фото показано с : aif.ru

«За «Улицы разбитых фонарей мне не стыдно. Это не была халтура, мы делали все серьезно», - признается артист.

Фёдор Лавров хорошо известен киноманам и любителям сериалов. В его фильмографии есть и цари (Федор Иоаннович в сериале «Годунов»), и отшельники («Хороший человек»), и революционеры (Яков Петерс, «Плен страсти»), и даже космонавты (Герман Титов, «Бумажный солдат»). Теперь же в проекте «Ухожу красиво» (с 14 августа на СТС) персонаж Федора Лаврова — начальник уголовного розыска полковник Михаил Сергеевич Бибиков. Но поговорили мы с ним не только о его новой работе.«За "Фонари" мне не стыдно»Елена Садкова, aif.ru: — Федор, вы, как правило, снимаетесь в очень успешных сериалах. Наверняка знаете секрет, как удачно выбирать сценарии.Фёдор Лавров: — Я их просто читаю (смеется). На самом деле я выбираю по душе. И узнаю, кто еще участвует, кто снимает. Важна и сама роль, которую предлагают. Полковник Бибиков привлек меня какой-то своей трогательностью, человечностью, в нем есть что-то душевное и теплое. При всей своей, вроде бы, прямолинейности он не лишен какого-то отеческого отношения к подчиненным. Он — «отец солдатам».— Вы так давно в профессии, что в вашей фильмографии даже «Улицы разбитых фонарей» есть. Как сейчас вспоминаются те съемки?— С теплотой. Это был, наверное, первый постперестроечный длинный сериал. И он был реально интересен и близок к народу. Мы все там существовали честно. Это не была какая-то «залипуха» или халтура — просто заработать денег — нет. Все делалось очень серьезно. Поэтому такой результат и получился. Хорошая, качественная, зрительская история.— Ходят слухи, что многие известные режиссеры не горели желанием, чтобы об их участии в том проекте стало известно, как будто стыдились.— Знаете, и «Улицы разбитых фонарей», и «Убойную силу» снимали очень-очень именитые режиссеры и не стыдились этого — Снежкин, Бортко, Рогожкин. Да и почему они должны были стыдиться? Это их профессия — кино снимать. Хотя кто-то, конечно, нос воротил, говоря «нет, я снимаю только великое кино». Но, на мой взгляд, это немножко ханжество. Потому что все зависит от того, как ты подходишь к работе, как ты вкладываешься в нее.— С кем из «ментов» вы до сих пор общаетесь?— Мы дружим с Мишей Трухиным. Ведь мы и во МХТ им. Чехова вместе работали и учились в одном учебном заведении. Правда он постарше на курс. Словом, знаем друг друга очень давно.— В «Улицах разбитых фонарей» вы играли бандита, сейчас часто играете полицейских. Кого вам самому интереснее играть?— Ой, вы знаете, мне людей интереснее играть... А от их профессии это мало зависит. Главное, чтобы была какая-то человеческая составляющая, а не просто картонный образ. Я же так обучен, что меня всегда интересовала психология человека и «жизнь человеческого духа», как говорил Олег Палыч Табаков. А кто мой герой — дворник, космонавт, философ, академик — не важно.«Меньшов мог быть и безжалостным»— Вы упомянули Олега Павловича Табакова. Он ведь сыграл в вашей судьбе большую роль — пригласил в свой театр...— У меня о нем самые теплые воспоминания сохранились. При том, что он бывал и очень строг. Все, о чем мы договаривались, когда я пришел в театр, он выполнил. Он дал мне огромный шанс и надеюсь, что я его не подвел. Помню, нужно было по просьбе Олега Павловича срочно заменить одного артиста в спектакле «Чайка». Из-за болезни тогда не смог выйти Сергей Сосновский. Он играл Сорина, а Олег Палыч в том же спектакле играл Дорна. Я перенес съемки. Еду, перечитываю пьесу и вспоминаю, что Сорин у Чехова старше Дорна на семь лет. Олег Палыч — Дорн, а я — Сорин... Стою за кулисами в театре и говорю Олегу Палычу: «Неужели я так плохо выгляжу?! Я же старше вас должен быть!». А он мне ответил: «Не трынди, старик. Пошли на сцену». Слово, правда, он выбрал покрепче.— Но вы все же покинули этот театр...— Там много чего сошлось. Об этом я не очень люблю говорить, особенно в публичном пространстве. Если коротко, там «нашла коса на камень». И не по моей вине... Это меня и печалит, но тогда я уже не мог по-другому, к сожалению.— Владимир Меньшов был другом вашего отца, прекрасного актера Николая Лаврова. Часто бывал у вас дома. Каким вы его запомнили?— Дядя Володя, Владимир Валентинович, умел быть очень строгим. Я и от его студентов это не раз слышал. Даже безжалостным бывал иногда. Своенравный во многом был человек, переубедить его бывало дико сложно. Мог «рубить с плеча». Но при этом он обладал великолепным чувством юмора! Помню, мы снимались с ним вместе в «Ивановых», я играл его сына. Господи! На площадке я хохотал до слез, когда дядя Володя что-то рассказывал. Мы с ним тогда много разговаривали, и отца вспоминали... Удивительно, но он сочетал в себе очень жесткого человека, который добивается своих целей, с огромной душевностью и божественным чувством юмора.— Скоро на экраны выходит сказка «По щучьему велению», вы там — Кощей Бессмертный. В нашем кино есть блестящие Кощеи. У вас какой из них любимый?— Ну, Милляр, конечно! Ой, нет еще... Вы знаете, Филиппенко где-то играл Кощея прекрасно! Просто прекрасные они нежити (смеется). Мой Кощей — это, конечно, другая версия. Он не классический. Он справедливый, но мрачный. Он — что-то из «Седьмой печати» Бергмана (смеется). У меня Кощей со своей правдой, а не просто злодей, который хочет всех уничтожить и поработить весь мир. Он не Дарт Вейдер, он гораздо человечнее. Мы оставляем нечисти шанс и это христианская концепция, как мне кажется. О! Чуть не забыл! И Олег Палыч Табаков играл Кощея. Но я старался не равняться ни на кого, хотя помнил, что великие люди сыграли «великую хтонь».«На орхидеи меня натолкнул Ниро Вульф»— При вашем графике отдыхать удается?— Удается. По-моему, древние греки говорили: занимайся любимым делом, и тебе не придется работать ни одного дня в своей жизни. Поэтому от чего мне отдыхать? Ну, тело может устать, безусловно. Чтобы привести его в порядок, надо высыпаться пару-тройку дней, вести здоровый образ жизни и по мере возможности заниматься спортом. Для меня это легкая атлетика, бокс немножко. Еще меня заряжает общение с моими детьми и с людьми, которые мне интересны и близки..— Знаю, что вы еще и цветы выращиваете.— Ну, у меня есть орхидеи на подоконнике... Знаете, как говорят: самурай должен уметь писать стихи, драться на мечах и выращивать орхидеи. Это вот из этой серии.— И удается с орхидеями поладить?— Как мне сказал один орхидеист — у нас у всех огромное кладбище домашних растений. Ну у меня они растут и растут себе. Я прихожу домой — они рядом. Мне приятно. Поливаю, ухаживаю... У меня маленькие японские орхидеи — неофинетии. Цветут не так часто, как хотелось бы, конечно. Но бывает.— Уже разгадали секрет их цветения? Может, они голос ваш слышат и узнают? Многие верят, что цветы понимают интонацию...— Не знаю, не знаю. Все-таки мы разных видов (смеется). Но точно могу сказать, мы с моими орхидеями относимся друг к другу со взаимоуважением. Мне кажется я им подхожу.— Как ваш выбор пал на орхидеи? Это как-то не типично для мужчин.— Случайно... Увидел и подумал: «О, прикольно! Можно дома такие поставить». И еще, конечно, такой прекрасный персонаж как Ниро Вульф меня на эту мысль навел.— Вы переехали из Питера в Москву много лет назад и как-то в блиц-опросе при выборе Питер или Москва, не задумываясь ответили: Москва. Почему?— Могу ответить, это просто. В Москве мне больше подходит ритм жизни. Питер я очень люблю. Прекрасный город! Но... очень медленный. Москва мне ближе по скорости и ритму.

Подробнее читайте на aif.ru ...