Мы много писали об этапах становления советской компьютерной индустрии. Что же произошло потом? Середина 60-х годов, по общему мнению, являлась ее расцветом. В это время в СССР, помимо семейства БЭСМ, выпускалось около 20 типов различных ЭВМ общего назначения таких как «Урал», «Днепр», «Мир», «Минск» и другие.

Проблемы

Однако все многообразие производимых машин было аппаратно и программно несовместимо, что приводило к значительным трудностям при обмене информацией между организациями, использующими разную вычислительную технику.

В силу этого ЭВМ практически не использовались в системах управления как народным хозяйством в целом, так и отдельными предприятиями. Это же относилось к социальной сфере. Огромная бюрократическая машина Советского Союза работала по старинке, пользуясь пишущими машинками и бумажными носителями. В условиях постоянно растущих информационных потоков и без того неуклюжая система управления страной становилась все менее эффективной.

В связи с этим возникла острая необходимость в стандартизации ЭВМ. Поэтому решение о создании семейства полностью совместимых машин, отличающихся только своей производительностью, которое было принято в конце 60-х годов, было совершенно обоснованным.

В 1971 году Председатель Правительства СССР А.Н. Косыгин, будучи с официальным визитом в Америке, ознакомился с функционированием американских систем управления, которые работали на базе серии машин IBM 360 /370. Увиденное произвело сильное впечатление. Косыгин, будучи весьма прозорливым человеком, сразу понял, что Советскому Союзу жизненно необходим некий аналог американской системы. Не исключено, что именно эти впечатления оказали решающее влияние на принятие судьбоносного решения.

Проект ЕС вЂ“ начало заката

Так возник проект В«ЕСВ» – Единая Серия. Единая серия полностью совместимых машин, которая должна была производиться и использоваться не только в Советском Союзе, но и во всех странах Варшавского договора – т.е. в Восточной Европе. И в тиши кремлевских кабинетов было принято решение – не надо В«открывать Америку, когда она уже открытаВ». Зачем изобретать что-то свое, когда намного проще скопировать компьютеры компании IBM?

Сергей Алексеевич Лебедев, узнав, что решение повторить систему IBM-360/370 принято окончательно, поехал на прием к министру радиопромышленности. Лебедев предлагал создать оригинальный ряд малых и средних ЭВМ третьего поколения и независимо от него вести разработку СуперЭВМ. Он считал, что накопленный опыт и созданный к тому времени значительный производственный потенциал позволяют перейти к разработке ЭВМ четвертого поколения раньше, чем это сделают американцы.

В это время Лебедев тяжело болел – у него было воспаление легких, и высокая температура. Министр не принял академика. Визит закончился безрезультатно. После этого болезнь усилилась. И организм ученого не выдержал. Сергей Алексеевич Лебедев скончался в 1974 году.

К чему привело решение копировать американскую технику? Вот мнение члена-корреспондента РАН Б.А. Бабаяна – ученика Лебедева и Бурцева: В«Потом наступил второй период, когда был организован ВНИИЦЭВТ. Я считаю, что это критический этап развития отечественной вычислительной техники. Были расформированы все творческие коллективы, закрыты конкурентные разработки и принято решение всех загнать в одно "стойло". Отныне все должны были копировать американскую технику, причем отнюдь не самую совершенную. Гигантский коллектив ВНИИЦЭВТ копировал машины IBM, а коллектив ИНЭУМ вЂ“ машины DEC – производителя мини и микро ЭВМ серии PDPВ».

Далее Бабаян продолжает: В В«Расчет был на то, что можно будет наворовать много матобеспечения – и наступит расцвет вычислительной техники. Этого, конечно, не произошло. Потому что после того, как все были согнаны в одно место, творчество кончилось. Образно говоря, мозги начали сохнуть от совершенно нетворческой работы. Нужно было просто угадать, как сделаны западные, в действительности устаревшие, вычислительные машины. Передовой уровень известен не был, передовыми разработками не занимались, была надежда на то, что хлынет матобеспечение... Вскоре стало ясно, что матобеспечение не хлынуло, уворованные куски не подходили друг к другу, программы не работали. Все приходилось переписывать, а то, что доставали, было древнее, плохо работало. Это был оглушительный провал. Машины, которые делались в этот период, были хуже, чем машины, разрабатывавшиеся до организации ВНИИЦЭВТВ».

Почему же копирование американской техники не принесло должного эффекта? Тому есть несколько причин. Во-первых, микроэлектроника. В Советском Союзе ее развитию не уделялось должного внимания. В результате, в середине 70-х отставание Союза от Америки в этой области стало принимать угрожающие размеры.

Кстати. Ситуация в этой области не изменилась и по сегодняшний день – в России нет собственных технологий производства сборочных линий для современных интегральных микросхем. В результате, нам приходится закупать такие линии на Западе. Понятно, что, несмотря на то, что ограничения времен холодной войны ушли в прошлое, самые современные технологии нам не продают даже сегодня.

Но это сегодня. А тогда, в начале 70 – х, Советский Союз мог ориентироваться только на микросхемы собственного производства. В результате архитектура IBM отказывалась работать с советским В«железомВ». В Путь копирования заокеанских решений оказался гораздо сложнее, чем это предполагалось ранее. Для совместимости архитектур требовалась совместимость на уровне элементной базы, а ее-то у нас и не было. В Можно было достать и скопировать топологию микросхем, узнать все их параметры. Однако это не давало ответа на главный вопрос – как их сделать. В США были и остаются совершенно секретными не столько технологические линии производства электронных компонентов, сколько оборудование по созданию этих самых линий. В результате созданные в начале 70-х годов советские микросхемы – аналоги западных, были похожи на свои американские аналоги в функциональном плане, но не дотягивали до них по техническим параметрам. Поэтому платы, собранные по американским топологиям, но с нашими компонентами, оказывались неработоспособными. Приходилось разрабатывать собственные схемные решения. Поэтому вместо экономии времени и средств произошел их перерасход – не добившись успехов в копировании, наши инженеры и ученые вернулись к необходимости собственных разработок.

Не принесло ожидаемых дивидендов и использование американского софта. Отдельные куски программ не стыковались друг с другом, большую часть программного обеспечения пришлось переписывать заново.

И последнее. Огромные коллективы ученых, вынужденных копировать американскую, морально устаревающую технику, работали без энтузиазма. Прекратилась конкуренция, а вместе с ней и оригинальные технические и программные решения. И хотя, с формальной точки зрения, планы компьютеризации страны выполнялись, это не приносило желаемых результатов – плановая экономика, волюнтаристская система принятия важнейших решений, отсутствие рыночной конкуренции оказались несовместимы с условиями, необходимыми для развития компьютерной отрасли и смежных технологий.

Несбывшиеся надежды

Да, в то же время создавались оригинальные отечественные СуперЭВМ М-10 и М-13, о чем мы писали ранее. Но это были машины сугубо военного предназначения, которые не могли повлиять на развитие экономики страны. Да, были созданы СуперЭВМ В«ЭльбрусВ» и В«Эльбрус-2В». Но они тоже использовались только в оборонном комплексе. Вся же гражданская сфера была отдана на откуп серии В«ЕСВ» и советским аналогам американских PDP.

А что же происходило в дальнейшем? Развитием серии В«ЭльбрусВ» должно было стать введение векторных процессоров. Один такой процессор имел бы быстродействие порядка 200–300 млн операций в секунду – в 2,5 раза больше, чем весь восьмипроцессорный В«Эльбрус-2В». Три–четыре таких процессора в составе многопроцессорного комплекса обеспечивали быстродействие порядка 1 млрд операций в секунду – один из лучших результатов в мире в то время.

Однако руководством отрасли было принято решение делать новый векторный процессор не на старой, а на новой элементной базе, которую только предстояло создать. В результате новая элементная база так и не появилась, а работы по созданию нового поколения Эльбрусов были приостановлены. В конце 80-х – начале 90-х годов та же участь постигла и другие перспективные отечественные разработки: модульный конвейерный процессор, векторно-конвейерную СуперЭВМ В«Электроника ССБИСВ», проект оптической сверхвысокопроизводительной машины. Так завершился В«золотой векВ» советского компьютеростроения.

Заключение

Какие выводы из всего этого можно сделать? Первое. Советская компьютерная индустрия динамично развивалась ровно до тех пор, пока в ней присутствовала конкуренция. Как только были приняты решения о всеобщем переходе на машины серии ЕС и сворачивании всех альтернативных разработок, отрасль зашла в тупик. И это было не просто следствием случайного стечения обстоятельств, не просто следствием некомпетентности людей, принимающих решения.

Допущенная ошибка была системной! Дело в том, что развитие компьютерной индустрии шло и идет такими темпами, что дать достоверный прогноз о тенденциях развития отрасли на срок в несколько лет не может никто. Поэтому наличие альтернативных вариантов развития есть необходимое условие успеха в борьбе за лидерство в гонке компьютерных технологий. Наличие альтернативы многократно увеличивает шансы попадания В«в цельВ» одного из развиваемых направлений.

Второе. Задача государства состоит не в том, чтобы вкладывать средства в какое-то одно направление, например, создание машин Единой Серии. Повторим еще раз. В современном мире ни один самый компетентный экспертный совет не в состоянии достоверно определить тренды развития научно-технического прогресса. Задача государства состоит в создании условий, при которых высокотехнологические отрасли могли бы развиваться естественным путем. Плановая, директивная экономика всегда была чужда инновационному развитию.

К сожалению, и в современной России, государство пытается управлять, а не создавать условия для естественного развития IT индустрии. Ну, ты не агроном. Так и не пытайся что-то там сажать и выращивать. Выдели землю, дай знающим людям возможность работать в комфортных условиях – и все у них получится. Даже В«упертыйВ» коммунист Мао Цзэдун говорил: В«Пусть вырастут все цветыВ».

И еще. В России, кто бы и что бы ни говорил – рыночная экономика. А это значит, что разработка вычислительной техники может быть реализована только тогда, когда на нее есть спрос. А он появляется, когда в стране начинают развиваться высокотехнологические отрасли экономики, которые без этой техники жить не могут. А нефть можно качать и без суперкомпьютеров.

Сейчас у нас идет много разговоров о технологическом перевооружении страны. Создана еще одна структура – Агентство Технологического Развития. Кудрин, вот, представил президенту программу развития экономики, где этому вопросу уделяется большое, если не главное внимание. Что ж, посмотрим.

Конечно, будем справедливыми, за последние годы ситуация в стране стала меняться. Во-первых, были сняты большинство ограничений на поставки в нашу страну вычислительной техники. Так что теперь мы можем оснастить наши исследовательские и учебные институты, конструкторские бюро, промышленные предприятия, компании, работающие в других сферах, самыми современными средствами вычислительной техники, не говоря уже о стандартных персональных компьютерах и серверах. Поэтому, как говорилось выше, основным вопросом сейчас является не производство вычислительной техники, а ее использование.

В сфере бытового применения компьютеров у нас все более или менее в порядке. Эти технологии стремительно проникают в нашу жизнь, особенно жизнь молодого поколения. По качеству компьютерной оснащенности Москва не сильно уступает Нью-Йорку. Конечно, степень проникновения компьютеров и интернета в отдаленные районы оставляет желать лучшего. Но это просто количественное отставание, вызванное размерами нашей страны. Не вызывает сомнения, что развитие беспроводных цифровых коммуникационных решений, снижение стоимости соответствующих услуг быстро решит эту проблему.

А вот с остальным – наукой, промышленностью, системами управления, дело обстоит значительно хуже. Дело в том, что сегодняшняя сырьевая экономика России не нуждается, по большому счету, в развитии инновационных отраслей, в том числе компьютерных технологий. Поэтому их В«насаждение сверхуВ», обречено на провал – они окажутся попросту невостребованными. Вернемся к опыту академика Лебедева. Почему он стал заниматься разработкой ЭВМ? Дело в том, что созданные им в начале своего творческого пути алгоритмы расчета устойчивости электрических систем требовали таких объемов вычислений, с которыми не могла справиться существовавшая в 30-е годы так называемая аналоговая техника. Были жизненно необходимы принципиально новые вычислительные системы.

Подтверждением вышесказанного является то, что в последние годы, ведущие научные центры страны, работа которых была бы просто невозможна без современной вычислительной техники, были оснащены суперкомпьютерами, разработанными, в том числе отечественными специалистами. Саровский ядерный центр, МГУ, Межведомственный суперкомпьютерный центр РАН, НПО В«СатурнВ», и многие другие организации обладают теперь современными средствами вычислений, позволяющими решать самые сложные задачи. Поэтому у России есть возможность совершить технологический прорыв, встав в один ряд с ведущими экономиками мира. И уроки истории развития компьютерной СССР подтверждают это.

Подробнее читайте на kapital-rus.ru ...