фото показано с : aif.ru

490 лет назад, 25 августа 1530 г., в подмосковном ­селе Коломенское родился мальчик, которому дали целых три имени – Тит, Смарагд, Иоанн. Но в исторической памяти закрепилось лишь последнее. Да и его часто ­вытесняет прозвище – ­Грозный.Это одна из самых узнаваемых исторических фигур допетров­ской Руси. Конкуренцию у нас ему могут составить лишь Александр Невский и Дмитрий Донской. А в мировом масштабе если на Западе и знают какого-то русского царя, то это точно будет «Иван IV Грозный, за свою жестокость прозванный Васильевичем», – так о нём в начале XX в. написал французский энциклопедический словарь издательства «Ларусс». «Напившийся крови»Конечно, эти слова – лишь забавная ошибка, ляп, давно превратившийся в анекдот. Но даже в нём фигурирует то качество, которое многие считают чуть ли не главной чертой характера первого русского царя, – жестокость. И выводят прозвище Грозный именно от него. На самом деле здесь кроется ещё одна ошибка. Потому что при жизни Ивана Васильевича гораздо чаще называли ­Мучителем.И было за что. Даже по меркам совсем не вегетарианского XVI в. его художества производили впечатление. Во всяком случае, на русских людей, по­скольку в Европе хватало своих мучителей, превосходящих Ивана Васильевича как количеством трупов, так и изощрённостью пыток и казней. Но есть один нюанс. Мучителем его называли не все поголовно, а лишь достаточно узкий слой русских людей. Другое дело, что голос этого слоя был, во-первых, громким, а во-вторых, весьма авторитетным. Так говорила элита, которая претерпела от крутого нрава царя больше прочих. А самым громким и самым авторитетным считается голос князя Андрея Курбского, который некогда был «ближником» государя, но потом бежал в Литву и метал свои публицистические громы и молнии с без­опасного расстояния. Например, гневно обвинял царя в смерти митрополита Москов­ского Филиппа и других церковных иерархов, а также в бесчестии и поругании собственных «воевод и сенаторов». Обвинения справедливые, и, если бы Курбский на них остановился, всё бы было очень впечатляюще. Но он допустил досадный промах. Желая показать, что царь был греховен и мерзок едва ли не с детства, князь пишет: «Юный, воспитанный в скверных страстях и самоволии, крайне жестокий, напившийся уже всякой крови – не только животных, но и людей». И тут же попал в положение гоголевской унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Потому что «в скверных страстях» мало­летнего государя воспитывала та самая элита, от лица которой и говорил князь. Царское воспитание Иван Васильевич потерял отца в возрасте трёх лет. Мать умерла, когда ему было всего семь. Что мальчик видел, на каких примерах учился? Был у маленького Ивана «ближний боярин» – Фёдор Воронцов, которого государь «любил и жаловал». Это не нравилось опекунам Ивана до такой степени, что они ворвались прямо на заседание Боярской думы и стали жестоко избивать Воронцова – «хотеша его убити». Маленький Иван плачет взахлёб, умоляет этого не делать, взывает к митрополиту Макарию. Тот пытается вразумить обидчиков, но «...митрополита затеснили, и платье на нём изодрали, и в хребет толкали». Годом раньше те же опекуны во главе с князем Шуйским расправились с предыдущим митро­политом, Иоасафом: «Учинили ему срамоту великую, и с великим срамом поносили его, и мало не убили». Митрополит попытался искать спасения в палатах маленького государя. Тщетно: «Бояре пришли за ним к государю в комнату с великим шумом», вытолкали святителя взашей, низложили и сослали. Словом, воспитатели будущего царя демонстрировали: так делать можно, насилие – норма. Да, в итоге вырос Мучитель. Но тут уж, как говорится, нечего на зеркало пенять. Сказка – не ложьВпрочем, повторим: Мучителем царя называла только элита. Народ же при жизни удостоил государя совсем иных эпитетов. «Певчий царь» – за его любовь к пению на клиросе и упражнения в композиторском искусстве, «Белый царь» – за справедливость, «Благочестивый царь» – за то, что изгоняет скверну и искореняет «боярскую измену». И наконец, «Грозный царь». Но вовсе не за его пытки и казни, а за то, что он сродни грозовой стихии – испепеляющей, блистательной, исходящей от самого Бога. Всё это можно найти в народных сказках и песнях. Иван Грозный – первый наш правитель, который при жизни по­падает в них. Соперничать с ним может только Пётр Великий, да и то в основном за счёт сказок. А если брать ещё и песни, то Иван ­Грозный выигрывает с явным преимуществом. И, что самое главное, образ царя в них далёк от умильно-сусального. Нормальный человек со своими плюсами и минусами. А главное качество, которое ценили люди в царе, – его действительно ­нерядовой ум:Старину я вам скажу
стародавнюю
Про царя было, про Ивана
про Васильевича.
Уж он, наш белой царь,
он хитёр был, мудёр,
Он хитёр и мудёр, мудрей его
в свете нет.А знает ли народ о том, что царь вспыльчив и скор на расправу? Знает, конечно. И что вывести его из себя может любой пустяк, знает. Так, в одной из многочисленных песен о взятии Казани Иван Васильевич велит сделать подкопы и заложить под стены города мины. Но взрыва всё нет и нет. А тут ещё и насмешки: «Татарки-казанки, на стене они стояли. На стене они стояли, царю попкы показали – вот те, царь-государь, а не Казань-город брать!» Иван немедленно срывает зло на подчинённых: «Государево сердечко рассердитовалось, приказал он пушкарёв казнить-вешать». Но находятся умные люди, просят царя погодить с расправой и своего добиваются: «Не успел же государь слово вымолвить, начало же Казань-город рвати».Проверка на прочностьНародное представление о царе дрейфует где-то между благожелательным и восторженным. И чем восточнее, тем восторженнее. Это во многом может прояснить один любопытный исторический парадокс.Благодаря фильму «Иван Васильевич меняет профессию» мы твёрдо знаем, что он «Казань брал, Астрахань брал», и что покорение Сибири тоже началось при нём. Эти суверенные ханства – наследники великой империи Чингисхана – имели вековые традиции собственной государственности, но были завоёваны Русским царством.Прошло примерно полвека, и во времена Смуты Русское царство обрушилось. Казалось бы, самое время отколоться, прогнать «оккупантов», заявить о своём суверенитете и воссоздать гордые хан­ства – Казан­ское, Астра­ханское и ­Сибирское. Однако происходит противоположное. Мало того что ханст­ва не восстанавливают, так ещё татары, мордва, черемисы и другие поволжские народы вливаются в ополчение Минина и Пожарского, чтобы вместе с русскими пойти освобождать Москву и восстанавливать Русское ­царство. В этом заслуга Ивана Грозного. Ему удалось возвести и укрепить здание, которое выдержало самый мощный, самый страшный ураган за всю свою историю. Думается, за одно это можно, вслед за сочинителями старинных песен и сказок, вспомнить Грозного царя ­добрым словом.

Подробнее читайте на aif.ru ...