Таких же поджигателей ловили еще во времена чеченской кампании.

Экс-руководитель Управления правительственной информации России, генерал-майор ФСБ в отставке Александр Михайлов рассказал aif.ru, кто может защитить нас от диверсий и как не проиграть информационную войну.Мы воюем на своей территорииЕкатерина Барова, aif.ru: — Александр Георгиевич, вы говорите, что диверсии в России, будь то аэродром или нефтебаза какая-нибудь, несут не столько военный, сколько пропагандистский эффект. Это работает?Александр Михайлов: — Конечно, работает и оказывает очень мощное влияние на людей. Посмотрите на ситуацию в Курской области. Удар по нефтяному накопителю — это яркая картинка, которая тиражируется в соцсетях, в СМИ и создает тот самый эффект пропагандистского значения. То есть этот удар военного значения особого не принес, но вызвал бурю негодования в соцсетях. Это влияет не только на настроение, это, в конце концов, влияет даже на состояние здоровья, психического, прежде всего. Дело в том, что наша пропаганда до Украины не доходит, а их пропаганда до нас — достаточно активно. Это ключевой вопрос. Когда мы говорим об информационной войне, надо понимать, что у нее должно быть поле боя. На сегодняшний день мы с вами такого, по сути, не видим, потому что мы воюем на своей территории — мы распространяем информацию на своих граждан, а Украина распространяет свою информацию и на своих, и на российских. И мы с этим ничего поделать пока не можем, потому что каждое утро люди просыпаются и бросаются к интернету. И видят продукт их пропаганды, все эти фейки. Ведь если они нас искусственно изолировали, то мы, к сожалению, искусственно не изолировали их.— Поэтому с 1 декабря действует приказ ФСБ, он направлен против фейков?— Давайте будем реалистами. Мы с вами прекрасно понимаем, что приказ ФСБ — это ведомственно-нормативный акт. И он должен быть каким-то образом распространен на весь социум соответствующим нормативным актом: закон, постановление правительства или указ президента. Давайте не забывать, что и сами наши жители в соцсетях разносят большое количество откровенно панических сведений, разгоняют истерию, не задумываясь о последствиях. Думаю, что этот приказ является профилактической мерой. Распоряжение о сборе несекретных сведений не рассчитано для сотрудников СМИ и военкоров, а нужно для того, чтобы защитить от паники обывателей. Это предупреждение: если человек преступил грань закона, он будет отвечать не по приказу ФСБ, а будет отвечать по закону, в котором прописаны все объективные и субъективные стороны.— Как людям ориентироваться, где фейки, а где нет? — Все зависит от интеллекта и способности человека анализировать ситуацию. Есть люди подозрительные, которые говорят: все, что пишут, — все дерьмо. А другие, наоборот, верят только написанному в газетах, и это критерий истины. Но реально аудитория даже телевидения сильно снизилась, молодежь вообще его не смотрит. А те, кто смотрит... Есть эта дурацкая мода, когда на наши телепрограммы приглашают различного рода «конченных», которые начинают поливать грязью Россию. С ними спорят в эфире, обрывают, но мы же сами открыли маленькую щелочку, куда они влезли. Они без приглашения приходят к нам в дом и вещают то, что считают нужным, поэтому это тоже элемент информационной войны. И с этим нам надо как-то самим определиться. Так что пока надежда только на интеллект людей. И до тех пор, пока мы не выйдем на их пространство, информационная война будет проиграна.— Вы имеете в виду только Украину или Запад тоже?— Запад тоже, конечно. Мы же понимаем — Украина, это всего лишь инструмент, это острие нашего противостояния. А все остальное — это Запад, который не только финансирует эту войну. Ну, кто будет рассказывать во Франции про провокацию в Буче? Да никто! И про то, что Донецк утюжат каждый день, не будут. Это самая большая проблема, с которой мы сегодня столкнулись: то есть информационное пространство существует само по себе, а мы существуем сами по себе.Откуда у нас диверсанты— Но когда мы говорим об ударах на нашей территории, дело ведь не только в пропаганде. Диверсии — это уже реальность?— Вы в самую точку схватили, потому что я уже месяца четыре талдычу, что необходимо что-то делать. Дело не только в ударах артиллерии. Вы что, думаете, у нас просто так леса загорались летом? Конечно, нет. В массе своей. Может, и природные катаклизмы были, но я прекрасно понимаю, мы же в период Чеченской кампании сколько раз ловили чеченских диверсантов, которые поджигали нам леса. И склады горят далеко от границы... Я глубоко убеждён, что эта тема требует самого пристального внимания. В СССР — я в то время служил в госбезопасности — мы активно занимались взаимодействием с обществом. Раз в месяц точно встречались с трудовыми коллективами. Это называлось «Лекции о бдительности», но, по сути, это был доверительный разговор с людьми об угрозах, вызовах. Где это все? Нет ничего. У нас сегодня с вами нет нормальных, подчеркиваю, народных дружин! Ведь вы помните, после взрывов на Каширке как объединялись люди для защиты своих домов? Но и тогда власти в этой истории не было. Надо тем же дружинникам рассказать, по каким признакам выявлять угрозу. Люди должны четко понимать, с чем столкнулись. Должны знать, куда звонить, в случае подозрения. Мы людей должны вооружить хотя бы первичной информацией. Но никто этим не занимается сегодня. Надо работать с людьми в частном секторе, в деревнях и небольших городах, где легко можно снять дом или квартиру и спрятаться. Большой город в известной степени прозрачен, Москва тем более прозрачна с системой распознавания лиц и прочим.— Сейчас очень большой поток беженцев, с ними эти диверсанты могут проникать?— Когда мы говорим про диверсантов, мы с вами предполагаем управление ими из-за рубежа. Это классический вариант. Но мы должны понимать, что есть огромное количество маргинальных лиц, которые по собственной инициативе могут что угодно делать. Что, СБУ сжигало машины с буквой «Z»? Да, конечно, нет. Это маргиналы, люди, которые стоят на таких абсолютно нероссийских позициях. И поджоги военкоматов туда же. Мы можем предположить, что кто-то кому-то чего-то заплатил за эти вещи, но в большинстве своем это маргиналы. Не только украинские, и наши. Но в любом случае, если это какие-то случайные люди или завербованные диверсанты, общество должно участвовать в этом процессе и помогать их выявлять. Сколько раз предотвращали преступление за счет того, что человек увидел что-то. Как какой-то черт пилит, условно, газовую трубу, подходящую в подъезд. Очевидец позвонил куда следует. У нас, слава богу, на сегодняшний день есть заточенные на защиту государства спецслужбы. Но если эти процессы будут разрастаться?— А не получится так, что общественность начнет подозревать всех беженцев? Люди и так натерпелись...— Нет. Мне об этом тоже один из губернаторов сказал: мы что, будем нагнетать обстановку вокруг Украины? Ребят, а причем здесь Украина?! Мы с вами говорим о бдительности. Мы же не говорим с вами о персональном — у нас что, помимо беженцев с Украины, мало людей? У нас с вами еще игиловцы* до сих пор не уничтожены все до конца — их и в Тюмени, и в Якутии ловили. А с беженцами просто надо обращать внимание на желто-синие ленточки на одежде и татуировки. Конечно, не все люди, имеющие атрибуты с украинской символикой, диверсанты — они могут быть патриотами своей страны, но бдить надо. Также, как и за их политическими взглядами. Вот мне рассказывали, как в одной из школ у мальчишки из пятого класса — приехали они тоже из Украины — спросили: «Где твой папка?». А он ответил — «москалей режет». То есть ребенок озвучил то, что слышал от взрослых. И это мог быть и его старший брат, и мать, и какие-то другие близкие родственники. Я понимаю, что с одной стороны мы сегодня заточены на правильную тему, а с другой, что обстановка меняется достаточно динамично, и поэтому работать надо на упреждение.С кадрами проблема— Тем более что ЦРУ уже открыто говорит, что вербует наших граждан. — Они это всегда делали, ничего нового в этом нет. Они всегда набирают с улицы, это только мы подбираем тех, кто нужен. Сейчас работа ЦРУ во многом упростилась: большое число людей покинуло Россию, часть недовольных осталась. По сути, ведомство имеет дело с людьми, которые по мировоззрению занимают позицию как ЦРУ, так и НАТО. Если в прошлые периоды необходимо было продумывать материальный вопрос для вербовки, то теперь не нужно и это. Есть идейно-политическая основа. Но мы с вами тоже должны понимать, что у нас достаточно высокий уровень контрразведывательной работы, поэтому они здорово стеснены с точки зрения влияния на наши внутренние процессы. Думаю, что на данный момент они активно финансируют, обучают этих пропагандистов украинских.— Когда вы говорите, что процессы будут разрастаться, вы подразумеваете гражданские объекты? Те, на которых в лучшем случае стоит один охранник с мизерной зарплатой и ни на что не обращает внимание?— Конечно. Основное внимание сейчас сосредоточено на прифронтовых участках. Если такие диверсанты появляются в других регионах, они оказываются в мертвой зоне, как бы за спиной. Главное, чтобы спецслужбы их выявляли. Когда произошел взрыв на Крымском мосту, по мере расследования оказалось, что этот дальнобойщик забрал на складе груз, потом где-то перегружался и никто не досматривал его. Ни у кого даже в мыслях не было, что в этой пленке может быть большой объем взрывчатки. Мы ведь говорим и о такого рода диверсиях. И тут должны работать не только высокопрофессиональные кадры из числа силовиков, но и, не устану повторять, бдительность граждан надо повышать.— Насчет профессиональных кадров, мне кажется, у них сейчас много работы на новых территориях.— Правильно. Помимо того, что нам нужно здесь обеспечить профессиональными кадрами, мы должны и туда отправлять. Полиция, ФСБ, Росгвардия — нас интересует не только передовая, нас интересует ближний тыл, где диверсантов сегодня намного больше. Но где их взять столько? Это тоже еще одна проблема, которую надо решать.*Запрещенная в России террористическая организация

Подробнее читайте на aif.ru ...