Сбербанку пришлось серьезно корректировать свои планы из-за пандемии коронавируса, но уже в августе финансовые показатели начали возвращаться на докризисный уровень.

Сбербанку пришлось серьезно корректировать свои планы из-за пандемии коронавируса, но уже в августе финансовые показатели начали возвращаться на докризисный уровень. Есть ли проблемы с крупными кредиторами, что банк поменял в своей работе, и что будет со ставками по вкладам – об этом рассказал в интервью телеканалу "Россия 24" глава Сбербанка Герман Греф.

- Герман Оскарович, пандемия коронавируса, с которой мы живем уже больше полугода, изменила все сферы жизни, в том числе, и банковский сектор. Как, по вашим оценкам, Сбербанк пережил этот период?

- Существуют независимые оценки. Они выражаются, в первую очередь, в тех цифрах, которые мы видим сегодня. Мы, конечно же, финансово потеряли в коронавирус, в первую очередь, в связи с тем, что пострадали многие наши клиенты – это не может не сказаться на нас. Мы свои планы, конечно, корректировали, в том числе, и по финансовому результату.

Но если посмотреть на ситуацию на рынке в целом или на международную ситуацию, то все-таки мы проходим коронавирус с наименьшими потерями. Отчасти наши доходы были компенсированы комиссионными доходами и доходами нашей экосистемы и несмотря на то, что мы потеряли комиссионные, доход в кредитовании – значительно меньше стали выдавать кредитов. Мы реструктурировали большое количество кредитов как предприятиям, так и нашим клиентам – физическим лицам. Тем не менее, мы в августе вышли уже на обычную траекторию нашего роста по прибыли. И в августе месяце мы впервые зафиксировали рост нашей чистой месячной прибыли – плюс 3% по отношению к августу прошлого года. Поэтому, в целом, мы прошли по максимально оптимистичному сценарию.

Но все-таки, если посмотреть на то, как мы прошли с учетом всех наших цифровых сервисов, то мы оказались значительно больше готовы, чем любые другие наши коллеги. И так случилось, что мы не могли прервать нашу деятельность ни на один день в коронавирус, и, конечно, 140 тысяч сотрудников наших front-office весь этот период времени работали, ни на один день не прерывая свое общение и операции с клиентами.

Когда случился коронавирус, мы думали, что мы обойдемся выводом в Сеть порядка 30%, потом – порядка 50% наших сотрудников, но оказалось, что у нас в отделениях образовались огромные очереди, и, в конце концов, мы приняли решение, что мы будем выводить от 70 до 100% всего состава. И только тогда, когда мы вышли на цифру где-то примерно 90%, мы ликвидировали очереди. Поэтому, в целом, все наши цифровые сервисы сработали очень хорошо. Был период времени, когда, допустим, ипотеку выдавали только мы, потому что мы – единственный банк на рынке, у которого есть технологии от подачи заявки онлайн до регистрации прав на квартиру, которые полностью можно сделать без физических визитов. И к этому сервису стали подключаться наши другие банки-коллеги, и, наверное, по истечении первых двух месяцев, когда мы работали фактически в единственном числе на рынке, уже начали через нас работать и другие наши банки-партнеры.

В целом, это было серьезное испытание. И так случилось, что наша стратегия на строительство экосистемы и цифровизация нашего бизнеса сработала.

- Но все-таки, если посмотреть финансовые показатели, то чистая прибыль с января по август сократилась на 19%. Вы заработали меньше. Как это сказалось на ваших планах? От чего вам сейчас приходится отказываться, на чем экономить?

- Я бы сказал – мы "всего" на 19% потеряли чистую прибыль, и это удалось сделать, в том числе, благодаря тому, что мы в марте приняли решение о радикальном сокращении наших расходов – до конца текущего года мы сократили примерно 100 миллиардов рублей наших расходов. И это, конечно, внесло существенный вклад в нашу чистую прибыль.

- Если говорить о поведении ваших клиентов–вкладчиков: сейчас ставки по депозитам на исторических минимумах, и это приводит к оттоку вкладчиков. Насколько я понимаю, вы фиксировали две волны оттока вкладов. Будете ли вы и дальше снижать ставки по депозитам? Не боитесь ли терять клиентов? Даже глава Центробанка Эльвира Набиуллина говорит, что такие низкие ставки приводят к тому, что клиенты выбирают другие виды инвестирования, в том числе, фондовый рынок.

- Во-первых, дело не в том, что мы боимся или не боимся. Дело в том, что так складывается ситуация. Если падает инфляция, если падают ставки на рынке, то мы не можем платить высокие ставки по депозитам, естественно. Ставки по депозитам – это всегда производная от того, сколько стоят деньги на рынке. И, как видите, в текущем году произошло самое резкое и до самых низких уровней падение и инфляции, и ставок Центрального банка, что привело к тому, что мы снижаем как ставки на кредиты, так и ставки на депозиты.

В этом смысле, если дальнейшее снижение ставок Центрального банка будет продолжаться (мы видим потенциал, но небольшой), то, наверное, туда же немножко двинутся и ставки по депозитам. Но вряд ли это будет радикально.

Что касается оттока вкладчиков, то нет. Действительно были две волны, которые были связаны с определенными обстоятельствами в период коронавируса – высокая волатильность. Был период, когда люди стали конвертировать деньги, и был небольшой отток. И второй раз, когда было много разных слухов, в том числе, по налогообложению вкладов и так далее. Но, в целом, сейчас оттока вкладов не наблюдается, ситуация стабильная.

- Со следующего года на депозиты больше миллиона рублей будет применяться налог. Какой процент ваших вкладчиков сейчас попадает под этот налог? И как вы вообще оцениваете идею дифференцировать вкладчиков по фактически уровню дохода, и брать с них налог, чтобы пополнить бюджет?

- Если говорить честно, я не большой сторонник вообще любого повышения налогообложения. Наше конкурентное преимущество – это относительно невысокие налоговые ставки. И сейчас мы его теряем. Поэтому я считаю, что самая последняя мера, на которую нужно идти государству, – это повышать налоги. Мы не получим экономического роста, если мы будем активно повышать налоги. Поэтому все-таки лучше идти путем сокращения расходов бюджета и заимствований, но не повышать налоги. Это, в целом, мое отношение к налоговой политике. Нужно упрощать налоговое администрирование, сокращать количество налогов, сокращать налоговые ставки. И мне не кажется, что идея об обложении депозитов была удачной, так же, как и идея о дифференциации подоходного налога.

Но мы оценивали это – это может коснуться примерно до 2% всех наших вкладчиков, это максимум. Скорее всего, это будет примерно в районе 1% вкладчиков. Но с позиции одного банка – это тяжело оценить, потому что будут обкладываться совокупные вклады. И поэтому мы делали экстраполяции на всю ситуацию, исходя из того, что мы знаем, по наличию вкладов у нас здесь, но, по самой пессимистичной оценке, это до двух процентов. Скорее всего, это будет до 1%.

- Ряд российских банков заявили о введении комиссии на ведении счетов в евро. Есть ли такие планы у Сбербанка?

- Пока нет.

- Сейчас российские банки, в том числе, и Сбербанк, отмечают существенный рост кредитования. Результаты августа вообще рекорды ставят. Что происходит? Это отложенный спрос и рост потребительской активности после карантина так действуют, или программы господдержки? Все-таки пандемию коронавируса никто не отменял, и снижение реально располагаемых доходов.

- В первую очередь, конечно, это госпрограмма. И мы видим пик спроса на ипотеку. И нас несколько волнует, что произойдет в ноябре месяце, когда субсидированная ипотека будет отменена. Собственно, сегодня мы видим и разогрев на рынке первичного жилья, и цены поползли вверх, и, конечно, огромный спрос на субсидированную процентную ставку по ипотеке.

Я думаю, что это и отложенный спрос, и спрос вперед, потому что люди знают, что программа закончится в ноябре, и они пытаются успеть купить жилье.

И отложенный спрос по потребительским кредитам, конечно же. Был большой перерыв, и потом отчасти те выплаты, которые были сделаны, мы смотрели, куда люди используют средства, которые они получили от выплат. Мамочки, как правило, покупают какие-то предметы для детей – предметы домашнего обихода и так далее, повышенные выплаты врачей процентов на 80 были направлены на покупку предметов длительного пользования, было куплено очень много электроники, телевизоров и так далее. Ну и иногда, когда это дорогие вещи, то люди "добирали" средства в кредит. В целом, мы видим, что, скорее всего, такая пиковая волна спроса осенью закончится. Если не будет второй волны, то ситуация финансовая более-менее войдет в свое обычное русло.

- По поводу льготной ипотеки: какой объем средств Сбербанк предоставил в рамках государственной программы льготной ипотеки? И вы поддерживаете идею продлить эту программу?

- Мы выдали, конечно, большую часть средств. Если я правильно помню, по-моему, более 230 миллиардов рублей мы предоставили по ставке 6,5%. И средний чек составил примерно 2,5 миллиона рублей по ипотечным кредитам.

Стоит ли ее продолжать? Конечно, всегда хочется, чтобы льготы были навсегда, но понятно, что это достаточно дорогая программа для государства, и она была сделана в качестве точечной поддержки как людей, так и экономики. Строительная отрасль очень мультипликативна – там и строители сами, и производители всех строительных материалов, и так далее. И понятно, что такая программа долго в таком объеме продолжаться не может. Поэтому я думаю, что, вероятнее всего, она может быть продлена на какой-то небольшой промежуток времени, но, скорее всего, она закончится. Разрыв ставок не столь драматичен сейчас. Если дальше, как мы с вами обсуждали, будут снижаться ставки Центрального банки, то и ставки на ипотеку будут и дальше немножко снижаться.

- То есть, вы прогнозируете, что ставки по ипотеке могут еще и дальше идти вниз?

- Думаю, что да.

- Если говорить о кредитных каникулах, которые брали граждане, попавшие в тяжелую ситуацию, которые частично потеряли доходы, сколько заявок Сбербанк одобрил на кредитные каникулы? И вы оценивали риски, какой объем заемщиков вообще могут не вернуться из таких каникул?

- Вы знаете, вообще наша экономика отреагировала значительно лучше, чем экономики развитых стран, на удивление, продемонстрировав достаточную устойчивость. Наши первоначальные оценки были оптимистичными, все нас называли оптимистами. Мы говорили о том, что, скорее всего, падение не будет 6,5%, а будет 4,5-4,5% по году. Сегодня все сходятся в том, что, вероятнее всего, что падение будет в районе 4%. И наши заемщики все-таки очень ответственны. Мы предоставили реструктуризации по различным госпрограммам для физических лиц примерно на 260 миллиардов рублей и порядка 2 триллионов рублей – юридическим лицам. И мы видим, что наши клиенты ведут себя очень дисциплинированно. Мы говорим о том, что, конечно, если мы будем видеть у людей сложности, то и по окончании льготного периода мы будем им и дальше помогать. Если это, конечно, добросовестные клиенты, мы будем видеть, что он действительно попал в трудную ситуацию, мы будем с ним, мы будем помогать и дальше. Но мы видим: как только у человека появляются свободные ресурсы, он начинает выполнять свои обязательства. В этом смысле мы не ожидаем каких-то, ну, очень больших потерь. Но опять – нужно сделать по реструктурированным кредитам. Нужно сделать оговорку: конечно, это будет зависеть от того, как ситуация с коронавирусом будет развиваться осенью и зимой.

- По данным агентства Fitch, после прохождения пика пандемии российские банки столкнулись с ухудшением платежеспособности крупных кредиторов. Вы подтверждаете это? Какова ситуация с крупными заемщиками? Есть ли проблемы с обслуживанием долгов?

- Во-первых, конечно же, больше всего пострадали малые предприятия. Ну и в 11 известных отраслях, которые наибольшим образом понесли потери в период коронавируса, там никто никого не спрашивал – это большое предприятие или маленькое, страдали все! Поэтому, конечно, у целого ряда заемщиков очень непростая ситуация. И, в первую очередь, в силу того, что пока экономическая активность в этих отраслях еще не восстановлена.

Возьмем отрасль перевозок: "Аэрофлот" – прекрасная компания, очевидно, что переживет эту тяжелую ситуацию, но пока они, конечно, с большим трудом обслуживают все свои долги.

- Может ли быть пересмотрена дивидендная политика Сбербанка в связи с последствиями пандемии? Понятно, что сейчас вы заявляете, что будете выплачивать 505 чистой прибыли по итогам 2019 года. Но мы видим, как ряд банков и других компаний отказываются от таких планов, потому что отдать половину прибыли – это серьезная финансовая нагрузка. Может ли в дальнейшем быть пересмотрена дивидендная политика Сбербанка, может быть, по итогам этого года?

- Если вопрос абстрактный – "может быть", то ответ – может быть. Может быть всё. Я не берусь предсказать, как будет развиваться ситуация. Если бы вы меня год назад спросили, может ли произойти такая ситуация, в какую мы попали в период коронавируса...

- Год назад никто не знал, что такое коронавирус, и что такое может быть!

- И поэтому я не берусь!

- Чисто теоретически, дивидендная политика может пересматриваться?

- На теоретический вопрос: может ли так случиться, что она может быть пересмотрена, теоретический ответ: конечно! Мы действительно очень долго размышляли, можем ли мы заплатить. Мы в этом году заплатим 423 миллиарда рублей дивидендов – это рекордный объем за всю историю вообще российского рынка! Ни одна компания в России никогда не платила такие дивиденды. Из них почти 212 миллиардов придет в российский бюджет.

Если честно говорить, то для нас это было делом чести – заплатить все обещанные дивиденды нашим акционерам. И мы будем стараться так действовать и дальше. Но если мы с тем тяжелым "наследством", которое мы получили в этом году, сумели заплатить обещанный уровень дивидендов, то я надеюсь, что мы будем и впредь придерживаться исполнения наших обязательств, кроме тех случаев, когда внешняя среда – макроэкономика, ситуация в мире – нам не даст возможности это делать.

- Сбербанк объявил о планах открыть отделение в Объединенных Арабских Эмиратах. Ранее вы говорили, что сворачиваете международную экспансию, особенно в Европе. Почему решили сейчас пойти в Эмираты? Что вы там будете делать?

- Мы открыли свой офис в силу того, что мы очень сильно за последние годы нарастили нашу активность на Ближнем и Среднем Востоке. И мы очень активно стали работать с арабскими инвесторами. С одним из них из Абу-Даби мы создали совместный инвестфонд здесь, в России, для инвестиций в Россию – с компанией Mubadala. И мы видим большие перспективы одного из направлений, которое мы развиваем в последние годы – исламское финансирование. Арабский мир сегодня является очень привлекательным рынком для наших, в том числе, цифровых продуктов, так и это очень интересный потенциальный источник "длинных" денег для наших инвестиционных проектов.

- Какова ситуация с филиалом Сбербанка в Белоруссии? Есть ли проблемы с ликвидностью? Как вы их решаете?

- У нас есть проблемы с ликвидностью в национальной валюте – белорусском рубле, как и у всего рынка, потому что фактически национальный банк сегодня прекратил предоставлять ликвидность, и кредитование в национальной валюте остановлено. С ликвидностью в рублях в остальных валютах у нас проблем нет. Но с белорусскими рублями есть проблемы у всех участников рынка, и пока Национальный банк Белоруссии не стабилизирует ситуацию, не начнет предоставлять необходимый объем ликвидности, я думаю, что все участники рынка будут испытывать там проблемы с ликвидностью.

- А после того как отменили официально карантин, вы все равно приняли решение оставить треть сотрудников на удаленке. Почему вы приняли такое решение? И как вы выстраиваете удаленный бизнес? Интересует, конечно, прежде всего, безопасность банковских данных клиентов.

- У нас есть такие операции и такие виды бизнеса, которые нельзя совершать в удаленном режиме. И одно из оснований вот этой невозможности – это невозможность надежно и безопасно работать с клиентскими данными. Когда мы видим, что мы стопроцентную безопасность обеспечить не можем, мы эти рабочие места не переводим на удаленку. Все остальное вполне можно делать в удаленном режиме, и один из уроков коронавируса – мы создали большой объем инструментов и контроля безопасности, контроля эффективности работы сотрудников на удаленке, и мы будем применять, скорее всего, так называемый смешанный режим работы и в будущем. Может быть, человек не будет всю жизнь сидеть на удаленке – он будет работать какое-то количество дней в неделю в офисе, какое-то количество дней в неделю – из дома.

Еще раз повторяю, это возможно не для всех подразделений. Допустим, трейдинг: нельзя торговать на бирже, не находясь на рабочем месте. И с такой скоростью, и в таких объемах, как мы это делаем. Но у нас порядка 30% сотрудников по принятым на сегодня решениям будут находиться на удаленке, нельзя говорить – навсегда, но после того, как коронавирус уйдет.

- Герман Оскарович, а как вы, в целом, оцениваете устойчивость российской экономики сейчас, и, в частности, национальный план восстановления экономики? По оценкам, на него понадобится 5 триллионов рублей.

- Устойчивость... Опять-таки, надо посмотреть на цифры. Если мы посмотрим на цифры падения экономик развитых стран, то после Второй мировой войны прецедентов не было, чтобы двузначное падение экономики Соединенных Штатов Америки или стран Южной Европы – 14% (Испания, Италия), и 4%, которые мы обсуждаем с вами – в России. В этом смысле российская экономика продемонстрировала значительно большую устойчивость.

Но, конечно, нельзя говорить, что мы не пострадали – мы очень серьезно пострадали. Даже 4% падения ВВП – это очень много. Очевидно, что мы даже за год не восстановимся обратно до уровня 2019 года ни в одном сценарии. Поэтому, конечно, экономике нужно будет помогать восстанавливаться. И план, который сейчас правительством еще не опубликован и не принят, но отрабатывается, он, насколько я знаю, учитывает, как раз все проблемы, которые являются тормозом для ускоренного экономического роста. И вообще новое правительство сейчас вырабатывает очень интересные подходы, они пытаются совершенно по-другому посмотреть на традиционные проблемы. Они перестраивают работу правительства. И сейчас, может быть, снаружи это еще не всегда видно, но вот то, над чем они сегодня работают, и иногда привлекают нас: иногда – как консультантов, иногда – пользуются нашей информацией, нашими источниками данных, – вот такой системной работы я не видел давно. Поэтому если эта работа будет доведена до конца, а я думаю, что они доведут ее до конца, я думаю, что мы увидим изменения, в том числе, и инвестиционного климата в стране. В этом смысле у меня большой оптимизм.

- А как вы оцениваете меры правительства, направленные на поддержку бизнеса? Вот эта точечная помощь, наиболее пострадавшим отраслям? Есть же, например, шведская модель, когда вообще не закрывали экономику. Есть предложение "вертолетных денег" – раздавать!

- Вы знаете, правительство совершило достаточно точечные и очень качественные шаги. Если вы у меня спросите, достаточно их или нет, я скажу: недостаточно, нужно было больше. Но! Помощь врачам и так далее, была очень правильная и вовремя. И когда были задержки, они очень быстро отреагировали, отладили систему буквально в течение нескольких дней. Потом – кредиты под ноль, а, в особенности – кредиты под 2% – это была самая действенная, самая точная мера. И она очень дорогой оказалась для правительства! Но они на это пошли, и это сработало. И, в общем, предприятия до марта следующего года в случае сохранения не менее 90% рабочих мест получат фактически прямую бюджетную субсидию. И это были не "вертолетные деньги" – это были обусловленные деньги. Тебе дали кредит под 2%, который списывается полностью в случае, если ты выполнил условия. А условие только одно – сохранение рабочих мест. Это был очень умный инструмент! Я не слышал, чтобы хоть в одной стране мира такой инструмент использовался. И, как я знаю, этот инструмент придумал лично премьер. И надо сказать, что это был очень хороший точечный инструмент. И у нас огромный спрос был. И, самое главное, как отреагирует рынок! Рынок отреагировал взрывным спросом! Это был очень правильный инструмент.

И, конечно, если говорить о "вертолетных деньгах", можно было бы раздавать деньги всем, что, наверное, не нужно было делать, а можно было раздавать деньги точечно – тем, кто нуждается. Вот эти две выплаты семьям с детьми – они были очень важны! На мой взгляд, можно было бы еще какие-то категории добавить, но это всегда желание! Сколько ни дай, всегда будет мало. Но эти две выплаты, даже мы смотрели с точки зрения макроэкономики, они стабилизировали ситуацию. И, конечно, с точки зрения востребованности: никто не ожидал, что в один день придет 10 миллионов человек за этими пособиями. Даже ни одна система не выдержала! И востребованность такой меры говорит о том, что она была правильной.

В общем и целом, если вернуться к объективным характеристикам: менее 4% падение в такой тяжелый кризис все-таки говорит о том, что они отработали очень эффективно.

И я не могу не сказать о работе Центрального банка, это совместная работа была. Знаете, у нас всегда, когда плохо как-то случается, что мы консолидируемся. И здесь и правительство, и Центральный банк, я имею в виду – расширенное правительство, конечно же, имея в виду президента, администрацию президента и собственно правительство – они отработали очень быстро, работали практически 24 часа в сутки. У нас было очень много больных проблем. И мы видели, как работал Центральный банк, буквально нон-стоп принимая решения. Они очень быстро выходили. В тот момент времени это было критически важно! И это позволяло нам очень быстро принимать решения свои по поддержке клиентов. В целом, у меня остался очень позитивный осадок от качества работы расширенного правительства и Центрального банка.

Подробнее читайте на vesti.ru ...