Большая часть русских святых князей относится не ко времени появления христианства, а к началу нашествия монголо-татарских орд . В первую очередь это обусловлено тем, что с уничтожением ордой монастырей и истреблением монахов, на Руси исчезает монашеская святость.

28 июля (15 июля по старому стилю) отмечается день памяти святого равноапостольного, благоверного князя Владимира Одним известного по прозвищу Красное солнышко, приобретенному им по аналогии с богом Солнца славян. А другим как Василий: при крещении князю дали именно это христианское имя.

Святым считают князя не только православные, но и католики: жил он до раскола единой Церкви на Католическую и Православную, официальной датой которого считается 1054-й год. Личностью князь был яркой и знаменитой не только на своей родине: в западноевропейских литературных памятниках того времени сохранились житийные рассказы как поклоняющийся языческим богам Владимир ослеп, но по молитвам христиан чудесным образом выздоровел, после чего поверил в единого Бога.

Но несмотря на всевозможные похвалы его подвигам, святым, тем более равноапостольным (то есть равным по христианскому образу жизни апостолам), князь был признан не сразу. И хотя в житийной литературе его постоянно сравнивали с апостолом Павлом, довольно продолжительное после кончины время Владимир поминался только в компании его сыновей Бориса и Глеба.

Дело, вероятно, было в людской памяти об образе жизни князя – далеком от того, чтобы служить примером для подражания. В первую половину своей жизни Владимир заслуженно получил прозвище Великий распутник (предание утверждает, что после крещения князь мгновенно изменился: "Аще бо в невежестве согрешениа быша, после рассыпашася покаянием и милостынями").

Мало того, нрав у Владимира был взрывной и переменчивый, и он безжалостно расправлялся со своими врагами и обидчиками. Потому-то и объединили его с сыновьями, чей христианский мученический подвиг ни у кого не вызвал сомнений. Прошло по меньшей мере 2,5, а то и три века, пока не состоялась официальная канонизация князя Владимира.

Между тем, раскаявшийся распутник и его дети далеко не единственные князья, признанные в России святыми. Порядка пятидесяти князей и княгинь (а это больше, чем половина русских святых из немонахов), канонизованы как князья с различными уточнениями: мученики, иноки, равноапостольные. А большинство из них еще и благоверные – это святые монархи, прославившиеся благочестием и милосердием. Иначе говоря, за особые заслуги перед людьми и Церковью.

Хотя последнее, надо признать, спорное и рискованное утверждение. Что касается князя Владимира, о его бесконечном доброделании писал не только Нестор, каждый уважающий себя летописец, восхваляя его подвиги, упоминал, что "нищие приходяше на двор его во вся дня и приимаху, кто чего требоваша; а недужным, не могущим ходити, повеле слугам, да в дом приносят им".

Но, если о князе Владимире в Летописи сохранилась "полная информация", то далеко не каждый летописец и не о всяком князе сообщал, что он укреплял православные традиции или подавал милостыню – это было нормой, а о норме сообщать интереса не было. Зато таким образом каждый князь, построивший хоть один храм, или хотя бы пожертвовавший на написание иконы денег, или кинувший копеечку нищему и накормивший его остатками вчерашнего пира, мог закрепить за собой звание благоверного.

С другой стороны замечательно, что о Красном солнышке сохранилось немало сведений, пусть и приукрашавших его биографию, потому что порой в житийной литературе случались исторические курьезы. Как, например, с причислением к равноапостольным святым потомка князя Владимира муромского князя Константина (Ярослава Святославича) и его сыновей Михаила и Феодора. Другой информации, кроме даты смерти отца в 1129-м году, о них не сохранилось ни в одном источнике. Поэтому в XVI веке было придумано житие, в котором (по аналогии с Владимиром) князь был представлен крестителем муромских земель.

Однако если соотнести единственную имеющуюся у историков дату с летописью города будет понятно, что никакого апостольского просвещения и крещения муромской земли не было и в помине: в те годы Муром был напрочь языческим, что и привело к закономерному последствию: идолопоклонники убили князя, его жену и сыновей. Это «незначительное» несоответствие фактам нисколько не мешает православным отмечать память Константина Ярославича в один день с равноапостольным греческим императором Константином.

Можно предположить, что традиция канонизации князей пришла на Русь из Византии вместе с христианством. Однако историк, религиозный мыслитель и публицист Георгий Федотов считает иначе: "В Греческой Церкви известно почитание святых царей и цариц, преимущественно оказавших услуги православию в борьбе с ересями в эпоху вселенских соборов. В этой канонизации находит выражение теократический идеал царского служения. Было бы большим заблуждением видеть отражение этого идеала в канонизации русских князей. Русский удельный князь по общественному своему положению никак не может быть сопоставлен с царем. Он воплощает в себе не столько начало власти, сколько начало служения, являясь политическим, прежде всего военным вождем местного мира. Как только Русь усваивает греческий идеал власти и переносит его вместе с царским титулом на великих князей московских, так прекращается княжеская святость. Никто из благочестивых царей московских не был канонизован. Это отрицательное доказательство того, что канонизация князей не имеет ничего общего с освящением власти".

Действительно, большая часть святых князей относится даже не ко времени появления христианства и противостоянию с языческими жрецами и адептами многобожия, а к началу нашествия монголо-татарских орд (и прекращается к концу XV века с окончанием монгольского ига).

В первую очередь это обусловлено тем, что с уничтожением ордой монастырей и истреблением монахов, на Руси исчезает монашеская святость. Которую надо было кем-то и чем-то заменить, потому что каждому времени нужны свои нравственные примеры. И свои герои. Не желая того, иго создало на Руси условия для настоящего мученичества за Христа.

Казалось бы, что может быть проще во времена междоусобных войн и дробления на мелкие удельные княжества, почти что каждый павший в бою князь-христианин может быть причислен к лику святых. Но Церкви важно другое: мученичество связано не с отстаиванием границ отдельных княжеств, а христианских ценностей.

В частности поэтому не канонизированы решавшие задачу единства страны Ярослав Мудрый и Владимир Мономах: не военные подвиги князей важны были для христиан, не национальное или политическое дело, а служение и верность Богу.

Это видно из дошедших до наших дней летописных записей о подвиге рязанского князя Романа Ольговича, замученного в Орде в 1270 году. В 1238 году князь Василько (Василий) Константинович был взят в плен в битве при Сити и убит в Шеренском лесу после того, как отказался принять предложение "в поганской быти воли их и воевати с ними".

Мучеником за веру почитается великий князь Владимирский Георгий Всеволодович, павший в бою при Сити за несколько дней до убиения Василька. Но самыми почитаемыми после Бориса и Глеба стали князья Михаил Всеволодович Черниговский, казненный с боярином Феодором в Орде 20 сентября 1246 года и Михаил Ярославич Тверской, вызванный в Орду и убитый там, после чего великое княжение перешло к московскому князю.

Церковь почитает их не за личное геройство, а за подвиг как отражение заповеди Христа: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Мф. 22:37-40).

Готовность пойти на смерть стала высшей степенью проявления этой любви. И поводом для причисления к лику святых вместе с равноапостольным князем Владимиром.

Подробнее читайте на vesti.ru ...