпасы на санях. Когда передовые боевики начали подрываться на минах, их накрыли из автоматических пушек, и прорыва не получилось. Однако, пока шёл этот бой, основные силы экстремистов в Грозном уже просачивались между опорными пунктами. Незадолго до полуночи наблюдатель одного из опорников протёр глаза и увидел странное шевеление на поле. Вглядевшись, боец увидел, что между позиций движется многотысячная толпа. Он тут же бросился в землянку своего взводного. Лейтенант послал в сторону идущих очередь трассерами — и тем начал самый кровавый бой Второй Чеченской.

Над полем повисли осветительные ракеты. В их свете стало видно выходящих из окружения боевиков. По участку прорыва тут же начали бить АГСы и спарки автоматических пушек. На поле заметались. Боевики бросились к Сунже — и вылетели на минное поле. Вперёд погнали пленных, которых на всякий случай вели с собой, но бегство быстро потеряло организованность. Мины стояли и в русле Сунжи — в холодной воде раненые тут же тонули. Басаев, шедший одним из первых, подорвался. Его вытащили телохранители. Террорист потерял ногу, но остался жив. Те, кому повезло, прорвались, но устлали равнину своими телами, многие подорвались и изошли кровью.

В числе погибших на минах был Хункарпаша Исрапилов — один из самых близких Басаеву людей, четыре года назад командовавший вместе с Радуевым захватом заложников в Кизляре. Боевики упорно тащили с собой раненых и смогли донести несколько сот человек до Алхан-Калы, ближайшего крупного села. Ожидаемых автомобилей и автобусов прибыло очень мало. Гелаев расстрелял полевого командира, ответственного за транспорт, но машин от этого больше не стало. Те боевики, кто вышел из села ещё ночью или утром, спаслись, но до 300 самых измученных боевиков или не унесённых раненых попали в плен. Потери ваххабитов могли быть ещё более тяжёлыми, но в действительности никакой спланированной операции "Охота на волков", о которой рассказывали позднее, не было. Преследование отступающих стало сплошной импровизацией.

Однако и эта импровизация дала устрашающий эффект. "Грады" и артиллерия били по отходящим, пехота уничтожала отставшие группы.

Всего в боях за Грозный и вокруг него погибло 269 российских солдат. Это тяжёлые потери. Однако террористы понесли невосполнимый урон. О точных цифрах сложно судить — документация, если она и велась, не сохранилась, но по меньшей мере одна, а в самых радикальных вариантах — три тысячи боевиков "стали шахидами". В войне произошёл перелом. .

Подробнее читайте на life.ru ...