фото показано с : vz.ru

Сто лет назад умер урожденный Джон Гриффит Чейни, который стал известен миру как Джек Лондон. Вполне возможно, что он покончил с собой. Все это никак не меняет того обстоятельства, что его книги воплощенная антисмерть.

«Он был таким мужчиной, каких любят мужчины, а это наивысшая похвала».

Сто лет назад умер урожденный Джон Гриффит Чейни, который стал известен миру как Джек Лондон.

Вполне возможно, что он покончил с собой: передозировка морфия оставляет пространство для гадания. Самоубийством заканчивается самый известный и отчасти автобиографический его роман «Мартин Иден».

Все это никак не меняет того обстоятельства, что книги Джека Лондона воплощенная антисмерть. Они таковы до мелочей.

Несколько лет назад мне попала в руки книга Лоуренса Гонсалеса «Остаться в живых: психология поведения в экстремальных ситуациях». Это документальная книга, составленная на основе многих разговоров с людьми, которые были на волосок от смерти. Сходство с рассказами Джека Лондона значительное.

Те, кто выживает, не зацикливаются на вопросе «почему я»: это кратчайший путь к смерти. Они задаются иным вопросом: что я могу сделать. Они ставят себе маленькие, обозримые цели. Проползти сто шагов. Потом еще сто.

Те, кто выживает, помогают выжить другим пока могут, и таким образом они преодолевают собственную слабость, сберегают ясность мысли.

Те, кто выживает, сохраняют даже в преддверии смерти способность видеть красоту мира. Герой рассказа «Любовь к жизни» умирающий от голода, не способный идти, с распухшей, как бревно, ногой видит далеко на горизонте «блистающее море», которое дает ему цель и направление.

Книги Джека Лондона это воплощенная антисмерть (фото: AP/ТАСС)

Индеец Ситка Чарли, в конце томительно долгой, изнурительной и чужой погони, цель которой ему даже не известна, отмечает удивительное природное явление: ложные солнца. И он единственный, кто еще способен бороться за жизнь.

Люди Джека Лондона одержимы страстью. Им словно «приказано выжить» они сами себе это приказывают и главным призом не обязательно будет жизнь. Это может быть месть или творчество. Восстановление справедливости или спасение гибнущих. Наконец, это может быть богатство всего-навсего.

Старуха Наури гребет на самодельном плотике через океан, кишащий акулами, только потому, что нашла крупную жемчужину, на которую ее семейство возлагало надежды. Пока речь шла только о ее жизни она готова была умереть. Но жемчужина требует остаться в живых, вернуться к близким, и, решив так, старуха не отступится.

Да, люди Джека Лондона готовы бороться за деньги или рассеять золотой песок с обрыва.

Важнее здесь другое: обогатиться или обнищать, вкалывать или бродяжить они решают сами, и ни один выбор не очевиден. Герой рассказа «Потерявший лицо» затевает опасную комбинацию, которая выглядит как борьба за жизнь, но ее единственная цель самому выбрать свою смерть.

И это очень понятно, почему у Лондона так близко, по обе стороны тонкой грани любовь к жизни и самоубийство. Страстная любовь к жизни предполагает одержимость смыслом, но иногда смысл иссякает тогда нет и любви, и вот богатый, преуспевший, молодой, красивый Мартин Иден хитростью загоняет себя в смерть, которая, кажется, не хочет принимать такой здоровый и полный сил человеческий экземпляр.

Эти порывы, конечно, близки прежде всего человеку молодому, не дожившему еще до той простой мысли, что дорог каждый прожитый день. Они близки поэту и романтику. Джек Лондон никогда не писал стихов, но он был поэтом и романтиком по сути своей.

«Юность и свежесть» скажет о нем Евгений Замятин. К нему вполне применимы слова Джорджа Оруэлла о том, что перед каждым поэтом три пути: умереть молодым, приобщиться к католической церкви или вступить в коммунистическую партию, иначе не спастись от осознания тщетности и пустоты.

Собственно, за три десятка лет до Оруэлла единственный друг Мартина Идена Ресс Бриссенден предупреждает его именно об этом, пытаясь свести Идена с социалистами. И эта подробность тоже из биографии самого Джека Лондона, пережившего период дружбы с левыми партиями.

Он словно уже тогда, за восемь лет до смерти, предчувствовал будущее. Но не вышло. В церковь он не стремился, а ни социалисты, ни алкоголь, который лишь на время притупляет чувства, ему не помогли. Почему?

И почему Джек Лондон стал чужим современному читателю?

Говоря так, я не стремлюсь сказать за всех. Скорее, я опираюсь на популярные тексты, подобные этому, написанному авторитетным психологом: «Полюбите себя в бездействии».

Полюбить себя в бездействии! Не могу представить ничего более противного самому духу Джека Лондона.

Мужчина не должен бездействовать он должен плыть моряком на корабле и искать золотую жилу, он должен за одно короткое северное лето возводить новый поселок на Аляске, он должен уметь веселиться от души и быть готовым убить дикого зверя или другого мужчину. И уж конечно, он должен любить женщин, лучшие из которых воплощенная энергия и жизнь.

Если люди Джека Лондона бездействуют, это значит одно из двух: они либо сломаны долгим монотонным трудом, который выбрали не сами, - либо не имеют понятия о труде, поскольку он не нужен им для жизни, их жизнь обеспечена другими.

Во втором случае эти люди обычно готовы полюбить себя в бездействии, но у Лондона это вызывает презрение. А кому охота, чтобы его презирали?

Вдобавок интересно: все ли читатели смогли прочесть эпиграф к этой заметке без гомосексуальных ассоциаций?

Все-таки мироощущение Джека Лондона, когда мужчины любят мужчин, оставаясь при этом в полной мере мужчинами, сегодня не очевидно для многих цивилизованных и прогрессивных.

И в этом причина, почему он развязался с социалистами. Социалисты были из будущего. Они пришли опекать человека, давать ему гарантированный минимум жизни, и идея равенства в минимуме всех людей и рас была очень важна для них.

А Джек Лондон не хотел гарантированный минимум.

И кроме того, он не верил в равенство всех людей и рас. Не потому, что был расистом, белым господином в пробковом шлеме. Совсем нет.

Но в своих многолетних скитаньях, в частых блужданьях по самому дну общественного устройства, он наблюдал людей разных племен на расстоянии вытянутой руки. И он знал, что, хотя в каждом народе есть герои и отщепенцы, хотя категории «лучше хуже» к оценке рас не применимы, тем не менее люди не равны.

Об этом говорил ему здравый смысл, его жизненный опыт скитальца и разнорабочего, и за этот барьер социалисты так и не смогли пробиться.

Джек Лондон был из прошлого. Не имея предубеждений Киплинга, искренне полагавшего, что британцы венец творения и призваны милостиво пасти народы, он был, вероятно, последним певцом белой цивилизации того особого сорта, что выплеснулась за пределы Европы, захватив обе Америки и Австралию.

Белых, которые не стеснялись работать, как ломовые лошади, не сомневались в своем праве на жизненное пространство и с равной энергией подвергали туземные народы как истреблению, так и ассимиляции, отчего возникали новые этнические и культурные общности.

Эти белые ничем не выше туземцев, и лишь одно отличает их: они упорны, как дьяволы.

Мартин Иден, проделавший огромную работу, вновь и вновь рассылавший рукописи по сотне редакционных адресов, не понимавший, почему не печатают его, когда печатают бесталанную пошлость и чушь, - в конце концов прозрел.

Он понял, что даже после того, как его напечатают, и осыплют золотым дождем, и назовут великим писателем, ничего не изменится.

Перековавшийся социалист смог бы с этим жить вспомним хоть Максима Горького; да и Самгин его все тянется, тянется и никак не умирает. . .

Социалисты на свой лад тоже готовы были пасти народы и двадцатый век превратился в состязание, кто пасет усерднее. Социалистический лагерь в итоге проиграл, а капиталистический отчасти уподобился социалистическому и выиграл.

Но спустя столетие, когда иноплеменное, инокультурное людское море стало затоплять белую цивилизацию, оказалось, что мало кто из белых еще помнит, как их предки умели трудиться и как они презирали смерть.

Теги:

литература, книги, искусство

Подробнее читайте на vz.ru ...