фото показано с : vz.ru

С разговорами о необходимости радикальных реформ в образовании самый старший из нас познакомился, когда ходил в школу, а младший еще в детском саду. С тех пор радикальные реформы не прекращались они даже ускорялись, словно лавина в горах, и, сдается нам, уже на пенсии, которая, как мы теперь знаем, будет у нас нескоро, есть все шансы продолжить эту увлекательную дискуссию.

С разговорами о необходимости радикальных реформ в образовании самый старший из нас познакомился, когда ходил в школу, а младший еще в детском саду. С тех пор радикальные реформы не прекращались они даже ускорялись, словно лавина в горах, и, сдается нам, уже на пенсии, которая, как мы теперь знаем, будет у нас нескоро, есть все шансы продолжить эту увлекательную дискуссию.

Как известно, есть два вечных русских вопроса: кто виноват и что делать?

Но что, собственно, отличает вечные вопросы? То, что решать их никто не собирается.

Точнее, их обсуждение и постоянные взаимоисключающие попытки решения и незамедлительное изменение только что полученного результата и делает их вечными.

Однако в случае образования мы пошли дальше.

Мы научились не только бесконечно обсуждать реформы, но и бесконечно их проводить. Мы столько раз ломали кости нашей системе образования, что у нас в теле образовалась гибкость невероятная и мы теперь, как многоликий протей, можем превратиться во что угодно за исключением лишь одного образования.

Впрочем, дальше мы будем говорить только о высшем образовании по унылой причине, что положили на него наши единственные жизни.

Проблема даже не столько в самом реформировании, сколько в том, что одновременно к системе образования предъявляются требования взаимоисключающие.

От образования хотят в результате получить целеустремленного патриота, лояльного подданого, человека глобального мира, академического специалиста и эффективного пользователя все новых услуг, при этом преданного своей малой родине, работающего в ведущих мировых университетах, знающего и любящего русскую культуру и публикующегося и читающего лекции исключительно на прогрессивном английском языке.

Он должен прагматичен и самоотвержен, критичен и беззаветно предан, служить чистому знанию и тщательно следить за критериями эффективности, быть патриотом своего университета и отличаться высокой академической мобильностью, иметь исключительно профильное базовое образование и проводить исключительно высоковостребованные междисциплинарные исследования, быть на острие общественной жизни и при этом не говорить ничего, могущего оскорбить чьи бы то ни было чувства. В общем, на елку влезть и не уколоться.

Вот и сейчас вновь, мы даже не будем в который раз, говорят, приступлено к окончательному решению образовательного вопроса ныне сказано, что образование отдельно, а наука отдельно, и вместе им не сойтись окромя блокчейна.

Одна из тех мантр, которую мы затрудняемся сказать, когда услышали впервые это разговор об «эффективности образования». То, что смущает, наверное, любого слышащего эти слова туманность самого понятия «эффективности» без привязки к каким-либо конкретным представлениям. Попросту говоря, никто и никогда не будет протестовать против всего хорошего и ради всего плохого. Но черт, как обычно, кроется в деталях.

Какую эффективность мы имеем в виду? Эффективность для кого? В какой временной перспективе?

Имеем ли мы в виду развитие собственного интеллектуального пространства? Или быстрое повышение среднего балла по ЕГЭ? Или публикации в зарубежных журналах? И да, что понимать под развитием своего интеллектуального пространства каковы его границы, кто является его участниками? В чем видеть развитие в поддержании интеллектуальной инфраструктуры российской провинции или в призовых местах, занимаемых ведущими университетами, в образовательных скачках любой ценой? Или эти две задачи надо решить одновременно и не потерять по ходу дела третью, и что делать, если их, не дай бог, больше трех.

Самое неприятное в этом разговоре, что мы неизбежно выходим на общие вопросы уже исходя из понимания которых возможно определение основных линий образовательной политики.

Проблема в следующем с одной стороны, никто не спорит, что мир меняется. Цифровой конь приходит на смену крестьянской лошадке, а наука действительно является глобальной, но, вопрос ведь не в том, чтобы просто развивать мировую науку, а чтобы в результате этого выиграла и наша страна.

При этом ведь вопрос вновь сложный что значит «выиграла»?

Риторика реформ образования последних лет ставка на сильных. Но ведь совершенно неочевидно, что несколько пусть даже десять национальных университетов, входящих во все мировые рейтинги это процветание общественного образования. Ведь следуя подобной логике, можно предложить, по Петровскому манеру, отправлять сообразительных юношей питаться науками за границей, в тех университетах, которые уже точно заслужили свое право занимать высшие пункты рейтингов.

В конце концов есть вещи пострашнее провинциальных университетов. Например провинциальные театры, месиво из комедий, антреприз, авторских прочтений «Дяди Вани» и попыток работы осветителя с духовными поисками худрука в общем, «Пижама на шестерых». Но никто не выгоняет этих убогих из их зданий и не устраивает взамен их трансляции из MetOpera. Напротив, именно эти странные люди создают аудиторию из провинциальных зрителей для этих самых on-line трансляций.

Провинциальные университеты обеспечивают социальную и культурную рутину попросту говоря, воспроизводят средний культурный слой, обеспечивают потребителями местные книжные магазины, букинисты, интеллектуальные кофейни и взращивают мальчиков и девочек, мечтающих уехать в магистратуру Вышки или Шанинки.

В общем-то, откровенно говоря, эта часть культуры с провинциальными драмтеатрами, местными интеллектуалами, высохшими от тоски по мировой культуре, фестивалями «Рэп на Оби» и оперными набегами в Приморье вызывает понятное чувство стыдливости. Но оставить вместо них выжженное поле вряд ли является лучшим вариантом.

Здесь, кстати, уместно воззвать к прагматизму эта та база, на которой вырастает «культура больших достижений». В конце концов, не будь в Уфе театра оперы и балета, не во сне он будет вспомянут, мировая культура вряд ли узнала о Нуриеве.

(в соавторстве с Андреем Теслей)

Теги:

театр, образование, реформа образования

Подробнее читайте на vz.ru ...