Почему острый аппендицит и панкреатит следует лечить таблетками? Зачем при аритмии назначать антикоагулянты? Когда лекарства вообще не нужны? Что победит деменцию? Читайте в интервью с известным врачом-терапевтом.

11 декабря 2025 года исполняется 150 лет Московскому городскому научному обществу терапевтов. То, что полторы сотни лет назад не умели лечить, сегодня не составляет проблемы. Однако и современная терапия претерпевает постоянные изменения.Например, как можно вылечить аппендицит без операции таблетками? Почему при аритмии обязательны антикоагулянты? Когда таблетки лучше вообще не использовать? Об этом aif.ru поговорил с председателем общества, известным врачом-терапевтом, профессором Павлом Воробьевым.Кому отдать больных?Юлия Борта, aif.ru: Павел Андреевич, в представлении многих людей сегодня терапевты — самые «простые» врачи, которые могут максимум простуду вылечить, которая и так сама пройдет через неделю.Павел Воробьев: 150 лет назад терапевт был вообще единственным врачом. В Московском университете существовало три терапевтические кафедры, три хирургические и одна гинекологическая. Либо вы оперируетесь, либо лечитесь. Эндокринология выделилась в самостоятельную специальность в первой четверти XX века. И лишь в 1980-е годы появились специальности кардиологии, пульмонологии и другие. А дальше разделились на еще более узкие направления. Например, в кардиологии болезнями сердечных сосудов занимаются инвазивные хирурги, нарушениями ритма — аритмологи. И остается, собственно, у кардиолога только артериальная гипертония. С одной стороны, узкая специализация позволяет более эффективно применять технологии. С другой, как мы знаем, у семи нянек дитя без глаза. Сегодня у одного пациента может быть 3-4 болезни, а то и больше. Часто бывает, что эндокринолог назначает одно, кардиолог — другое, ревматолог — третье. Все препараты примерно с одинаковым эффектом, но один усугубляет побочное действие другого. Это так называемая полипрагмазия. Сейчас даже клинические рекомендации заточены на отдельные болезни. Человек исчезает из поля зрения врача. Так вот именно терапевт должен все скоординировать, собрать воедино назначения. Мы отбираем сегодня много пациентов у хирургов. Многое из того, что еще вчера лечилось с помощью операции, не требует применения скальпеля и ножниц. Врачи работают со стентами, катетерами, роботизированной техникой.Аппендицит лечится таблетками— Любой пациент предпочел бы лекарства вместо операции. При каких болезнях можно не ложиться под нож?— Например, при аппендиците. Абсолютно доказано, что антибиотикотерапия острого аппендицита столь же эффективна, как и хирургическое лечение, потому что аппендицит вызывает стрептококковая инфекция. У нас об этом знают, об этом написано в рекомендациях. Но пока продолжают оперировать. Конечно, при гнойном, разлитом аппендиците показана операция. Но в большинстве случаев можно обойтись терапией.Или взять такую частую патологию, как острый панкреатит — воспаление поджелудочной железы. Терапевтические методы лечения здесь тоже высокоэффективны. При этом заболевании развивается ДВС-синдром (микротромбы в сосудах), который может привести к отказу многих органов — почек, печени, легких, поэтому надо сразу давать антикоагулянты. Мы в этом году опубликовали несколько статей о том, что по-другому надо лечить панкреатит. Однако в отечественных клинических рекомендациях про терапевтические методы мы ничего не найдем. Больные попадают к хирургам. А они плохо понимают в терапии.— Наверняка и терапевтические подходы изменились. Можете привести наиболее яркие примеры?— Антикоагулянтная терапия вышла на первое место при многих тяжелых заболеваниях. И это не только инфекции. Например, сегодня мы знаем, что при тяжелом воспалении легких, тяжелом гриппе и других необходимо назначать антикоагулянты. Всем больным с нарушением ритма сердца (мерцательной аритмией) сегодня обязательно назначаются антикоагулянты. И только после этого обсуждается, восстанавливать ритм или нет. Как профилактика тромбоэмболии (когда оторвавшийся тромб перекрывает жизненно важный сосуд) всем больным, которые оперируются, тоже обязательно назначают антикоагулянты.Очень продвинулась химиотерапия. Еще недавно при раке молочной железы абсолютным показанием была операция. Сегодня на первом месте — лекарства. Мне известно много случаев, когда именно правильная химиотерапия спасала людям жизнь. Например, знаю женщину, которая уже тридцать лет живет без рецидивов. Она обратилась, когда у нее был рак яичника на 4-й стадии, не могла ни стоять, ни лежать. Я направил ее к великому химиотерапевту Михаилу Личиницеру. Честно признаюсь, я сам тогда не особо надеялся на успех. А он взял пациентку со словами: «Да сейчас полечим». Полечили. Опухоль сократилась до минимума, а потом ее удалили. «Пить витамин D — пустое занятие»— А какие болезни вообще не надо таблетками лечить?— Респираторные инфекции. Чем меньше их лечишь, тем лучше. Пока нет осложнений, при ОРВИ стоит использовать только домашние средства. Заболевания печени часто не требуют никакого лечения, потому что этот орган хорошо восстанавливается — есть у него такая своеобразная функция. Масса печеночных симптомов — тошнота, рвота, тяжесть — неплохо лечатся диетическими методами. Питание помогает восстановить функцию выделения желчи, чтобы не образовывались камни, не формировалось воспаление.Мочевые инфекции можно лечить не антибиотиками, а растительными препаратами. Доказано, что соединения, выделенные из клюквы, брусники, разрушают биопленки, которые бактерии создают для защиты от антибиотиков и иммунных клеток. Есть препарат для лечения сердечной недостаточности и аритмии — дигоксин, который получают из листьев наперстянки. Мы все увлеклись химиотерапией, забывая о том, что природные вещества, получаемые из растений, часто действуют не хуже. Их надо изучать.— Какими бы препаратами вы не посоветовали пользоваться? Предположу, что назовете БАДы и статины.— БАДы — это эрзац-препараты, которые не проходят должной проверки. Безусловно, я бы никому не советовал статины — нет доказательств, что они работают. И аспирин — сердечникам, кстати, тоже. В серьезных исследованиях доказано, что 40% людей не чувствительны к аспирину. Из остальных 60% половина через короткое время перестает отвечать на аспирин как на антиагрегант. Но так как этот препарат стоит копейки, то его выписывают всем подряд. Объемы продаж колоссальные. За этим стоит Биг Фарма. Другой красноречивый пример — витамин D. Пить его совершенно пустое занятие, но людей заставляют верить, что витамин D нужно принимать постоянно. А фармкомпании получают огромные прибыли на продаже препаратов без доказанной эффективности. Вакцины — спасение или бизнес?— Может быть, и некоторые вакцины переоценены? За ними тоже стоит фармбизнес?— Нередко это действительно так. Все уверены, что оспу победили вакцинацией. Однако сейчас в этом есть большие сомнения. Прививки от оспы начали делать еще при Екатерине II (она тогда привилась одной из первых в России). Несмотря на это, болело очень много людей. В середине XX века сделали огромное количество вакцины, запустили вакцинацию во всем мире. С экономической точки зрения, это было очень прибыльно. А оспа вдруг исчезла.Дело в том, что бактерии и вирусы меняют свои свойства с годами и внезапно перестают быть смертельными патогенами. Хотя оспа изначально была не так уж смертельна. Вообще страх оспы немного преувеличен. Моя бабушка во время Первой мировой войны была военным медиком, оказывала помощь оспенным больным. Ни пациенты не умерли, ни она не заболела. Конечно, есть инфекции, которые и со временем остаются тяжелыми. Например, «свиной» грипп H1N1. В больницах от него умирало 80% больных. «Свиной» грипп идет вспышками раз в 10-15 или 20 лет. Когда вырастает новое поколение людей, у которых нет к нему иммунитета, он опять вылезает. Но, опять же, любой тяжелый грипп лечится антикоагулянтами, вне зависимости от возбудителя. — В последнее время увеличилась заболеваемость корью, хотя от нее тоже есть прививка. — Самый стойкий иммунитет к кори вырабатывается у тех, кто переболел, даже в легкой форме. У людей, которым сейчас за 60 лет, антитела к кори выявляются в 80% случаев. Значит, они болели корью в виде обычного ОРЗ и не знали об этом. Начав прививать от кори, мы получили популяцию людей, у которых антитела к кори практически отсутствуют. Ведь прививку надо повторять каждые 6 лет, максимум через 10-15 лет. В итоге сейчас болеют и взрослые, и новорожденные, которые раньше получали антитела от матери. Корью заболевают даже привитые. Недавно в США от дифтерии умер ребенок. Оказалось, что он был привитый. Конечно, это отдельные примеры, на них нельзя строить статистику. Но поскольку те, кто занимается прививками, не дают полной информации, мы ничего не знаем про настоящую эффективность прививок. — От чего-то стоит привиться?— Я прививал своих детей только от полиомиелита. Делать прививку от туберкулеза точно не надо, нигде в мире это не делается. Это чисто советский анахронизм. Серьезный вызов — аллергии и рак— А какие болезни мы, наоборот, недооценили? — Аллергии — абсолютно недооцененная патология. Когда я начинал заниматься медициной, то многие врачи имели лишь теоретическое понятие об отеке Квинке (острая реакция организма на аллерген в виде отека лица, органов дыхания, что чревато удушьем, — прим. ред.). Мы его никогда в жизни не видели. А сейчас треть детей вокруг меня с отеком Квинке. Что произошло с иммунитетом? Это либо прививки, либо питание. Сейчас нет натуральных продуктов, все так или иначе химически обрабатываются. — Какие страшные болезни мы победили, а с чем еще только в пути?— Мы более-менее разобрались с сердечно-сосудистой патологией. При нормальном лечении все неплохо. От диабета появилось много хороших лекарств, можно подобрать схемы. У диабетиков остается проблема сосудистой патологии, она решается назначением антикоагулянтов. Также разобрались с тромбоэмболическим инсультом, связанным с нарушениями ритма. Всем назначают антикоагулянты, инсультов стало меньше. Но вылезут обязательно опухоли. Они будут стоять на страже некоего предельного возраста. Если человек пройдет через все остальные болезни, то опухоли будут его сторожить. — А деменция?— Думаю, что мы с ней разберемся. Мы явно не в том направлении идем. Все ищем отложения в клетках мозга какого-то аномального белка (амилоида). Думаю, что дело кончится сосудистой патологией и назначением антикоагулянтов. Есть два универсальных синдрома при всех болезнях — воспаление и тромбоз. Воспаление мы лечим, иногда даже гормоны даем. А сосудистую патологию почему-то стыдимся. Хотя сейчас появилось много современных препаратов в виде таблеток. С кем ни поговорю из долго живущих людей — все сидят на антикоагулянтах. — Какую главную задачу ставит перед собой общество терапевтов?— Вырастить терапевтическую элиту. Мы знаем ее представителей в прошлом. Таких как Евгений Иванович Чазов (кардиолог, известный ученый в области проблем тромбозов и инфарктов, создатель кардиологической службы в СССР, один из создателей факультета фундаментальной медицины МГУ — прим. ред.), мой отец (Андрей Иванович Воробьев — гематолог, оказывал помощь пострадавшим в Чернобыле, во время землетрясения в Армении — прим. ред.), Валентин Иванович Покровский (эпидемиолог и инфекционист — прим. ред.), Евгений Михайлович Тареев (начинал участковым терапевтом, считается одним из основоположников советской нефрологии, гепатологии, ревматологии, паразитологии — прим. ред.). Таких фамилий сегодня нет.

Подробнее читайте на aif.ru ...