фото показано с : svoboda.org

ЛГБТ-активистка Ольга Музыка рассказала, что на нее возбудили дело по статье “Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних”. 26 января Ольга Музыка и ее подруга Виола Андрущук вышли на пикет к памятнику Андрея Платонова, который находится в одном из скверов Воронежа.

На плакатах было написано “Требуем расследовать преступления против ЛГБТ в Чечне” и “Сексуальная ориентация – это норма”. Эксперт, которая составляла заключения, решила, что аббревиатура ЛГБТ “может рассматриваться как навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях”.

– В Воронеже давно не было публичных ЛГБТ-акций, – рассказывает Ольга Музыка. – В 2013 году активисты пытались провести пикет против принятия закона о “пропаганде гомосексуализма”. Тогда акцию анонсировали публично и столкнулись с огромной волной ненависти, гомофобии, угроз. Организаторы заявляли в полицию о поступающих угрозах и просили обеспечить безопасность. Но в день мероприятия участники не смогли подойти к месту проведения пикета, потому что там собралась толпа агрессивных людей. На заявителей накинулись гомофобы и после пикета ЛГБТ-активистам еще долго угрожали. После этого ЛГБТ-сообщество Воронежа стало еще более закрытым.  

– Почему вы решили провести пикет сейчас?

Полицейские звонили каждый день и спрашивали, по-прежнему ли мы настаиваем на проведении пикета

– Виола и я не живем постоянно в Воронеже. Виола раньше жила здесь, а я приезжала на год в 2013 году. Мы долгое время жили в Питере, в прошлом году путешествовали по Германии и Португалии. Несколько месяцев в ответ на проявление наших эмоций видели только умиленные улыбки. После этого в России остро ощущаешь фон ненависти, которым окружены ЛГБТ.  На улице и в общественных пространствах я постоянно ловила себя на том, что отслеживаю обстановку вокруг и опасаюсь агрессии. Мы решили, что надо приучать жителей Воронежа и местные власти к тому, что ЛГБТ существуют и у нас есть права, такие же, как у гетеросексуалов. 1 декабря 2018 года мы провели в гайд-парке возле кинотеатра “Пролетарий” в Воронеже пикет против ВИЧ-стигматизации геев. Мы подали уведомление в администрацию города, хотя по закону не обязаны были это делать. Решив, что если уведомим городские власти, это поможет нам избежать проблем во время пикета. В ответ в администрации нам выдали предостережение о недопустимости нарушения “закона о пропаганде” (ст. 6. 21 КоАП), а в полиции выдали шесть страниц выдержек из разных законов. Там было и про “пропаганду гомосексуализма”, и про ПДД, и про экстремизм, и еще что-то. Полицейские звонили каждый день и спрашивали, по-прежнему ли мы настаиваем на проведении пикета. Мы сочли, что они давят на нас и сообщили об этом в "ОВД-Инфо". реждения со стороны полиции и администрации были унизительными. Мы решили, что если власть так реагирует, то надо продолжать заявлять о себе. 26 января мы запланировали сделать публичную акцию против убийств и преследования геев в Чечне. Мы уведомили администрацию и отправили пресс-релиз в СМИ. В ответ в воронежских изданиях появились гомофобные публикации и посты. Ненавистники призывали защитить свой город от ЛГБТ. В адрес ЛГБТ-активистов Воронежа приходили угрозы. Гомофобы писали даже активистам, которые уже уехали из России. Мы рассказали местной полиции об угрозах и просили обеспечить безопасность. Нам ответили, что да, конечно, полиция всех бережет. Но полицейские отказались обсуждать детали организации безопасности, сославшись на секретность информации. Мы не указывали публично время пикета, но эту информацию кто-то слил. Когда мы подошли к площади в день пикета, то увидели толпу людей в черном. Были сообщения, что группу молодых людей в медицинских масках организованно привезли на автобусе. На подходе к месту проведения мероприятия нас перехватили сотрудники полиции, отвели в сторону и стали убеждать отказаться от проведения акции. Один из них вежливо отеческим тоном сказал, мол, он бы очень хотел, чтобы мы провели пикет, но наша жизнь сейчас в опасности. Полицейский говорил, что на месте пикета собрались страшные люди, с которыми полиция ничего не сможет сделать. Полицейские сказали, что мы должны уйти, иначе они имеют право насильно доставить нас в безопасное место, то есть посадить в автозак и отвезти в участок. Мы говорили, что не можем покинуть площадь, потому что на пикет могут прийти люди, с которыми у нас нет прямого контакта. Мы не можем подвести наших соратников. Сотрудники полиции убеждали нас, что этим людям тоже обеспечат безопасность и помогут им уйти с площади. В конце концов полицейский посадил нас в такси и сказал водителю встревоженным тоном: “Гони, не останавливайся”.  

– Это шоу такое было или полиция правда за вас беспокоилась?

Создавалось впечатление, что сами полицейские боятся “борцов за нравственность”

– Откуда у воронежских полицейских актерские способности? Создавалось впечатление, что сами полицейские боятся “борцов за нравственность”. Мы передали информацию ЛГБТ-группе в “ВКонтакте”, что митинг сорван. А позже к нам домой пришли люди в штатском и попросили никуда не выходить, сказали, что будут дежурить около подъезда весь день.

– Как полицейские объяснили это требование?

– Тем, что все это делается для нашей безопасности. Странно, что нам не дали билет обратно в Германию в целях безопасности. Мы сидели дома и переживали, что на площадь придут ЛГБТ, которые узнали о пикете и останутся один на один с толпой гомофобов. Так и произошло. Позже мы узнали, что на площади некие обеспокоенные люди из православной родительской организации окружили девушку, у которой на лице был нарисован радужный флаг, и на камеру допрашивали её какое-то время. Полиция среагировала позднее – посадила девушку в автозак и отвезла в участок. Потом, правда, оказалось, что сделали это тоже ради её безопасн “доставили в безопасное место”. Досталось случайным прохожим. Мимо места проведения пикета проходили девушки с ватманами. Наверное, шли из художественной школы. Бдительные граждане заставили их развернуть листы бумаги, подозревали, видимо, что это плакаты на ЛГБТ-тему. Гомофобы отпинали и облили зеленкой парня, который оказался в это время в этом месте.  нают. Мы даже не знаем, был ли он участником пикета или просто прохожим. Может, он вообще был союзником гомофобов, но выглядел слишком по-гейски. Ненависть, которая переполняла наших оппонентов, направлялась на всех подряд.  

– Если пикет не состоялся, как на вас могли возбудить дело за пропаганду "нетрадиционных отношений"?

– Мы предполагали, что пикет могут сорвать, поэтому накануне тихо провели пикет в другом гайд-парке города около памятника Платонову. Постояли минут двадцать с плакатами и радужным флагом, сделали фотографии. Текст плакатов мы поменяли на более “вегетарианский”, потому что администрация города сказала, что те, которые мы планировали использовать изначально, точно нарушат закон “о пропаганде нетрадиционных отношений”.  

– Гомофобов, которые сорвали пикет, как-то наказали?

– Сайт Newsru. com отправил запрос в полицию и получил ответ, что пикет не состоялся, потому что организаторы не пришли. Толпа гомофобов собралась там естественным образом, потому что “площадь является местом массового посещения в связи с расположением на прилегающей к ней территории кинотеатра, кафе и ресторанов”. Угроз и нападений, по версии полиции, не было. Надо заметить, что материалов, доказывающих, что наш пикет сорвали гомофобы, было достаточно. Они после акции активно давали интервью, оставляли в интернете восторженные комментарии, что им удалось отстоять город. Мы написали заявление по факту многочисленных угроз, но дело не возбудили. Зато нас обвинили в “пропаганде гомосексуальных отношений”.  Некий свидетель накатал жалобу. 31 января нас вызвали в полицию, а текст плакатов отправили на экспертизу. Мы с ней два дня назад ознакомились. Толстая папка, половина из которой – дипломы эксперта, сертификаты дополнительных курсов и регалии. Эксперт имеет степень кандидата филологических наук по специальности "Русский язык". У нее есть психологическое образование и какой-то ещё диплом за участие в семинаре по теме "Теория лжи".  По версии эксперта, текст плаката, который я держала (“Требуем расследовать преступления против ЛГБТ в Чечне”), “не является пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, но может рассматриваться как навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающих интерес к таким отношениям”.

– Что это означает?

Мы назвали выводы эксперта “экспертизой Шредингера”

– Сложно что-то понять: не является, но может. Видимо, у плаката есть потенциал. Мы назвали выводы эксперта “экспертизой Шредингера”.  

– Инспектор что сказала по поводу экспертизы?

– Инспектор тоже посетовала, что эксперт нечто усмотрела, но непонятно, что именно. Мы предложили, раз ничего не понятно, отправить документы заново на экспертизу. Но инспектор сказала, что пусть разбирается суд. До того как экспертиза была сделана, инспектор говорила, что обвин– Что еще было в этой экспертизе?

– Она перечислила цели ЛГБТ-движения и указала лозунг, о котором сами представители ЛГБТ-движения ничего не подозревают. Звучит лозунг так: “Моя жизнь – мои правила!”. Мне не дали экспертизу на руки, хотя были обязаны, но я переписала некоторые абзацы.  

Эксперт уверена, что аббревиатуру ЛГБТ многие не знают, поэтому она вызовет интерес. И “если же первичный интерес личности к аббревиатуре ЛГБТ будет подкреплен внутренними потребностями индивида, то деятельность познания в указанном данной аббревиатурой направлении будет продолжаться, углубляться; и, в конце концов, такая личность может перейти от теоретического исследования к практическому применению новых полученных сексуальных знаний”.

– И как вы это поняли?

Меня удивило, что упоминание аббревиатуры ЛГБТ может быть расценено как “пропаганда нетрадиционных отношений”

– По логике эксперта, человек видит информацию, что против ЛГБТ совершаются преступления, затем этот человек читает об ЛГБТ и у него возникает желание присоединиться к этому сообществу. “В Чечне убивают геев. О, я, наверное, тоже хочу быть геем” – таков, судя по всему, ход мыслей эксперта! Меня удивило, что упоминание аббревиатуры ЛГБТ может быть расценено как “пропаганда нетрадиционных отношений”. Когда мы обсуждали пикет в полиции, я спрашивала, какие именно высказывания могут быть восприняты как пропаганда. Я говорила, что не понимаю концепцию “пропаганды нетрадиционных отношений”. Спрашивала у полицейского: “Фраза “Геи это люди" – пропаганда?” Мне в ответ, ухмыляясь, отвечали: “А что, не люди?” Я спрашивала: “Фраза “Быть геем – нормально” – пропаганда? А “Быть геем – хорошо” –  пропаганда?” Мне ответили, что “быть геем – нормально”, наверное, можно, а вот “хорошо” – уже не надо писать.  

– Зачем вы обсуждали текст плакатов с полицией?

– Мы хотели понять, что такое этот абсурдный закон. Как вообще его можно соблюсти. Получается, что никак. Но я еще раз осознала, как российское общество относится к ЛГБТ. Полицейские говорят мне, что я недочеловек. А эксперт пытается меня обвинить в пропаганде, ссылаясь на то, что у человека могут быть внутренние потребности, то есть он может быть негетеросексуалом. И если такой человек прочитает аббревиатуру ЛГБТ, у него возникнет желание перестать жить закрыто. В этой экспертизе есть длинное, я бы сказала, философское рассуждение, что Россия стремится к толерантности, и это, конечно, хорошо, но то, что происходит дальше, становится модой и навязыванием гомосексуальности.  По мнению эксперта, это вызывает не столько гомофобию, сколько агрессию у “нормальных людей”. А я вышла на улицу, чтобы выступить против ненависти, чтобы заявить о необходимости безопасности для ЛГБТ, потому что негетеросексуалов в Чечне преследуют. В путешествии по Германии мы познакомились с парой парней из России. Один из Чечни, второй из другого южного региона. Парни жили в Москве и не собирались эмигрировать, но какой-то человек узнал, что они гей-пара, и шантажировал их. Парни были вынуждены платить ему деньги за молчание. Однажды они остались на несколько дней без интернета и не ответили оперативно на сообщения шантажиста. Он слил информацию их родственникам. Когда парни вышли в сеть, то получили угрозы от родственников, что их найдут и убьют во имя чистоты крови. Парни не могли вернуться в Россию, где у них был бизнес и квартира. Я смотрела этим людям в глаза и знаю, что ЛГБТ в Чечне в самом деле находятся в опасности. Поэтому для меня важно выходить на улицы и говорить об этом.

 ать независимую экспертизу?

– Да, планируем. Мы обсуждаем дальнейшие шаги с юристом, который нам помогает. В понедельник пойдем в суд знакомиться с материалами дела. С одной стороны, обвинение меня – это абсурд. Но это наша жизнь, в которой я на своем опыте поняла, что кого угодно могут обвинить в чем угодно. .

Подробнее читайте на svoboda.org ...