фото показано с : svoboda.org

30 мая 1968 года, ровно полвека назад, по улицам Парижа с пением национального гимна, "Марсельезы", прошла огромная демонстрация: по приблизительным подсчетам, 800 тысяч человек. Этот были сторонники президента де Голля – та часть Франции, голос которой весь май, наполненный студенческими волнениями и забастовками, был почти не слышен.

После этого беспорядки пошли на спад, а 23 июня голлисты одержали победу на парламентских выборах. "Красный май" 1968 года завершился. Очередная революция во Франции не случилась. Но Европа изменилась навсегда.

Массовые акции протеста, вошедшие в историю как "красный май", начались с требований более вольных нравов в вузах – в том числе, в студенческих спальнях.

8 января 1968 года, когда министр молодежи и спорта Франсуа Миссоф открывал бассейн в университете в Нантере под Парижем, студент Даниэль Кон-Бендит испортил церемонию, потребовав у министра свободного доступа для юношей в женские общежития. Министр посоветовал студенту поплавать и охладиться. Студенты были возмущены, а Кон-Бендит мгновенно обрел известность – под кличкой “Рыжий” (или “Красный”) Дэни.

"Франция скучает"  что французы, переживавшие период экономического подъема и политической стабильности, "заскучали": "Студентов… в основном интересует, чтобы в общежитиях девушкам разрешили доступ в комнаты парней. Это несколько ограниченная концепция прав человека".

Через пару недель скуке во Франции пришел конец. 22 марта активисты заняли университетское здание в Нантере, требуя реформы образования. Зачинщиков акции пообещали исключить из вуза. В ответ в начале мая произошел бунт.

•

В 1968 году студентов во Франции насчитывалось более 600 тысяч – в 10 раз больше, чем 30 годами ранее. Вузы были переполнены, учили в них консервативные профессора, как правило по старинке. Университетский диплом перестал быть "социальным лифтом", способным доставить человека на верхние этажи общественной пирамиды. Да многим студентам и не хотелось наверх: они жаждали другой жизни, считая Францию де Голля консервативной.

Шарль де Голль встал во главе основанной им Пятой республики в 1958 году. Национальный герой, который сохранил честь Франции во Второй мировой войне, на посту президента обеспечил продолжение экономического бума, начавшегося в 50-е годы. Почти полная занятость, рост доходов среднего класса, новое жилье, автомобили и современные бытовые приборы в большинстве семей – всё это были приметы послевоенного подъема Европы, получившего название "славного тридцатилетия". Во Франции его вершиной стала эпоха де Голля.

Но это же было временем распада колониальной империи, кровавой войны в Алжире и бегства оттуда в метрополию более чем миллиона французов. Общество напугал террор, развязанный праворадикальной "Секретной вооруженной организацией" – OAS, недовольной тем, что де Голль предоставил Алжиру независимость. Многие опасались военного переворота. На президента было совершено несколько покушений.

Блеск его славы стал меркнуть. Хотя в 1965 году де Голль был избран на второй срок, его соперник, социалист Франсуа Миттеран, неожиданно набрал во втором туре 45% голосов. Для молодого поколения французов генерал де Голль, которому было далеко за 70, стал символом душного консерватизма, авторитарных политических, культурных и семейных традиций, над которыми молодежь иронизировала: "Папа всегда прав". Как позднее скажет один из участников парижских беспорядков, "наши отцы носили серые костюмы, но нам больше нравились лиловые брюки и оранжевые свитера". "Красный май" стал эстетическим бунтом – возможно, в большей мере, чем политическим.  "Фантомаса" и "Жандарма" до "Большой прогулки" и "Больших каникул". Если судить по этим фильмам, через 20 лет после окончания войны Франция процветала – яхты, самолеты, роскошные дома и машины запоминающихся форм вроде "Ситроен DS". А центре этого мира – немолодой буржуа: весной 68-го Луи де Фюнесу – 53 года.

Но было и другое кино. “Уикенд”, фильм Жана-Люка Годара 1967 года,  роуд-муви о путешествии “буржуазной пары”, полон насилия и убийств. В другом фильме 67-го года, “Китаянке”, герои Годара – студенты-последователи Мао, марксисты, жаждущие революции.

Годар – один из лидеров французской “новой волны”, революционного движения в киноискусстве, в конце 60-х интересуется не столько изменением языка кино, сколько социальными изменениями в обществе. В 68-м он предстает леваком, социалистом, сторонником маоизма – китайской версии коммунистической теории.

Считается, что предвестником “красного мая” стали протесты вокруг Парижской синематеки. В феврале 1968 года министр культуры Андре Мальро увольняет ее легендарного директора Андре Ланглуа – энтузиаста кино, сначала собиравшего киноленты, а потом спасавшего их от уничтожения во времена нацистской оккупации. Правительство финансирует синематеку, хочет контролировать ее работу и меняет Ланглуа на послушного чиновника.  

При этом сам министр Мальро – вовсе не бездушный бюрократ. Его жизнь – приключенческий роман: он известный писатель и теоретик искусства, в 1920-е годы воевавший в Китае на стороне коммунистов, в 30-е – в Испании на стороне республиканцев, во времена Второй мировой – во французском Сопротивлении вместе с де Голлем. Но Мальро увольняет Ланглуа и порождает протесты.

Ведущие кинорежиссеры Франции организуют комитет в защиту синематеки, среди них – Робер Брессон, Эрик Ромер и Клод Шаброль, Жан-Люк Годар и Франсуа Трюффо. Студенты (среди которых и Даниэль Кон-Бендит) и завсегдатаи синематеки выходят на демонстрации. В апреле Ланглуа восстанавливают, но поздно: демонстрации в поддержку синематеки вливаются в общее революционное течение весны 1968 года.   – на следующий день – массовые студенческие манифестации.

6 мая десятки тысяч манифестантов направляются к оцепленной полицейскими Сорбонне. Начинаются столкновения. Беспорядки перекидываются на другие города страны – Лион, Бордо, Руан.

7 мая к студентам присоединяются рабочие некоторых предприятий. Переговоры с властями срываются: правительство отказывается вновь открыть вузы.

10–11 мая – ожесточенные столкновения студентов и их сторонников с полицейским спецназом на баррикадах в Латинском квартале Парижа. Есть пострадавшие, много задержанных, но, к счастью, нет жертв.

Группа кинорежиссеров, среди которых неутомимый Годар, документирует происходящее, выпускает так называемые "кинолистовки". ительственной демонстрации в Париже. Премьер-министр Жорж Помпиду готов возобновить работу университетов и выпустить всех задержанных во время беспорядков. Но акции протеста не идут на спад.

14 мая – начало захватов предприятий рабочими. К 16-му заняты более 50 заводов и фабрик, 18-го бастуют 200 тысяч человек. Студенты занимают Сорбонну и ряд других вузов по всей Франции. Там непрерывно идут левые митинги, собрания и художественные представления.   

Это революция лозунгов, возможно, ни одно массовое общественное движение не породило столько афористичных призывов:

"Будьте реалистами – требуйте невозможного!",

"Запрещается запрещать",

"Наслаждайтесь без препятствий",

"Под мостовыми – пляж",

"Расстегните ваши мозги так же, как ваши брюки",

"Девушки, снимите лифчики – это повышает революционность!"

"Красный май" – движение за раскрепощение, в том числе сексуальное. В театре Одеон устраивают представления "живого искусства", стирая грань между актерами и зрителями. Критик с оживлением пишет: "Отправившись вечером в театр, вы с большой вероятностью там с кем-нибудь совокупитесь".  

Канны-68. Франсуа Трюффо зачитывает требование прекратить его – из солидарности со студентами и рабочими. Рядом с ним – Годар и Клод Лелюш, по слухам, прибывший в Канны на собственной яхте. Милош Форман объявляет, что снимает с конкурса свой фильм “Бал пожарников”. Роман Полански, в отличие от левацки настроенных коллег поживший под властью коммунистов в Польше, неохотно поддерживает их, называя при этом “детьми, играющими в революционеров”. Многие зрители хотят продолжения фестиваля, хотят смотреть кино. Несмотря на это, фестиваль прерван.

Повсюду, где студенты, – на стенах портреты Ленина, Мао, Че Гевары. Однако у студентов нет четкой политической программы. Студенты куда лучше протестовали против того, что им не нравилось, чем формулировали, чего бы им хотелось. Они не застали нацистской оккупации, а коммунизм знали лишь по книгам левых теоретиков. Поэтому "фашистов" видели в полицейских Пятой республики, которые действовали жестко, но в рамках закона. А "диктатором" называли де Голля – хотя после задержания кумира бунтующих студентов, философа Жан-Поля Сартра, президент приказал немедленно отпустить его: "Франция своих Вольтеров не сажает".

Абстрактность студенческого порыва помешала наладить прочный союз с недовольными рабочими. Сартр, приехавший агитировать к проходной завода "Рено", услышал от пролетариев: "Говорите короче и яснее! ".  ы: повышение зарплаты и сокращение рабочей недели.

26 мая – правительство идет на уступки бастующим, но те отвергают их как недостаточные.

28 мая – Франсуа Миттеран, соперник де Голля на выборах 1965 года, заявляет, что "государства больше нет". Он говорит, что готов сформировать новое левое правительство. Демонстрации и забастовки продолжаются. Один из сотрудников предлагает премьер-министру Помпиду свой пистолет: "Он может вам пригодиться".

29 мая – генерал де Голль исчезает, министры несколько часов не знают, где он. Позднее выясняется, что президент вместе с членами семьи улетел в Баден-Баден, в Западную Германию, в штаб размещенной там группировки французских войск. Он ведет переговоры с их командующим генералом Массю. Заручившись его поддержкой, де Голль возвращается во Францию. К Парижу по его распоряжению стягиваются войска. Обстановка в столице напряженная, некоторые правительственные чиновники жгут документы, многие зажиточные люди забирают деньги из банков и готовятся к бегству из страны. На автозаправках почти не осталось бензина.  

30 мая – президент де Голль выступает по телевидению. Он заявляет, что не уйдет в отставку, распускает Национальное собрание и назначает на конец июня внеочередные парламентские выборы. В тот же день голлисты выводят на улицы Парижа сотни тысяч своих сторонников.

В начале июня волна забастовок и студенческих выступлений идет на спад. 16-го администрация восстанавливает контроль над Сорбонной.

23 июня – на выборах в Национальное собрание голлисты одерживают убедительную победу. Франция успокаивается. Следующей весной, в апреле 1969 года, Шарль де Голль добровольно уходит в отставку. В качестве предлога он использует свое поражение в референдуме по вопросам административной реформы.

Что это было?

По версии французского историка и писателя, бывшего студенческого активиста Жака Жюльяра, во Франции революция – это всегда что-то вроде обряда инициации. В других странах Запада молодежь добивалась в те годы примерно того же, что и парижские студенты, – равноправия, раскрепощенности, ухода старых авторитетов. Но в Америке или Британии эти процессы заняли десятилетие – бурные 60-е между консервативными 50-ми и кризисными 70-ми. А Франция прыгнула из одной эпохи в другую за несколько весенних недель 1968 года.

Революция случилась – и не случилась. Пятая республика устояла, но ее отец и символ, де Голль, ушел, хоть и не сразу. Его преждевременной отставки, конечно, не произошло бы, не будь "красного мая". Да и глубокие изменения западной политической культуры, которые принес с собой конец 60-х, без французских событий были бы не столь быстрыми и явными. Правозащитные и экологические вопросы в качестве важнейших тем западной политики – родом оттуда. Дополнительное внимание к социальной защите наемных работников – тоже. Всё это пошло на пользу французской демократии – и при голлистах, остававшихся у власти до 1981 года, и при сменивших их социалистах.

Главными победителями "красного мая" оказались не студенты, а рабочие. Власти согласились поднять им зарплаты на 10%, минимальный заработок – более чем на треть, сократить количество рабочих часов и ввести обязательные консультации работодателей с работниками и профсоюзами в случае трудовых конфликтов. Всё имеет обратную сторону: по мнению некоторых экономистов, "славное тридцатилетие" бурного экономического роста во Франции закончилось именно тогда.

А что же студенты? Затеянная ими социальная революция не победила, но сексуальная – победила вполне. Цветные свитера молодежи не вытеснили серые пиджаки их отцов, но перестали быть видом протеста, став просто формой одежды. Многие бывшие лидеры "красного мая" и их единомышленники из других стран, постарев, перешли в лагерь "пиджаков" – они стали видными представителями европейского истеблишмента.

Бернар Кушнер, бывший коммунист, друг Фиделя Кастро, руководил в мае 68-го забастовкой медицинского факультета Сорбонны. В 90-е годы Кушнер стал министром здравоохранения в правительстве социалистов, а в 2007-м – министром иностранных дел при президенте Саркози, известном своим очень критическим отношением к "красному маю".

Йошка Фишер, один из лидеров немецких "зеленых", министр иностранных дел ФРГ в начале "нулевых", в молодости состоял в ультралевой организации "Пролетарский союз террора и разрушения" и дрался с полицейскими.

Португалец Жозе-Мануэль Баррозу, респектабельный глава Европейской комиссии с 2004 по 2014 год, в студенческой юности был маоистом и зачитывался трудами Троцкого, Сартра и Герберта Маркузе.

И, наконец, Даниэль Кон-Бендит, которого называли кто по цвету волос – Рыжий Дани, кто по убеждениям – Красный Дани (по-французски это два похожих слова, roux и rouge), одна из самых ярких фигур парижских событий 1968-го. Анархист, хулиган, любитель провокационных заявлений и жестов позднее стал депутатом Европарламента от "зеленых" и ярым сторонником Евросоюза, который часто критикуют как раз за чрезмерный бюрократизм, столь ненавистный бунтарям 68-го. Десять лет назад, в 40-ю годовщину "красного мая", Кон-Бендит заявил: "Забудьте май 68-го. Он кончился. У нынешнего общества нет ничего общего с тем, что было в 60-е. Когда мы сегодня называем себя борцами с авторитаризмом, то имеем в виду борьбу в совсем иных условиях и против иного врага".

Кон-Бендит прав и неправ одновременно. Общество изменилось, но противостояние свободы и авторитаризма стало, возможно, еще более острым – хоть и не во Франции. Этот авторитаризм – реальный, а не консервативная демократия де Голля, при которой глава государства оказался готов уйти, поняв, что пережил свое время. Но и на французской политике 1968-й оставил свой отпечаток: это единственная западноевропейская страна, где левый радикализм до сих пор имеет ощутимое количество приверженцев. На прошлогодних президентских выборах кандидат леворадикальной партии "Непокорная Франция" Жан-Люк Меланшон набрал в первом туре 19% голосов, совсем ненамного отстав от лидеров.

"Красный май" не закончился и по другой причине. Он всегда напоминает о том, что перемены могут прийти неожиданно, когда кажется, что страна "заскучала". .

Подробнее читайте на svoboda.org ...