фото показано с : vz.ru

Конечно, обвинения (даже доказанные) в адрес члена какой-то группы ничего не говорят нам о группе в целом в любой группе людей бывают преступники. Но вот общая реакция нам нечто о группе говорит.

В последние дни мы столкнулись с субкультурой, которая всерьез считает, что ее членам в принципе нельзя предъявлять никаких юридических претензий, что любые обвинения в адрес людей ее круга заведомо ничтожны и являются только возмутительным актом несправедливого гонения.

Этому трудно подыскать какие-то исторические аналогии; это даже не шляхта; возможно, впрочем, в каких-то кастовых и жестко сословных обществах элита могла обладать похожим самосознанием.

Открылось это в связи с домашним арестом театрального режиссера Кирилла Серебренникова, которого подозревают в расхищении государственных средств.

В Cети можно наблюдать весьма бурную кампанию в его защиту обращения, открытые письма, причем ее главный тезис состоит в том, что претензии к Серебренникову есть акт политического преследования со стороны властей, которые пытаются подавить смелого, независимого деятеля искусства.

Однако здравый смысл и постоянно подтверждаемый опыт подсказывают, что, к сожалению, в беззакония могут впадать люди решительно любых политических, эстетических или религиозных предпочтений.

Никому из обитателей «эхо-камеры» в голову не приходит задуматься, как они воспринимаются снаружи (фото: Станислав Красильников/ТАСС)

Уверенность в том, что с человеком нашего круга этого не может произойти, потому что мы все здесь превосходные люди высочайших идеалов, а все дурные люди собрались где-то под чужими знаменами, увы, обречена столкнуться с жестокой реальностью.

Человек может быть светлым гением или порнографом, пламенным либералом или суровым консерватором, ярым патриотом своей Родины или патриотом какой-то другой, более достойной в его глазах страны, но, увы, от соблазнов никто не застрахован, такова уж слабость человеческой природы.

Я не знаю, виновен ли Серебренников; но знаю, что сама по себе принадлежность к театральным режиссерам не делает человека иммунным против соблазна перепутать свой и государственный карман. Как не делает иммунным принадлежность к чиновникам, или врачам, или бухгалтерам, или бизнесменам, или к кому угодно еще.

Конечно, в человеческой природе не верить, когда кто-то, кого вы ценили и уважали, оказывается обвинен в преступлении, и решительно выступать в защиту «наших» от «не наших», но вопрос о том, нарушал ли человек УК или нет, невозможно решать на основании личной веры или групповой солидарности. Его надо решать в ходе состязательного судебного процесса на основе собранных сторонами доказательств.

Вопрос о том, является ли он великим деятелем культуры (на мой взгляд, нет), никак вообще не связан с вопросом, нарушал ли он УК.

Можно быть великим гением и, увы, поддаться соблазну украсть;

можно быть порнографом а вот от кражи удержаться. Одно с другим никак не связано.

Конечно, нас глубоко огорчает, когда кто-то из «наших» попадается на преступлении; я хорошо это понимаю, когда в преступлении обвиняют человека близких мне убеждений, мне самому очень хочется счесть все это наветами.

Но я вынужден смиряться с реальностью всякое бывает, может, наветы, может, нет, пускай люди, профессионально тому обученные, расследуют.

Конечно, обвинения (даже доказанные) в адрес члена какой-то группы ничего не говорят нам о группе в целом в любой группе людей бывают преступники.

Но вот общая реакция нам нечто о группе говорит.

И активно распространяемое в сетях «Открытое письмо драматурга и режиссера Ивана Вырыпаева», и многие другие тексты являются примерами такой реакции.

Мысль о том, что человек нашего круга может действительно впасть в финансовые злоупотребления, вообще не рассматривается любые юридические претензии в отношении «своих» воспринимаются исключительно как акт деспотизма, и вопрос вообще не ставится в юридическом ключе нарушен ли закон или нет, если нарушен, по каким мотивам, а только в политическом власть злобно гонит, Ленин, Сталин и 1937 год.

Со стороны глядя, невозможно не испытывать глубокого недоумения.

Люди, устроенные при этом режиме в высшей степени превосходно намного лучше, чем подавляющее большинство сограждан, криком кричат, что живут при невыносимой тирании, которая является продолжением большевизма, который, в свою очередь, равен фашизму, в связи с тем, что одного из них заподозрили в присвоении чрезвычайно щедро выделенных ему государственных средств.

Возможно, эти люди верят своему пафосу и действительно видят себя героями и страдальцами, борющимися с тиранией.

Возможно, их ничуть не коробит сравнение Кирилла Серебренникова (посаженного под домашний арест по подозрению в хищениях) с Всеволодом Мейерхольдом, которого подвергли пыткам и расстреляли по обвинению в «контрреволюционной деятельности».

Возможно, они действительно не видят разницы между собой и жертвами тоталитарных режимов ХХ века.

Такой эффект давно описан, он называется «эхо-камерой» когда общение происходит исключительно внутри «своего круга», принятые в нем суждения принимаются за непреложную истину, его картина мира считается единственно возможной.

Никому из обитателей «эхо-камеры» в голову не приходит задуматься, как они воспринимаются снаружи, из-за пределов этого узкого круга.

А снаружи глядя, трудно удержаться от замечания, что жертвы тирании выглядят несколько иначе. Как, впрочем, и отчаянные борцы с тиранией.

Когда баловни судьбы или, вернее, баловни государства сравнивают себя с подданными и жертвами авторитарного режима, снаружи это выглядит непристойностью и издевательством.

Жертвы ГУЛАГа не жили в таких квартирах, не раскатывали на таких машинах, не распоряжались такими деньгами и вообще вели совершенно иной образ жизни.

У обычного российского обывателя, который получает среднюю зарплату, тем более у обычного российского работника культуры, который получает зарплату заметно ниже средней, жалобы этого избранного сословия могут и не вызвать сочувствия.

Можно понять, когда государство щедро содержит, скажем, ученых, которые делают открытия, или врачей, которые спасают жизни (боюсь, что у нас это не совсем так), кого-то, кто приносит пользу.

Но что общеполезного производил «Гоголь-центр», понять сложно. У людей разные вкусы. Если кому-то нравятся зрелища такого рода что же, пусть они их и оплачивают.

Более того, на этом мы можем и согласиться тот же Иван Вырыпаев предлагает своим братьям по сословию не сотрудничать с государством. И это правильно если есть благодарные зрители и щедрые меценаты, пусть творцы нового искусства улаживают свои финансовые отношения с ними. Зачем содержать эту субкультуру за счет налогоплательщиков, совершенно непонятно.

Конечно, любая критика внутри эхо-камеры будет воспринята предсказуемо: агенты тирании нападают на смелых творцов. Что же, люди имеют право на свое видение реальности, даже самое смелое и самое, с точки зрения внешних, фантастическое. Но за свой счет.

Теги:

театр, интеллигенция, современное искусство, общество и власть, дело Серебренникова

Подробнее читайте на vz.ru ...