Как дети ГУЛАГа борются за свои права

В 1991 году в России приняли закон «О реабилитации жертв политических репрессий». В нем указано, что реабилитированные гра…

Как дети ГУЛАГа борются за свои права

В 1991 году в России приняли закон «О реабилитации жертв политических репрессий». В нем указано, что реабилитированные граждане, утратившие жилье из-за репрессий, имеют право возвращаться в места, где они проживали до вынужденного переселения. При этом государство обязано компенсировать ущерб жертвам государственного насилия, в частности предоставить жилье.

Но в 2005 году Госдума передала полномочия устанавливать механизм компенсации регионам. Дети репрессированных москвичей Елизавета Михайлова, Евгения Шашева и Алиса Мейсснер оспорили в Конституционном суде это решение: суд постановил, что такой механизм компенсаций нарушает права жертв репрессий, и потребовал незамедлительно изменить закон так, чтобы реализация права детей ГУЛАГа осуществлялась на федеральном уровне, а не на региональном.

Однако Госдума не исполнила постановление суда: рассмотрение закона застряло на этапе второго чтения. При этом в ноябре 2020 года представители ООН потребовали обеспечить детей ГУЛАГа жильем в течение двух лет, а в декабре правозащитники создали петицию с требованием к Госдуме принять закон.

«В декабре 2019 года Конституционный суд России принял знаковое постановление по делу жертв советских репрессий. Многие из них все еще не могут вернуться на прежнее место жительства своих семей и получить там от государства жилье взамен незаконно отнятого. Однако это решение рискует остаться неисполненным — правительство внесло в Государственную думу законопроект, который игнорирует предписания Конституционного суда. Если он будет принят в неизменном виде, то никто из жертв репрессий так и не доживет до возвращения», — сказано в тексте петиции.

Текст иска детей ГУЛАГа в Верховный суд. Фото Дарьи Кротовой, «Международный Мемориал»*

27 октября 2021 года дети жертв сталинских репрессий подали коллективный иск в Верховный суд РФ к Госдуме. Истцами выступает 23 человека, старшему из которых 89 лет, а младшему — 64 года. Еще один, 74-летний, истец умер незадолго до подачи иска. Дети ГУЛАГа требуют признать незаконным бездействие законодателей в исполнении постановления Конституционного суда о возвращении детей репрессированных граждан СССР в места проживания их семей до арестов и ссылок.

К слову, сразу после подачи иска председатель Госдумы Вячеслав Володин поручил проработать ко второму чтению законопроект о жилье для детей репрессированных. Володин объяснил задержку в принятии закона желанием «учесть в законе мнение самих детей репрессированных».

Почему иск детей ГУЛАГа к Госдуме является важным в истории России

Представляющий интересы детей ГУЛАГа в суде юрист «Международного Мемориала»* Григорий Вайпан сказал «7х7», что коллективный иск к Госдуме о неисполнении решения Конституционного суда — первый в истории России. По его мнению, сейчас кампания по борьбе за права детей репрессированных достигла наиболее высокой точки.

— Есть проблема: закон не исполняют 30 лет, но кроме этого еще и не исполняют решение высшего в стране Конституционного суда, которое Госдума должна исполнить незамедлительно. Все это возмущает не только детей ГУЛАГа, но и наблюдающее за ситуацией общество. При этом тема и раньше вызывала отклик. Петицию на сайте Change.org с требованием исправить закон и дать людям возможность вернуться домой подписало более 100 тысяч человек. В январе 110 общественных деятелей подписали аналогичное открытое письмо к руководству страны. Коллективный иск к Госдуме наложился на накопившееся возмущение, и это все сдетонировало, — считает Вайпан.

По словам юриста, в ближайшее время Верховный суд должен принять иск. Он отметил, что, несмотря на его беспрецедентность, юридически он абсолютно корректен: ранее в российских судах оспаривали бездействие госорганов, пусть и не федерального парламента.

— Затяжные судебные бои идут уже 4,5 года на разных уровнях. Поэтому важно понимать, что иск в Верховный суд — это не вещь в себе, а часть длительной кампании, которая началась не вчера и не сегодня и завтра не закончится. Принятие законопроекта, его доработка — это всегда длительный процесс. Хочется, чтобы дело разрешилось быстрее, но это не разовая акция, а длительная кампания, — сказал юрист.

Юрист Григорий Вайпан. Фото Дарьи Кротовой, «Международный Мемориал»*

Григорий Вайпан убежден, что депутаты должны дорабатывать законопроект не в кулуарах, а открыто. По его мнению, для этого Госдума должна организовать открытые обсуждения с потерпевшими, их представителями, общественной палатой, омбудсменами, президентской комиссией по реабилитации жертв политических репрессий в России и Советом при президенте по правам человека. Соответствующее обращение с просьбой провести такие обсуждения Вайпан отправил в Госдуму вечером 28 октября (копия документа есть у «7х7»).

По словам юриста, ключевая проблема предложенного кабинетом министров законопроекта заключается в том, что он не меняет ситуацию с наделением жильем детей ГУЛАГа. Именно это и требует исправить Конституционный суд.

— Законопроект оставляет жилищное обеспечение детей ГУЛАГа в ведении российских регионов. Это означает региональные расходы, а в большинстве регионов на это нет денег. Вторая проблема законопроекта — срок обеспечения жильем потомков репрессированных. Инициатива кабмина не устанавливает такой срок. На практике это означает, что дети ГУЛАГа и дальше будут попадать в общую очередь на жилье длиной до 30 лет. Таким образом, люди просто не доживут до возвращения в свои дома. Это основные проблемы законопроекта, о которых мы все время говорим, — сказал Вайпан.

«Нам надо выжить»

Одним из самых известных истцов является жительница поселка Рудничного Верхнекамского района Кировской области — 71-летняя Алиса Мейсснер. Именно она вместе с Евгенией Шашевой из Коми и Елизаветой Михайловой из Владимирской области выиграла иск в 2019 году в Конституционном суде.

Мать Алисы Мейсснер проживала в центре Москвы, но после начала Великой Отечественной войны в сентябре 1941 года ее, как лицо немецкой национальности, отправили на спецпоселение в Карагандинскую область. В 1943 году женщину мобилизовали на лесозаготовки в Даровской район Кировской области. Через два года ее поставили на учет спецпоселения в поселке Ожмегово, где в 1950 году и родилась Алиса Мейсснер. Ее мать посмертно реабилитировали в 1993 году, а саму Мейсснер — только через три года.

С 2018 года суды несколько раз отклоняли ее иск о незаконности распоряжения мэрии Москвы, которая отказывалась ставить женщину на учет нуждающихся в столичном жилье. Чиновники мотивировали отказ тем, что Мейсснер не имела регистрации в Москве и, соответственно, не проживала в городе на законных основаниях не менее 10 лет. Эти решения женщина успешно обжаловала в Конституционном суде. После чего ее поставили в общую очередь на предоставление жилья по договору социального найма в Москве. На сентябрь 2021 года номер Мейсснер в очереди — 44922.

«Здесь был ГУЛАГ». Документальный репортаж «7х7» о том, как сохраняется память о сталинских репрессиях в Коми

Алиса Мейсснер рассказала «7х7», что начала бороться за свои права как родственница репрессированного человека еще до 1996 года. Сначала она пыталась добиться компенсации за утраченное имущество, которая в те годы составляла всего 4 тыс. руб. По словам Мейсснер, это получилось сделать только через суд. Но даже после победы чиновники «гоняли» ее по инстанциям на протяжении нескольких лет.

Мейсснер узнала, что она имеет право на получение жилплощади как потомок репрессированного, случайно — из газеты. После этого она начала искать юристов в Кировской области и Москве и вышла на «Мемориал»*. С 2014 года ее интересы представляла адвокат Ольга Косовец, а затем Григорий Вайпан.

— Мы боремся, пока мы живы. Надеемся, что нас все-таки кто-то услышит и нас вернут на родину наших родителей.

Конституционный суд, 2019 год. Слева направо: Григорий Вайпан, Евгения Шашева, Алиса Мейсснер и Елизавета Михайлова. Фото Александра Корякова / пресс-служба Института права и публичной политики

Моя родина не в Москве, там родилась мама, но я хочу вернуться в Москву, потому что здесь, в поселке Кировской области, стало некомфортно жить: один терапевт на весь поселок, а зубного врача, кардиолога и всех остальных нет, нормального транспортного сообщения до областного центра нет — остаются попутки или такси, поезд ходит только два раза в неделю, но до вокзала идти три километра. Так что надо выжить и постараться попасть в большой город. Если есть возможность — надо бороться, — сказала Мейсснер.

По мнению женщины, российским властям безразлична судьба детей ГУЛАГа и они ждут, когда «они все вымрут». Но она заметила, что потомки репрессированных очень хотят дожить до положительного результата. Она надеется, что в память о Дне жертв политических репрессий в СССР правительство примет какие-то меры в пользу истцов.

«Сейчас за Путиным никто не пойдет»

Еще одним истцом по иску является 89-летняя жительница Ярославля Оксана Андриевская. Она родилась в Москве в 1933 году в семье супругов Гельфенбейн. В августе 1937 года ее отца арестовали и через год расстреляли, признав виновным в участии в контрреволюционной террористической организации. Его реабилитировали посмертно только в 1958 году. Мать Оксаны Андриевской в декабре 1937 года также признали виновной в контрреволюционной деятельности и отправили в лагеря на восемь лет. Ее реабилитировали в 1956 году.

Из-за репрессий семья Гельфенбейнов утратила жилье в Москве. После расстрела отца и ареста матери Оксана Андриевская переселилась к родственникам, а после освобождения матери уехала к ней в Пермскую область. 

Оксана Андриевская рассказала «7х7», что ее борьба за возвращение на историческую родину, в Москву, началась только после того, как она создала семью и завела детей. Женщина, так же как и Алиса Мейсснер, узнала о своих правах случайно.

— Этим [борьбой за права] мы начали заниматься после 1991 года. В основном этим всем занимался и продолжает это делать мой младший сын Александр. Нам постоянно приходили ответы, что нужна то одна справка, то другая. В общем, в 2004 году меня реабилитировали, а потом мы прошли два суда. На них представители мэрии Москвы сказали, что мне не положено жилье, даже несмотря на признание меня пострадавшей. В итоге сын нашел какого-то человека, который стал нам помогать. Но мы не попали в число истцов, которые выиграли Конституционный суд. Сейчас началась новая кампания, и нас сюда зачислили, — рассказала Андриевская.

Оксана Андриевская. Фото предоставил Александр Андриевский

Женщина отметила, что неоднократно писала президенту Владимиру Путину, чтобы он помог решить жилищный вопрос, но из администрации президента ответы спускали мэру Москвы Сергею Собянину. После затяжных бюрократических переписок женщину поставили в очередь на жилье. Перед ней на квартиру претендует 44 тыс. человек.

— Мне 89 лет. Разве я доживу до момента, когда придет моя очередь? Конечно нет. При этом мне сказали, что моим детям ничего не достанется, потому что они не имеют отношения к делу. Но я продолжаю бороться. Нас так воспитали. Я хочу еще пожить, чтобы добиться квартиры. Но думаю, что при нашей жизненной системе в России мне этого не добиться. Хотя сыновья в это верят, — отметила Андриевская.

Она рассказала, что увидела отношение государства к людям на примере ее сына: он получает пенсию 7 тыс. руб. и был вынужден работать на двух работах, несмотря на проблемы со здоровьем. По словам Андриевской, ей обидно за происходящее со страной.

— Мне обидно за нашу Родину. Как люди жили, как воевали, крича песни, как пойдут за Сталиным. Сейчас за Путиным никто не пойдет. Пусть меня за эти слова сажают, я согласна отсидеть еще после матери. Пусть сажают, если я что-то не так говорю. Но я всегда говорю правду, — добавила Оксана Андриевская.

Почему борьба детей ГУЛАГа важна для всего общества

Игорь Сажин, историк и бывший председатель исторического общества «Мемориал»* в Коми, рассматривает иск детей ГУЛАГа как восстановление исторической справедливости.

— Справедливость — это хотя бы то, что люди получат место жительства там, где родились их родители, откуда они были высланы, откуда они были направлены в лагеря. Получается, что все это признали преступлением, но что дальше? Восстановления прав не существует. Были мизерные компенсации за утраченное имущество, и то не все успели ими воспользоваться, — считает Сажин.

Историк рассказал корреспонденту «7х7», что восстановление в правах детей репрессированных стало особенно актуальным именно сейчас, потому что у общества есть запрос на это.

— Все просто: общество всегда стремится к справедливости и равновесию. Завтра несправедливость может обрушиться на любого, поэтому если не произойдет восстановления прав репрессированных, то общество может погибнуть.

Ведь оно существует до тех пор, пока люди живут либо в ожидании справедливости, либо в ожидании хорошего конца, — рассказал Игорь Сажин.

Ян Рачинский, председатель правления «Международного Мемориала»*, выразил аналогичное мнение насчет значения восстановления прав репрессированных для современного общества.

— Во-первых, это вопрос морали — восстановить историческую справедливость. Речь не идет о каких-то крупных компенсациях, ключевое здесь — вернуть людей в родные места. Во-вторых, это чисто правовой вопрос: у Конституционного суда нет своих приставов, и юристы выбрали, на мой взгляд, очень остроумный и действенный способ — подать иск на действия органов власти, потому что их решения не исполняются, — прокомментировал ситуацию Рачинский.

Историки Ян Рачинский и Игорь Сажин

Председатель правления «Международного Мемориала»* считает, что требование исполнения прав для детей ГУЛАГа важно в том числе и для сохранения исторической памяти.

— Аналогов отечественной истории нет нигде в мире. Инакомыслие у нас начали искоренять еще в 1917 году, и нет, наверное, ни одной страны мира, где газеты не являлись бы историческими источниками.

У нас газеты отражали историю правящей партии, а не страны — это не одно и то же. И поэтому, чтобы узнать историю, нужно обращаться к судьбам конкретных людей, — подчеркнул историк.

Игорь Сажин и Ян Рачинский убеждены, что общество хочет узнавать больше об истории советских репрессий. Так, Рачинский отметил, что люди обращаются к истории своей семьи, чтобы узнать в том числе и историю общества.

— Вопрос осведомленности общества сложный, потому что социологические исследования проводить тяжело: получаются ответы с оглядкой на последствия. Но судя по тому, что к нам обращается все больше молодых людей с целью узнать историю своей семьи как основу истории общества, интерес присутствует, — рассказал историк.

Игорь Сажин, в свою очередь, убежден, что общество знает историю ГУЛАГа. По мнению эксперта, у многих людей это знание связано с судьбой предков, которые имели отношение к репрессиям. Но историк в то же время отмечает, что в обществе по-разному реагируют на историю репрессий: некоторым хочется справедливости, а другие готовы их оправдать.

Оба эксперта сошлись во мнении, что иск детей ГУЛАГа оказывает серьезное давление на органы власти. Так, Игорь Сажин считает, что государство находится в сложной ситуации из-за неприятных сторон советской истории.

— Часть общества говорит: «Давайте забудем», а другая часть считает, что это невозможно забыть. Чтобы выйти из этой «гражданской войны», власть должна попытаться договориться с обеими сторонами. И поэтому возникают такие ситуации: с одной стороны, на деньги государства создается музей ГУЛАГа и ставится памятник, а с другой — прячут архивы. Бывают и такие оценки: «Ой, а репрессированных было не так уж и много». Но это все попытка оправдаться. Надо искать компромисс, — заявил Сажин.

Ян Рачинский отмечает двойственность отношения государства к истории ГУЛАГа.

— С одной стороны, власти (я думаю, искренне) осуждают репрессии, а с другой — прибегают к таким же инструментам отказа от альтернативного мнения. Почему так происходит? Это диктует идея примата государства. Путин в начале своего правления сформулировал тезис, что нашим прошлым нужно гордиться, а здесь гордиться прошлым нельзя. И у нас всегда была идея, что наше государство если не лучше других, то как минимум не хуже, — заключил эксперт.

Подробнее читайте на 7x7-journal.ru ...