фото показано с : rusplt.ru

Исаак Халатников ушел на 102-м году жизни. Он был последним из разработчиков атомной бомбы

Выдающийся российский физик, академик, автор фундаментальных научных работ – родом из далекой эпохи, знакомой нам лишь по письмам, воспоминаниям.Он родился – только вдумайтесь! - в октябре 1919 года в украинском городе Екатеринославе, через несколько лет ставшим Днепропетровском и недавно - Днепром.Два года назад произошла Октябрьская революция, год назад завершилась Первая мировая война. Шла Гражданская война. Ленин был бодр и советовался с Троцким, а не со Сталиным, который только собирался прибрать власть к рукам. Одни в России тосковали по старым временам, другие надеялись на новые…Детство Халатникова совпало со страшным голодом на Украине. Он вспоминал, что на улицах лежали опухшие от голода мертвые и умирающие люди, а на уроках учительница рассказывала о преимуще-ствах социалистической системы и радостях советской жизни. «До 1935 г. есть было практически нечего, - писал Халатников в своих мемуарах «Дау, Кентавр и другие». - Была строгая кар¬точная система. Карточки назывались «заборные книжки».На углу нашей улицы в подвальчике находился магазин, и там по этим книжкам изредка выдавали тюльку. Килограмм в одни руки, и его непременно записывали в эту самую «заборную книжку». Но в 1935 г., после того, как Сталин объявил, что жить ста¬ло лучше, стало веселее, во всех магазинах сразу появились белые калачи. Это было. Я до сих пор помню эти калачи - до этого мы такого хлеба не видели…».Не только Халатников родом из старого мира, но и его жена. Она была дочерью Щорса, которого называли украинским Чапаевым. Но Валентина никогда не видела своего отца, потому что родилась уже после его загадочной гибели. Только слышала лихую песню: «Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведет? / Кто под красным знаменем раненый идет?» / - «Мы сыны батрацкие, мы за новый мир, / Щорс идет под знаменем - красный командир…».Будущий ученый, по его собственным словам, не был вундеркиндом. Но - очень способным, победителем многих математических олимпиад. Его знала вся улица Ленина, на которой он жил, и даже соседняя - Карла Маркса. Поэтому мама очень гордилась сыном. И газеты Екатеринослава писали о способном мальчике со странной фамилией Халатников, который был не только физиком, но и лириком. Он любил пушкинские строки: «О, сколько нам открытий чудных / Готовят просвещенья дух, / И опыт, сын ошибок трудных, / И гений, парадоксов друг».В 1941 году Халатников окончил физический факультет Днепропетровского университета. Его приметил Лев Ландау, молодой и талантливый ученый, работавший в Институте физических проблем. Он год просидел в тюрьме - по одним данным, Ландау написал листовку против Сталина, по другим – его «подставили». Его спас директор упомянутого института, знаменитый ученый Петр Капица, который имел подход к Сталину.Но Халатников не успел поработать с Ландау - началась война, и его забрали в зенитную артиллерию. Но Ландау его не забыл и хотел, чтобы тот работал у него. Однако из армии Халатникова не отпускали. Тогда Ландау рассказал Капице, что Халатников – очень способный молодой человек и может быть нам полезен…Несколько абзацев - о блистательном Капице. В 1921 году он, полный идей, уехал из России в Англию и стал работать со знаменитым Эрнестом Резерфордом. В Кембридже для Капицы него построили специальную лабораторию. Он прославился на весь мир.Ученый несколько раз приезжал в СССР, чтобы повидаться с родственниками. Его выпускали обратно, но однажды Сталин захлопнул клетку. Капица был в отчаянии, но ему пришлось смириться. Он был обласкан властями – ему выделили роскошную квартиру, представили для работы целый институт и дали огромную зарплату.Ученый находился «под колпаком», за ним неотлучно следовали агенты НКВД. Но Капица, тонкий интеллигент, прозванный Кентавром, оказался смельчаком. Он писал Сталину - не подобострастные, а деловые и откровенные письма, в частности, о плачевном состоянии науки в СССР. Когда началась работа над атомной бомбой, Капица пожаловался вождю на поведение Лаврентия Берия, который курировал проект. И в конце приписал: «Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно»…В августе 1945 года Капица сидел в президиуме какого-то торжественного заседания рядом с маршалом артиллерии Николаем Вороновым. В разговоре он пошутил: «Знаете, после того как американцы испытали атомную бомбу и сбросили ее на Японию, физики стали важнее артиллеристов. У вас служит такой физик, которого хорошо бы отпустить»Маршал согласился, и через три недели Халатникова демобилизовали из армии. Он приехал в Институт физических проблем и поступил в аспирантуру. В армии ему не пришлось заниматься наукой, поэтому он многое подзабыл. Спустя много лет Халатников признался: «Мои мозги проснулись благодаря Ландау. Один месяц общения с ним, и у меня встало все на место».Халатников работал и с другими светилами – Игорем Курчатовым, Мстиславом Келдышем, Игорем Таммом, Юлием Харитоном, Яковом Зельдовичем, Андреем Сахаровым. Они разрабатывали то, что многим было непонятно. Но это было очень важно.…Капица раздражал Берия, потому что непрерывно говорил: «Зачем мы будем идти по пути американского проекта, повторять то, что делали они? Нам нужно найти собственный путь создания атомной бомбы». Капица всегда использовал оригинальные методы и повторять работу, сделанную другими, ему было неинтересно.«Но на самом деле Капица не все знал, - писал Халатников. - У Берии в кармане лежал чертеж бомбы, как мы теперь знаем, - точный чертеж, где были все размеры, все веса и все материалы. Этот уникальный документ был передан нашей разведкой до первого испытания атомной бомбы…»Халатников был в числе тех, кто работал над атомным проектом. Не стану приводить никаких технических деталей – это и нудно, к тому же непонятно. Главное, что важное дело было успешно завершено. Так же, как позже, во время работы над водородной бомбой.На ученых посыпался дождь наград. Его «капли» упали и на Халатникова – он был удостоен Сталинской премии. Вождь понял, что физиков надо беречь, как зеницу ока. Перед войной Сталин разгромил командный состав армии, потом набросился на биологию и генетику и уже готовился «разоблачить» физиков. Халатников писал, что «даже был назначен день, но Курчатов и Харитон сказали ему: если это произойдет, бомбы не будет. И Сталин отступил, но больше никогда с ними не встречался, потому что его самолюбие было уязвлено. Отец народов на этот раз проиграл».…Пока был жив Ландау, жизнь ученых-теоретиков была относительно спокойной. Он защищал их от Капицы, сугубого практика, человека со сложным характером. Но когда Дау – так называли его близкие - ушел из жизни, давление Кентавра усилилось. И у Халатникова появилась идея организовать новый научный институт - теоретической физики в подмосковной Черноголовке. Он должен был стать коллективным умом, состоявшим из букета ярких личностей. Так и произошло.«Когда я сказал об этом Капице, он не поверил, - вспоминал Халатников. - Не мог понять, как эти люди могут уйти из самого лучшего в стране института. Ехать в какую-то Черноголовку... Они в своем уме? Правда, вначале речь шла о том, что мы будем филиалом его института. Вначале он согласился, но потом передумал. Тогда я сказал, что в таком случае мы будем отделяться. Он был уверен, что у нас ничего не получился…»Однако – получилось. Халатников обратился к авторитетным ученым, и они помогли. Великий Капица был мудрым и не стал таить обиду даже после потери лучших кадров. Через несколько лет на ученом совете он сказал: «Халат был прав, когда создал этот институт, но его надо организовать не в Черноголовке, а в Москве».Капица продолжал встречаться с Халатниковым, вести научные беседы. Они часто играли в шахматы. По мнению Халатникова, эта игра поддерживает извилины в рабочем состоянии, не дает мозгу застаиваться. Последнюю партию он сыграл с Капицей незадолго до его смерти…Халатников стал директором Института теоретической физики. Но в советское время мало было быть высоким специалистом в своей области. Чтобы внедрять идеи в жизнь, надо было проявлять чудеса дипломатии, находить сторонников «наверху». Халатникову часто помогал Харитон, который был вхож к шефу КГБ Юрию Андропову.…Халатников возглавлял Институт теоретической физики имени Ландау без малого тридцать лет, собрав самые лучшие, самые блестящие научные кадры. Когда ему исполнилось, 70 лет, он ушел с должности и стал почетным директором института. Однако остался в науке - продолжал мыслить, творить.Шли годы, они тяжелым грузом наваливались на его тело. Халатников уже с трудом передвигался, подводило зрение, но голова работала отменно. Однако в октябре позапрошлого года, когда ему исполнилось сто лет, он выглядел очень утомленным. Он успел встретить свой последний Новый год и устал окончательно. Смертельно.

Подробнее читайте на rusplt.ru ...