фото показано с : svoboda.org

В 2011 году 31-летняя жительница Самарской области Светлана Смирнова (имя по ее просьбе изменено), имеющая положительный ВИЧ-статус, гепатит С и на тот момент уже два года находившаяся в ремиссии от употребления опиатов, узнала о своей беременности.

Поскольку ребенок был желанным, Смирнова сделала УЗИ на шестнадцатой неделе беременности. Развитие плода проходило без каких-либо отклонений; Светлана знала, что женщины, живущие с подобными заболеваниями, рожают здоровых детей. Однако так не считала врач-гинеколог из Тольятти, к которой Смирнова записалась на прием. "Гинеколог заявила: "Ты что, собралась рожать? Кого ты родишь с такими болезнями?" Нарассказывала ужасов, вплоть до того, что у нее без рук, без ног, без головы, без мозга родится ребенок, и все это потому, что она зависима. "А чего ты вообще хотела, кто у тебя может родиться?" – пересказывает разговор Смирновой с гинекологом юрист Фонда защиты здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова (организация, выполняющая, по мнению Минюста РФ, функции иностранного агента) Михаил Голиченко.

Взяв у пациентки анализы, врач посоветовал ей провести искусственные роды, то есть сделать аборт. В клинической больнице №5 Тольятти назвали цену – 35 тысяч рублей. Деньги пришлось собирать у знакомых и родителей того, от кого Светлана забеременела. Поскольку окружающие могли толковать решение об аборте как желание, а не исполнение рекомендации врача, Смирнова, как она признавалась позже, возненавидела себя. "Доводы о том, что это гинеколог посоветовала мне сделать искусственные роды, не действовали, потому что в своих болезнях я виновата сама, а значит, сама и виновата в том, что не могу родить здорового ребенка. В тот момент я чувствовала, что люди смотрят на меня с отвращением", – объясняла она.

Когда Смирнова лежала в больнице в ожидании очереди на аборт, к ней пришли подруги, которые отговорили ее от операции, удивившись словам гинеколога о невозможности родить здорового ребенка. Вернувшись домой, Светлана вновь окунулась в пучину переживаний: правильно ли она сделала, когда отказалась от операции; что будет, если ребенок родится неполноценным? Эти вопросы и постоянно звучащие в голове пророчества гинеколога, стресс на фоне беременности и отвращение к себе из-за зависимости лишили Светлану сна. Проведя две недели в таком состоянии, она приняла решение убить себя, вызвав передозировку. Однако наркотик оказался слишком низкого качества, Смирнова лишь впервые за долгое время нормально поспала. Поскольку наркотик помог снять накопленный стресс, зависимость вернулась, а вместе с ней вернулся и страх за ребенка.

Тогда Светлана решила попробовать получить помощь в месте, которое, казалось бы, должно ее предоставлять, в Тольяттинском наркологическом диспансере. Оттуда ее выписали через девять дней, несмотря на длительное время употребления и шесть безрезультатных попыток избавиться от зависимости. В свою очередь врач-гинеколог, наблюдавший за пациенткой, вместо того чтобы предложить корректный план ведения беременности на фоне употребления наркотиков, лишь несколько раз подчеркнула в медицинской карточке факт наркозависимости. После выписки из наркологического стационара Светлана похудела на девять килограммов и была уверена в том, что умрет при родах, но 28 августа они успешно завершились – дочь родилась здоровой.

Тем не менее счастливого конца у этой истории не случилось. В конце 2013 года Светлана при поддержке волонтера организации "Проект Апрель" попала в религиозный реабилитационный центр, который предоставлял возможность бесплатно находиться на лечении с ребенком. Когда Смирнова вышла из центра, умер отец ее ребенка. Несмотря на это, она оставалась трезвой еще несколько месяцев и даже нашла работу. Все это время Светлана безуспешно пыталась найти любые, религиозные или нерелигиозные, центры для женщин с детьми. В некоторых предлагали остаться за плату, значительно превышавшую доходы Смирновой. Обратиться же за услугами социальной поддержки она не могла, поскольку знала о 69-й статье Семейного кодекса, согласно которой хроническая наркозависимость может стать достаточным основанием для лишения родительских прав.

Продержавшись еще семь месяцев, Смирнова стала вновь эпизодически употреблять наркотики. Вместе с наркотиками вернулось и внимание к жизни Светланы со стороны правоохранительных органов. 1 июня 2015 года полицейские обнаружили в ее квартире небольшое количество дезоморфина и возбудили уголовное дело по статье о хранении наркотиков в значительном размере. В середине января 2016 года Смирнову приговорили к полутора годам тюремного заключения условно. Еще через пару недель сотрудники ФСКН застали в квартире подругу Смирновой за изготовлением того же дезоморфина, и на этот раз Светлане вменили статью о содержании притона. По совокупности приговоров в августе 2016 года несчастную приговорили к лишению свободы сроком на три года и три месяца. Светлане повезло с родственниками, родительских прав ее не лишили, дочь осталась на попечении у бабушки.

В октябре 2016 года 28-летняя ВИЧ-положительная мать восьмилетнего мальчика из Екатеринбурга Анна Ковалева (имя по ее просьбе изменено) согласилась приобрести для своих знакомых курительную смесь через даркнет. Молодых людей задержали. На допросе они признались, что закладку нашли с помощью Анны. В апреле 2017 года ее приговорили к 200 часам обязательных работ за пособничество в приобретении четверти грамма наркотика. В суде девушка не рассказала ни о болезни, ни о наличии ребенка, боясь реакции следователя и судьи. Через месяц после вынесения приговора Анна забеременела вновь. Испытывая частые приступы тревоги, сопровождаемые периодами депрессии, она стала раз-два в неделю употреблять синтетические каннабиноиды. В конце июня полицейские отвезли Ковалеву на медицинское освидетельствование. Тест показал положительный результат на употребление. В результате Анну оштрафовали за употребление наркотических средств без назначения врача.

Вскоре ее остановили полицейские во дворе собственного дома – это были сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков из отделения полиции, располагающегося почти в четырех километрах, которые, вероятно, специально дожидались ее появления. При досмотре нашли 0,53 грамма синтетического каннабиноида (это хранение наркотических средств в крупном размере). Расследование длилось всего месяц. Вместо того чтобы дождаться ответа из наркодиспансера, следователь расспросил Анну об употреблении наркотиков, составил протокол и приобщил его к материалам дела как доказательство отсутствия зависимости у Ковалевой. Она опасалась, что ее восьмилетнего сына и еще не рожденного ребенка отнимут. По просьбе следователя Анна написала заявление о том, что не употребляет наркотические препараты систематически и не нуждается в лечении. При этом она обратилась в группу поддержки "Движение вперед" за помощью, связанной с ее ВИЧ-статусом и зависимостью от наркотиков, и рассказала соцработнику, что начала употреблять каннабис и стимуляторы еще в 2008 году, в возрасте 16 лет; бросила школу после девятого класса из-за частых перепадов настроения и забеременела от человека, чье имя не смогла идентифицировать с полной уверенностью, а в 2016 году узнала о своем ВИЧ-положительном статусе.

Несмотря на очевидные психологические проблемы обвиняемой, судья и следователь не стали проводить экспертизу ее ментального здоровья. Суд не занял и полутора часов. Защита настаивала на том, что Ковалева нуждается в доступе к лечению от наркозависимости, учитывающему ее двадцатую неделю беременности, однако судья эти доводы во внимание не принял. Назначили наказание в виде трех лет реального лишения свободы и немедленно взяли Анну под стражу. Из-за стресса девушка родила на седьмом месяце беременности в СИЗО. Сейчас ребенок живет вместе с ней в колонии.

Государство заведомо относится к тебе как к обычному человеку, хотя твоя ситуация требует, чтобы оно относилось к тебе по-другому

По обеим этим историям Фонд имени Андрея Рылькова направил жалобы в Международный комитет по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин ООН, занимающийся мониторингом соблюдения одноименной конвенции. Обе жалобы указываются на пять нарушений конвенции со стороны России. Государство не обеспечило  женщинам доступа к такому методу лечения наркозависимости, который учитывал бы гендерные факторы, в том числе беременность. Государство не приняло надлежащих юридических мер для устранения дискриминации в отношении Смирновой и Ковалевой. Государство не обеспечило им доступа к лекарственным средствам по международным стандартам. Государство не приняло мер для того, чтобы заявительницы не подверглись дискриминации на основании статьи 69 Семейного кодекса, позволяющей лишать родительских прав исключительно по факту употребления родителями наркотиков. Государство применило к заявительницам Уголовный кодекс на общих основаниях, хотя их случаи  исключительные.  

Жалоба Светланы уже коммуницирована, жалоба Анны подана недавно. С учетом того, что документы подобной тематики впервые отправляются в Комитет, говорить о реакции и исходе дел преждевременно. Однако, объясняет Голиченко, даже если Комитет и не отреагирует, вопрос о негативном воздействии законов о наркотиках на женщин и о том, каковы самые эффективные меры для профилактики подобных нарушений, поднят уже самой подачей жалоб. По мнению президента Фонда имени Рылькова Анны Саранг, к предотвращению подобных историй в будущем могут привести только декриминализация ответственности за наркотики, а также введение заместительной терапии для страдающих опийной зависимостью беременных женщин в соответствии с международными стандартами лечения.

Фонд работает с ООН в качестве секретариата "Общественного механизма мониторинга реформы наркополитики в России" уже почти десять лет. Все это время в различные комитеты ООН регулярно подавались сведения о несоблюдении Россией международных конвенций. Три комитета, зафиксировав нарушения правовых норм, отправили в Москву свои рекомендации. Теперь все эти рекомендации объединены в конкретных жалобах в Комитет по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, и в этих жалобах о нарушениях Россией конвенции рассказывается на примерах Смирновой и Ковалевой. "Конечно, мы подгоняем дела под рекомендации – в прошлом году у меня было около тысячи дел, которые можно было направить в различные комитеты, но из них я выбрал примерно 60, а попадут в комитет в итоге пять или шесть. Многие заявители откажутся от своих жалоб в процессе, многие, как это ни страшно звучит, умрут", – объясняет юрист Голиченко.

Голиченко объясняет: государство "заведомо относится к тебе как к обычному человеку и в отношении тебя решения на общих основаниях, хотя твоя ситуация требует, чтобы оно относилось к тебе по-другому". "У человека нет ноги, а государство все равно ему говорит: "У нас же все равны, все по лестницам скачут, а он почему не может?" И тут та же самая ситуация. Нельзя законы, которые основаны на безусловных репрессиях, применять в отношении всех – эти законы заведомо дискриминационны по отношению к огромной группе людей, у которых на фоне употребления наркотических препаратов присутствуют очень серьезные и тонкие для диагностики нюансы состояния здоровья, и с этими людьми как раз такими, исключительно репрессивными, инструментами работать нельзя.  

Никита Сологуб – журналист

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции.

Подробнее читайте на svoboda.org ...