фото показано с : rusnovosti.ru

Д. НАДИНА: У нас в гостях Ольга Крыштановская, доктор социологических наук, генеральный директор «Лаборатории Крыштановской», главный научный сотрудник Института социологии РАН. Здравствуйте! О.

КРЫШТАНОВСКАЯ: Здравствуйте!

Д. НАДИНА: Если Вы не против, хотелось бы начать с предварительных голосований, которые отгремели по всей стране минувшие выходные. Явка была довольно высокой, голосовали не только за распиаренных людей из телевизор, но и за директоров школ, местных знаменитостей и так далее. Многие говорят, что предварительные голосования - это заявка на будущее, люди стали серьёзнее относиться к политике, со знанием дела идти на выборы. Вы согласны? И видите ли Вы какой-то феномен в этих предварительных голосованиях?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: В программе «Позиция» не очень хотелось бы повторять то, что уже все сказали по поводу пользы этих праймериз - что это новые люди, конкуренция и так далее. Это всё понятно. Я лично в этом вижу и плюсы, и минусы. Плюсы, безусловно, - это больше открытости, развитие демократии. Хорошо было бы, если бы у всех партий были праймериз. Если бы мы видели, как происходит отбор тех людей, которые становятся кандидатами в депутаты Госдумы, и как они туда попадают. Сейчас век информатизации, все хотят полной прозрачности, и политического процесса в том числе. Все хотят каждую секунду понимать, почему принимаются такие решения. Если это способствует прозрачности - это замечательно, это развитие демократии.

Но у меня как раз есть претензии к этой прозрачности в данном случае. Я пыталась найти информацию о том, кто считает голоса, ответов почти нет. Почему какие-то люди попадают на праймериз, как туда можно попасть, как считают голоса, как происходит отбор, почему кто-то приходит голосовать, а кто-то - нет? Это - те люди, которые присутствовали на встречах с избирателями, дебатах и знают, за кого голосуют? Или это просто те люди, которым скучно дома сидеть, вот они и зашли? То есть стоит ли за этим действительно повышение политической активности?

Мне кажется, что первый минус этих праймериз - недостаточная прозрачность. Второй минус - то, что эта система не охватывает все выборы сверху донизу. Было бы очень интересно, если бы президентским выборам предшествовали праймериз, как это происходит в США. Весь мир наблюдает за этими праймериз, это необычайно интересно - как идёт борьба кандидатов внутри партии, почему кто-то становится лидером этой партии. Мне кажется, что когда у нас наступит время, и будут праймериз президентов, тогда я, наверное скажу, что у нас серьёзное продвижение в плане демократии.

Д. НАДИНА: Но для этого, наверное, должен созреть и кандидат, и избиратель.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Избиратель легко созреет - за одну ночь. А вот кандидаты. . . Ведь этот разговор уже поднимался, и элита думает: «Что же это будет? Путин с Медведевым, что ли, будут спорить? Это несерьёзно. Раскол будет в рядах». То есть, я считаю, что партии не готовы. И наш менталитет, наверное.

Д. НАДИНА: Мы ещё вернёмся к элите и к тому, как она вызревает, а пока я хотела ещё несколько слов сказать по поводу кандидатов на праймериз. Наши коллеги провели небольшое исследование, посчитали, кто принимал в них участие. По гендерному признаку разделили, по возрасту. Выяснилось, что в среднем это мужчина средних лет, бизнесмен с высшим или неоконченным высшим образованием, слушает он попсу и не слишком активен в соцсетях. Женщин довольно мало.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: 22%.

Д. НАДИНА: По данным наших коллег, даже ещё меньше - 8,5%. С чем связано то, что так мало женщин принимает участие в этих процессах? Ведь даже 22% - это мало.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Мало, конечно. Это вообще проблема нашего общества. У нас в советское время квотировалось представительство женщин в Верховном Совете. Где-то примерно треть всегда была оставлена за женщинами. Как только демократия наступила, с первого же года свободных выборов стало падать количество женщин. Причём сначала падало количество женщин, которые побеждали на выборах, потом стало падать количество женщин, которые просто шли баллотироваться. То есть у женщин есть такое мнение, что другие женщины за них никогда не проголосуют. Поэтому зачем париться? Всё равно шансы очень малы.

Эта проблема остаётся важной. Как-то искусственно мужчины, которые принимают решения в нашей стране, пытаются повысить количество женщин. Когда мужчина, стоящий на воротах, отбирает, какая женщина годится, а какая - нет, возникает целый ряд молодых красавиц в Госдуме. Подготовлены они или нет - это вопрос. Есть, конечно, очень талантливые девушки. И другое дело, когда женщина сама пробивается, это другой человеческий тип - такие активные женщины, которые ничего не боятся и идут на это. Но мы видим, что таких женщин у нас в обществе очень мало: статистика «Единой России» говорит, что 22%, по вашим данным - ещё меньше. В любом случае, конечно, о половине и речи не идёт.

Д. НАДИНА: Часто же говорят о феминизме, о том, что есть стеклянный потолок, много проблем, связанных с неравной оплатой труда. И очень часто сами женщины отрицают факт того, что такая проблема существует. Женщины в российском обществе в принципе не хотят идти во власть и строить карьеру или это какие-то внутренние комплексы? В чём Вы видите корень?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Я думаю, что это наша культура, в значительной степени консервативная, даже с элементами патриархальности. Хотя сейчас, конечно, всё разбивается. Очень много успешных женщин в бизнесе, огромное количество женщин занимают высокие позиции. Мне кажется, что в политике мало женщин, потому что мужчины, которые принимают решения, не отбирают женщин, считая, что им не место в политике. Или считают, что место в политике женщинам послушным, больше красивым, чем умным. У них свой взгляд на это.

Кстати, я думаю, что наш президент тоже так считает. Я задавала ему вопрос о том, почему бы нам не завести уполномоченного по равенству полов, как это происходит во многих европейских странах. Он немножко скептически, с шуткой ответил, что это всё-таки наше дело, оставьте это за мужчинами - зарабатывать деньги, оберегать мир и так далее. Ну а женщины всё-таки - это дети, кухня.

Д. НАДИНА: Босая, беременная и на кухне.

Почему феминизм - это не самое популярное течение в нашем обществе?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Таковы наверное, традиционные ценности в России. Люди опасаются войны полов в открытом виде. И феминизм является частью обнажения этой войны. В России эта идея не популярна ни у женщин, ни у мужчин. У мужчин понятно почему - они считают феминисток просто мужененавистницами.

Д. НАДИНА: Несправедливо же. Они же просто за равенство.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Возможно. А женщины не хотят в этом участвовать, мне кажется, из-за того, что это уменьшает их шансы. У нас же огромный дисбаланс в численности между мужчинами и женщинами - женщин больше на 11 миллионов, замуж выйти очень трудно. Поэтому если занимаешь феминистскую позицию, твои шансы на рынке невест резко падают. Поэтому лучше говорить, что мы - шея, а мужчины - голова и так далее. Это происходит для того, чтобы всё-таки сохранить свою привлекательность для мужчин. В значительной степени это так и есть.

Я согласна с Вами в том, что с дискриминацией в оплате труда и других вещах надо бороться. Но я считаю, что мы должны сразу войти в стадию постфеминизма, когда женщины должны стать активными, бороться за равенство, но не только за своё эгоистическое женское равенство, а быть против любого вида дискриминации. Например, я считаю, что сейчас мужчин дискриминируют по поводу пенсионного возраста. Они живут меньше женщин, да ещё и позже нас выходят на пенсию. Мне кажется это несправедливым. Я думаю, что активные женщины должны выступать за любого человека, чьи права ущемляются.

Д. НАДИНА: Президент-женщина может появиться в нашей стране? В какой перспективе?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Конечно, может. Цель моей общественной организации «Отличницы» - сделать женщину президентом страны. Мы думаем и о 2018 годе, но пока я об этом не буду говорить в деталях.

Д. НАДИНА: У вас есть кандидат?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Может быть, и не одна. Это очень сложное дело, надо очень искусно вышивать в политической сфере. Возможно, что-то получится, и мы, безусловно, будем поддерживать женщину, если она появится в числе кандидатов на президентский пост.

Д. НАДИНА: Если вернуться к пенсионной реформе, предлагают копить самостоятельно себе на пенсию и многое другое. Многие экономисты говорят, что самая надёжная пенсионная система - это ваши дети и что только безумец рассчитывает на государство в этом плане. Какой позиции Вы придерживаетесь?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Если очистить проблему от всей шелухи, это выбор: социализм или капитализм. Если социальное государство, то, конечно, государство должно платить пенсии, которые люди заработали. Эту систему не надо трогать, просто чуть-чуть усовершенствовать.

А если это откровенный капитализм, тогда, конечно, кто заработал, тот молодец, а кто не заработал, ну что ж, умри. Капитализм - это очень жёсткая, индивидуалистическая система. Здесь мало идей социальной помощи и так далее.

Д. НАДИНА: Но ведь мы себя называем социальным государством.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Да. Поэтому я считаю, что государство никогда не откажется от государственных пенсий, ни при каких условиях. Да и потом, это опасно для государства. Люди выйдут на улицы, и 2005 год с монетизацией льгот покажется просто цветочками по сравнению с тем, что может случиться по поводу пенсионной реформы.

Д. НАДИНА: Сейчас идут предварительные голосования, осенью будут проходить выборы в Госдуму. Мы помним, чем закончились прошлые выборы - стотысячными митингами, которые повторились несколько раз. Это была какая-то невероятная мобильность москвичей. И хотя и говорили про проплаченные митинги, объективно невозможно проплатить митинги такого масштаба. Возможно ли это в этом году? Насколько теперь наши граждане мобильны? Что может заставить их выйти на улицу?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Такие многочисленные митинги не возникают просто так. Конечно, они носят электоральный характер. Как правило, если нет выборов - нет митингов и революций. Все оранжевые, тюльпановые и розовые революции происходили на фоне выборов. Поэтому Ваш вопрос абсолютно правильный. Когда есть выборы, надо задуматься о том, сколько будет протестов, и какую форму они примут. Но всё-таки ситуации абсолютно разные. Тогда этим массовым митингам предшествовала медведевская «оттепель». Был такой период, когда Медведев казался довольно слабым и либеральным президентом, который возможно останется на второй срок. Наконец-то либералы чувствовали, что опять наступит их время. И из-за этого оппозиция подняла голову.

Сейчас ситуация другая абсолютно. Путин управляет жёсткой рукой, он ведёт очень определённую политику, с которой не согласно большинство людей. Поэтому оппозиция сейчас притихла. Они есть, но они понимают, что теперь это, во-первых, опасно, а во-вторых, такой части электората, которая поддерживала их тогда, уже не будет. Это показывают крымские события. Когда Крым перешёл в Россию, лидеры оппозиции пытались говорить о том, что это нечестно, занимая проукраинскую позицию. И что оказалось? Что их почти никто не поддерживает. То есть, занимать антикрымскую позицию означает терять и так небольшой электорат. Поэтому для них здесь двойная опасность - можно испортить себе карьеру и жизнь и обанкротиться как политикам.

Д. НАДИНА: Много говорили о том, что митинги 2011 года - это митинги креативного класса, молодых горожан, у которых есть деньги на путешествия за границу, которые не вкалывают, не тяжёлым трудом получили деньги, но тем не менее, добились какой-то приближенной к европейским стандартам жизни. Кризис несколько подоткусил от этой прослойки. Не значит ли это, что уже нет той революционно настроенной части общества?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Главным субъектом тех митингов 2011-2012 годов был не какой-то креативный класс, а простая русская интеллигенция. Не надо придумывать новых понятий, когда есть хорошо работающие старые. Наша интеллигенция действительно стала немножко беднее, но исчезла ли она? Конечно, нет. Это образованные, но не очень богатые люди, которые думают критически. Это продолжается не одно столетие - интеллигенция противостоит власти, критикует её и взывает к совести. Просто сейчас не очень благоприятные условия из-за такой поддержки курса Путина для того, чтобы эти люди не просто на кухне рассуждали, а выходили на улицу.

Д. НАДИНА: Отношение ко всем тем, кто готов митинговать и критиковать государство, весьма однозначное. Часто я слышу, что русская интеллигенция - это «пятая колонна» и предатели. Кстати, многие почему-то считают тождественными эти два понятия. Запустим голосование. На митинги в 2011 году выходила русская интеллигенция или «пятая колонна»? Прошу голосовать наших слушателей.

37% полагают, что это была русская интеллигенция, 63% - что «пятая колонна». Прокомментируете?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Во-первых, Ваш вопрос был с подковыркой. На самом деле, одно не противоречит другому. «Пятой колонной» у нас называют людей, которые являются западниками. Они симпатизируют Западу, считают, что нет другого пути развития, кроме западного. И сейчас патриотическая часть населения считает их «пятой колонной», но это - пропагандистский термин. Термин «интеллигенция» - нейтральный. В нём могут быть любые люди, считающие самым разным образом: и славянофилы, и западники, и кто угодно. Просто «интеллигенция» - нейтральное слово, а «пятая колонна» - ругательное.

Д. НАДИНА: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я бы хотел поделиться своими ощущениями. Я в своё время был на Сахарова, и у меня сложилось интересное впечатление. Я был один, потом ко мне присоединились друзья, слева стояли националисты со своими флагами, справа - коммунисты со своими, между ними с «радугой» стояли «голубенькие», и всё было мирно, спокойно. Была молодёжь, были люди старшего поколения, и всеми вытерли задницу, когда собрали такое количество голосов за «Единую Россию». Было ощущение некоего единства.

Д. НАДИНА: «Единую Россию» очень часто критикуют. Вы из неё вышли в своё время. С чем это было связано?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Я просто хотела заняться изучением протестных явлений, они мне были очень интересны. А одновременно быть участником политического процесса на одной стороне и объективно анализировать было невозможно. Во мне тогда учёный победил политика.

Д. НАДИНА: Насколько я понимаю нашего слушателя, просто не было кандидата, за которого он мог проголосовать на выборах, поэтому он был так возмущён тем, что тогда победила «Единая Россия». В этом году на выборы идут самые разные партии, в частности партия Бориса Титова. Есть партия Оксаны Дмитриевой.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Это одна и та же.

Д. НАДИНА: Да, они же тоже слились, точно. Есть ещё какие-то партии. А появился ли тот самый человек, за которого могут проголосовать недовольные, либерально настроенные силы?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: После падения КПСС у нас всегда было много партий. И всегда были шансы голосовать за кого угодно. Другое дело, что люди рассуждают не совсем объективно. Человек был на Сахарова, он ощущал единение, и ему кажется, что все так же должны думать. Но те люди, которые ходили на Сахаров или на Болотную, не дружат с теми, кто любит «Единую Россию». Просто среди их знакомых таких нет. Но это не значит, что во всей стране таких людей нет. Поэтому эти ощущения - просто ни о чём.

Д. НАДИНА: Но, тем не менее, каждому голосующему нужен свой кандидат. «Единая Россия» - очень большая центристская сила. Для западников нет такой силы. Ни в Госдуме, ни в правящих кругах мы не видим таких людей.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Да. Хотя количество этих людей стабильно - около 20%. Более того, когда мы проводили исследование молодёжи от 18 до 30 лет, мы обнаружили, что либеральная идеология является приоритетной для молодого поколения. Но здесь есть такая логика, что человек в течение своей жизни всегда сначала более либерален, а потом - консервативен. Для меня это было открытием: не социалисты, не коммунисты, не анархисты, не империалисты, а именно либералы - молодёжь по большей части. Есть ли своя партия у таких людей? Нет. В Парламенте её точно нет. В другом месте тоже нет, потому что если партия не становится парламентской, она просто умирает.

И сейчас, когда Борис Титов собрал вокруг себя правые силы и назвал партию «Партией роста», конечно, это шанс. Я думаю, что все люди, которые разделяют праволиберальные взгляды, потянутся к этой партии. Поэтому я считаю, что шансы у неё неплохие. Конечно, они могут их загубить плохой избирательной кампанией, но я желаю им победы. Я считаю, что нашему обществу необходимо, чтобы взгляды западников всё-таки присутствовали. Нелепо закрывать глаза на то, что часть общества думает вот так и не давать им голоса. Зачем? Они должны быть услышаны.

Д. НАДИНА: Вместе с тем ведь был Прохоров. . .

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Он загубил избирательную кампанию, там ничего не получилось. Какая-то сумятица, невнятица и сумбур. Я надеюсь, что у Титова получится лучше.

Д. НАДИНА: Вы уже давно исследуете элиты. Как изменилась наша элита за последние 25 лет?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Когда к власти пришёл Путин, сформировалась какая-то команда. И в принципе, костяк этой команды продолжает играть ключевую роль. Я не хочу сказать, что люди не поменялись. Поменялись. Там была большая ротация кадров, пришло много молодых людей, но дух, который был сформирован этой командой, царит и сейчас. И в элиту очень трудно попасть человеку, мыслящему совершенно иначе. Я думаю, что то, что у нас есть и либералы, и консерваторы - это значительная заслуга лично Путина, потому что он такой человек, который любит баланс. Недаром, может быть, он по гороскопу Весы.

Я внимательно анализировала его биографию, он не любит, когда одни очень сильны, ему, видимо, не хочется стать заложником какой-то одной силы. При нём всегда были разные группы, всегда казалось, что сейчас немножко сильнее эти, потом - другие. Когда он работал ещё в Петербурге, считали, что сам он - либерал. Потом были все эти истории с Кудриным, когда он был важнейшей фигурой в правительстве, и тоже говорили, что Путин поддерживает либералов. Потом наступил период, когда говорили, что он за силовиков и консерваторов.

Сейчас экономическая ситуация такова, что либеральная часть правительства конструирует новую модель нашей экономики и стратегии развития. Путин очень хорошо понимает, что если к ним не прислушиваться, то нас ждут не просто тяжёлые времена, а, возможно, и экономический крах, как в конце существования Советского Союза. Мне кажется, что умение нашего президента балансировать навсегда будет сохранять в нашей элите идеологически разные взгляды.

Д. НАДИНА: Сегодня в «Ведомостях» появилась статья о том, что Кудрин предложит президенту реформу судов, силовиков и бюджета. Это позволит достичь среднегодовых темпов роста экономики в 4%. Это довольно неприятная, наверное, реформа для представителей силовых ведомств, потому что у них в очередной раз будут что-то откусывать. Кудрин также лоббирует пенсионную реформу, снижение доли государства в экономике, а это означает очередной виток приватизации. Но ведь народ это, наверное, не очень будет поддерживать. Все эти кудринские реформы всегда довольно негативную реакцию встречают в обществе.

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Да, тренд сейчас такой, что россияне в массе своей склоняются к консервативной политике, которую проводил наш президент и поддерживала партия «Единая Россия». Сейчас ситуация такова: модно на телевидении, на радио говорить о либералах плохо, что они в 90-е годы всё загубили. Конечно, в этом есть часть пропаганды, и это не совсем правильно. Я не присоединяюсь ни к какой силе, а пытаюсь быть объективной.

Ситуация очень простая. Была единая Германия, её разделили на две части: ГДР и ФРГ. В ФРГ был капитализм, экономический рост, процветание. В ГДР - застой, низкие темпы роста и низкий уровень жизни. И таких примеров много: Вьетнам, Корея и так далее. Ничего более эффективного, чем рыночная экономика, человечество не придумало, надо с этим согласиться. И бессмысленно хаять 90-е, либералов. Надо критиковать не сам подход, а конкретные шаги и ошибки, которые тогда, конечно, были допущены. Но топить идею рынка - это просто глупо, нечестно и неправильно. Рынок может быть разный, и государственное регулирование и вмешательство - тоже. Но если мы идём семимильными шагами к социалистической плановой экономике с большим военно-промышленным комплексом, то конец этого был очень печальным. Вообще наша российская история полна таких циклов, когда силовики проводят жёсткую политику огосударствления и развития военно-промышленного комплекса, а потом всё это рушится по экономическим причинам. Для спасения экономики к власти приходят либералы, которые заводят страну в другой тупик, потому что начинается развал страны, парад суверенитетов. Поэтому опять приходят силы порядка.

Чтобы сейчас избежать революции, надо быть очень гибким. Мне кажется, что руководство проявляет эту гибкость. Нельзя заходить в какой-то абсурдный тупик, когда вся страна работает на ВПК. Надо слушать, смотреть, думать, как выйти из этих проблем. Надо слушать и Кудрина, и не Кудрина, и кого угодно. Надо, чтобы люди понимали, почему проводятся такие реформы, а не просто высыпать им на голову какую-то пенсионную реформу, чтобы они в ужасе вышли на улицу. Мне кажется, что такая более открытая политика как раз рождает гражданское общество.

Д. НАДИНА: Многие говорят о том, что есть такие разные группы рядом с главой государства, и он всегда пытается поддерживать баланс. Но тем не менее, мы ведь действительно наблюдаем очень яркую информационную кампанию против либерально настроенной части общества, откуда тогда всё это берётся? Получается, что есть ещё какие-то споры внутри элиты? Для чего все эти споры в общественном пространстве рождаются элитой?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Элита должна слушать народ для того, чтобы сохранить власть. Для любой элиты - во Франции, США, Великобритании, России - самое страшное, если народ выходит против неё воевать. Надо слушать свой народ, а он у нас достаточно консервативный. Поэтому руководство страны под влиянием постоянных опросов общественного мнения, общественных настроений склонялось в эту консервативную сторону всё больше и больше. Это обусловлено нашей российской ментальностью.

Д. НАДИНА: Опросы общественного мнения в большей степени формируют его или демонстрируют?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Правильный вопрос. Они делают и то, и другое. Конечно, если речь идёт о чисто научном исследовании, то надо узнать общественное мнение. Если это опросы, которые имеют не научную составляющую, а, например, маркетинговое исследование, тогда эти опросы становятся формирующими общественное мнение. Потому что, например, порядок расположения фамилий для рейтингового голосования влияет на результаты. Какую часть исследования опубликовать и в какой момент это сделать - это всё влияет. Во Франции был даже придуман специальный термин «клиническая социология» - социология, которая ставит своей целью формирование общественного мнения.

Д. НАДИНА: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. С большим уважением отношусь к Ольге. Вы, по-моему, не депутат Госдумы?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Не депутат.

СЛУШАТЕЛЬ: Я бы очень хотела, чтобы Вы были среди наших парламентариев, потому что такой специалист как Вы просто бесценен. У меня такой вопрос: в течение передачи серьёзно обсуждалась тема возможных изменений в экономической ситуации. Как Вы полагаете, не изменилась ли роль интеллигенции? У меня такое подозрение, что простой народ в последнее время отказывает в доверии интеллигенции.

Д. НАДИНА: А доверял ли когда-нибудь простой народ интеллигенции?

О. КРЫШТАНОВСКАЯ: Да, с доверием простого народа интеллигенции всегда были сложности. Если бы у нас не было пропаганды, можно было бы чистое мнение народа как-то измерять. Но пропаганда есть и она действует. Недаром ваш опрос показал, что 63% слушателей считают интеллигенцию «пятой колонной», то есть отказывают им в праве не соглашаться с ними и высказывать другую позицию.

Возможно ли, что интеллигенция сыграет ту же роль, что раньше. . . Всё сложнее. В нашем обществе огромными темпами растёт прекариат, это такой новый для нас термин. который в мировой социологии уже давно используется. Это те люди, которые не имеют стабильной заработной платы и социального пакета - всякие подработчики, фрилансеры, частично занятые люди, репетиторы, огромное количество журналистов. Эта часть людей составляет уже больше 20 млн, по моим подсчётам. И эта сила становится более влиятельной, чем интеллигенция в старом смысле слова. Пока они молодые, им кажется, что это классно, но потом, когда они не видят никакого социального лифта и плывут по хаотичному морю непонятно куда, они становятся главной протестной силой.

Д. НАДИНА: Спасибо. Вас поддерживают 21% наших слушателей, 79% - против. В студии была Ольга Крыштановская, доктор социологических наук, генеральный директор «Лаборатории Крыштановской».

Подробнее читайте на rusnovosti.ru ...