фото показано с : aif.ru

Знаменитый актер рассказал о новом сезоне «Папиных дочек», об актуальности спектакля «Павел I» и о дружбе с Иосифом Кобзоном.

Много лет назад, когда сериал «Папины дочки» только-только начал завоевывать популярность, Александр Олешко появился в нем в качестве приглашенной звезды. Ну а сейчас тем более для этого серьезного театрального актера появиться в легкомысленной семейной комедии вроде как не по рангу. Но Александр, за спиной которого богатейший опыт комедийных работ, все-таки принял приглашение. Почему? Актер объяснил в интервью «АиФ». А зрители вновь встретятся со своими любимыми героями 18 сентября на канале СТС.«Персонаж живет отдельно от тебя»Елена Садкова, aif.ru: Александр, «Папины дочки» возвращаются спустя 10 лет. В чем загадка этого сериала?Александр Олешко: Для меня в этом нет никакой загадки. Теплая история о замечательной семье, в который каждый узнавал какие-то ситуации из своей собственной жизни. И персонажи на долгий период, можно сказать, стали для многих членами их семей. Зрители возвращались после трудового дня или после учебы, и им хотелось узнать: а как прожили этот день «папины дочки»? Как там их папа? А как там Аллигатор Вася? Возвращение такой истории — это попытка вернуться в добрую ежевечернюю атмосферу.— Ваш олигарх Василий Федотов, как называла его Пуговка — Аллигатор, изменился за эти годы? Вам было интересно снова повстречаться со своим персонажем?— Мне, конечно, было интересно, потому что это одна из любимых моих эксцентричных ролей. Несмотря на то, что Федоров прописан в сценарии как отрицательный персонаж, он стал любим зрителями, очень любим детьми. Уже много лет, куда бы я не приезжал, повзрослевшие уже не дети все равно называют меня Аллигатором. Мне кажется, для актера — большое счастье, когда фильм уходит, как говорят, в народ и персонаж твой уже живет отдельно от тебя, продолжая дарить радость. Федотов смешной, а в отношениях с Пуговкой он еще и трогательный. Он интересный, странный, эксцентричный. Эта роль — эксцентрика, а мне в этом жанре работать очень интересно. Странно было бы говорить, что возвращение в проект — это возвращение в мою молодость, потому что я еще вроде не старый человек... Но в каком-то смысле так оно и есть.«Никогда не сюсюкаю с детьми»— Как вам работалось с новыми «папиными дочками»?— Я пока с ними не очень много работал. Но эти девочки сейчас очень востребованы в кино, и я бы им пожелал, чтобы так продолжалось и в их взрослой жизни. А свою профессиональную жизнь очень сложно всегда поддерживать на таком уровне. Они другие, они из нового времени. Поэтому мы друг к другу пока только присматриваемся. Но они относятся ко мне с уважением, а над моим персонажем-Аллигатором хохочут и смеются, это значит, что он им знаком, они смотрели те первые «Папины и дочки» и теперь у них есть возможность познакомиться с ним поближе.— Создается впечатление, что вы легко находите язык с детьми. Какой ключик вы к ним подбираете?— Вы знаете, дети — сложившиеся личности, планеты. Не случайно ведь говорят, что к трем годам уже можно увидеть человека таким, каким он будет, когда вырастет. Поэтому я никогда с детьми не сюсюкаю, не заискиваю перед ними, а стараюсь разговаривать как со взрослыми — с юмором, с иронией, но самое главное — с уважением. Если мне какие-то их взгляды покажутся неверными, я могу поправить, объяснить, подстелить соломки.— А новые «папины дочки» по характеру сильно отличаются от девочек из первого состава?— Сейчас дети более продвинуты технологически. У всех эти бесконечные гаджеты, наушники... Они, конечно, живут больше в виртуальном мире, где общение моментальное. У нас все было по-другому... Но я думаю, любой человек скажет: «Мое детство было лучше». Посмотрим... Главное — как они будут жить дальше. Во что выльются все эти технические штуки, которые сейчас они считают своей радостью. А по мне, радость — взять санки и спуститься с горки, упасть с велосипеда, ободрав коленки и весь день провести на улице, а не уткнувшись в гаджет.«Куда не плюнешь — попадешь в звезду»— Вы заметили, что некоторые из юных актрис уже известны и востребованы, родители их поддерживают, выстраивают их карьеру. Существуют для этих девчонок авторитеты или они уже сами звезды?— Сейчас вообще такое время: куда не плюнешь — попадешь в звезду. Пора уже с этой пошлостью заканчивать. Звезды, звезды, звезды... Надо сначала прожить большую, интересную жизнь, а если по окончании тебя кто-то назовет своей звездой путеводной, то это другое дело. Вот если про тебя скажут: «Жил этот человек и был, как звезда, потому что мы на свет, исходящий от него, шли и находили свою дорогу». Вот это настоящее счастье.— Вы ведь за своей мечтой приехали в Москву совсем еще ребенком — в 15 лет. Было время суровое, начало 1990-х. Вас родители поддерживали или, наоборот, отговаривали?— У меня с родителями всегда были очень простые, прямые и очень серьезные разговоры. И моя мама мне как-то сказала: «Если ты хочешь принять какое-то решение, а мы его не поддерживаем, ты его можешь принять. Но ты должен понимать, что нести ответственность за него будешь только ты. А мы ничем тебе не сможем помочь». Я тогда услышал это и старался всегда быть в диалоге с родителями. Самое главное, что они не мешали мне заниматься любимым делом, потому что я им объяснил, что быть артистом — это мой путь, мое счастье и моя радость, и я без этого жить не могу. Они поняли меня и ответили: «Тогда дерзай. Но только учти, что это очень тяжелый путь. У нас нет ни средств, ни знакомств. Поэтому все твои успехи будут только твоими успехами, но и неудачи будут тоже твоими». Я считаю, мне в этом смысле с родителями очень повезло.— Вам 15 лет, вы — в неприветливой Москве 90-х, один... Не возникало желание вернуться домой? Не пожалели, что выбрали такой путь?— Нет, никогда. Я никогда об этом не жалел. И всегда говорю — не бывает простых времен, важно, как ты справляешься со всеми трудностями. Так и выковывается личность, так и выковывается характер. Так человек становится настоящим.— А почему пошли в цирковое училище, а не сразу в театральное. Не задумывались тогда о театральном?— Почему? Задумывался. У меня была тетрадка со списком людей, с которыми я в своей жизни хотел бы встретиться и у которых хотел бы чему-то научиться. А также был список профессий, которые я хотел бы освоить: артист цирка, артист эстрады, артист кино, артист театра, ведущий, певец, телеведущий, радиоведущий, чтец, танцор... И в общем-то, я все это освоил. Как-то услышал в какой-то программе про одного артиста сказали: «Это человек-оркестр». Мне тогда это очень понравилось, и я решил: вот, и я буду человек-оркестр.«Увидели меня в трагедии»— На вашего «Павла I» в театре им. Вахтангова невозможно достать билеты, все раскуплено на несколько месяцев вперед. Спектакль стал событием в театральной жизни. Почему выбор пал именно на императора Павла I?— Потому что я хотел роль, которая была бы абсолютно нетипична для меня и не похожа на то, что я делал в театре до этого. Я хотел, чтобы те зрители, которые приходят с предубеждением: «Александр Олешко — это только легкий жанр», вдруг увидели меня в трагедии. Ведь что такое истинный вахтанговец? Это артист, который может сыграть в любом жанре убедительно, интересно, азартно, глубоко и по-настоящему. И, если мы возьмем больших мастеров Вахтанговского театра, то увидим, что это актеры, которые всегда разбивали представление о каком-то одном амплуа. Им было тесно... Не хотел бы сравнений или упреков в нескромности. Но Юрий Яковлев гениально играл в фильме «Идиот», при этом также гениально играл Ивана Васильевича Грозного в комедии у Гайдая. А Владимир Абрамович Этуш в спектакле-комедии «Будьте здоровы» во втором акте читал такой пронзительный монолог про деньги, что люди были ошеломлены. Они пришли на комедию, а их вдруг заставляют думать, и зал взрывался аплодисментами.«Павел I» был проверкой на мою творческую состоятельность: имею ли я право играть, работать, жить в театре им. Вахтангова. И надеюсь я ее прошел. Рад, что не достать билетов, как вы говорите, что нет отрицательных критических публикаций. Самое главное, что прекрасный спектакль, в котором заняты удивительные актеры, состоялся. Ту телеграмму, которую транслирует неупокоенная душа Павла в век XXI, мы передаем, выполняем эту задачу.— В советских фильмах Павла I показывали полубезумным, даже смешным. У вас император совсем другой получился. Сложно было совместить трагичность этого образа с его эксцентричными чертами?— Для меня он абсолютно здоровый человек и великий государственник, который очень многое хотел и мог сделать для России. Его очень любили простые люди. И если бы ему дали возможность сделать то, что он хотел, то очень многих трагических событий в последующие столетия можно было бы избежать и вообще жизнь бы по-другому сложилась наша. Но... История не знает сослагательного наклонения. «Нашел своего героя»— Вы настояли, чтобы в спектакле осталась фраза из произведения Мережковского, звучащая из уст Павла I: «... вот так и вводятся постепенно в наше общество язвы моральные, правила безбожные, поведение развратное, как то нам показывает сейчас богомерзкое правление в Европе... » Почему вам было так важно оставить эти слова?— Потому что это прямо сегодняшний день... Если раскрутить киноленту видения, как говорят актеры, то можно заметить, как история повторяется и как человечество, к сожалению, наступает на одни и те же грабли, не делая выводов из того, что уже однажды происходило. Поэтому если ты знаешь историю, то тебе легче разобраться в дне сегодняшнем и легче понять, почему происходит так, а не иначе.— Правда, что вы собираете реакции на эту фразу? И каковы они?— Я не хотел кого-то спровоцировать, я хотел, чтобы люди начали думать. Чтобы люди сами нашли литературу, книги и вновь прочитали историю Павла I и поняли, какой это был грандиозный и, к великому сожалению, несчастный человек. Между прочим, Лев Николаевич Толстой написал как-то: «Сегодня читал историю Павла I. Я нашел своего героя. Если Бог даст мне сил, здоровья и досуга, я напишу о нем». Но он не успел это сделать. А вообще это было бы очень интересно. Поэтому можно сказать, что «Павел I» — это еще и продолжение грандиозного столетия театра Вахтангова, которое отметили спектаклем «Война и Мир». Мы поставили спектакль «Павел I» уже в начале нового столетия, нового века театра Вахтангова. И, можно сказать, что таким образом мы осуществили то, что не успел сделать Лев Толстой — рассказали про Павла I.— В фильме «Хитровка. Знак четырех» вы сыграли Владимира Немировича-Данченко. А как вам вообще идея объединить Конан Дойля и Гиляровского? Не смутила она вас?— Нет, совсем не смутила. Потому что я, как и любой мальчишка, если можно так сказать, люблю интересные приключенческие истории. Роль Немировича-Данченко совершенно для мня неожиданна. Но Карену Георгиевичу Шахназарову большое спасибо за то, что он это увидел во мне и предложил осуществить. Долго думал, что, наверное, придется делать сложный пластический грим. Но оказалось — достаточно приклеить усы, бороду, причесаться немножко по-другому — и в зеркало на меня смотрит Немирович-Данченко. Я восхищаюсь на самом деле этим человеком, потому что биография у него потрясающая. Два человека создали не только театр, но целое художественное направление! Сыграть такую роль — вытянуть счастливый лотерейный билет. Года три назад я был в квартире-музее Немировича-Данченко, очень внимательно рассматривал предметы, которые ему принадлежали, библиотеку, сидел в его кресле. Но тогда я даже представить себе не мог, что мне вдруг будет дана возможность сыграть его в кино. Так что я теперь Карену Георгиевичу говорю: «Спасибо вам за биографию».«Быть примером очень сложно»— К огромному сожалению, это лето было полно трагических событий, ушли из жизни легенды нашей культуры: Юлия Борисова, Ирина Мирошниченко, Игорь Ясулович, Вера Васильева, Андрей Николаев (клоун Андрюша)... Вам посчастливилось многих из них знать лично, и даже работать. Какими они вам запомнились?— Думаю, вы мне не поверите, и не поверят читатели, но важно, что я вам это скажу. Позавчера мне снился Андрей Николаев... Я с ним разговаривал во сне. А вчера глубокой ночью я посмотрел по телевизору от начала до конца фильм «Идиот» с Юлией Константиновной Борисовой и в который раз удивился, восхитился... Наверное, это все не те слова. Потому что это абсолютный кинематографический шедевр! Как это сделано, как это придумано, сыграно, снято! Какая музыка, костюмы, какие страсти! Это невероятно! С Ириной Петровной Мирошниченко мы должны были сделать телевизионную программу-интервью. У нас с ней была записана песня... Мы придумали, что у нее время от времени будут творческие вчера в арт-кафе театра Вахтангова. Директор театра Кирилл Игоревич Крок эту мою идею поддержал, и мы с Ириной Петровной уже готовили такой вечер... И все это теперь, к сожалению, в прошлом.Все люди, о которых вы говорите, это неповторимые индивидуальности, это личности, это люди не конвейера... И когда они уходят — осыпается мозаика. Потому что такие люди очень нужны зрителям нашей большой страны, как надежда, как гаранты того, что жизнь продолжается и все будет хорошо и прекрасно.Вера Кузьминична Васильева, ей было почти сто лет! Но глядя на нее, хотелось расправить плечи, привести себя в порядок. Ты понимаешь: если она может, значит и я смогу. А Ясулович, отдавший столько энергии не только в роли, но и своим ученикам... Все эти люди — примеры. А быть примером очень сложно. Но возможно. На таких людях держится культура, держится настроение страны, если хотите. Поэтому очень хотелось бы пожелать новым творческим людям быть ни на кого не похожими, быть ответственными за те дары, которые у них есть.«Решил вопрос за пятнадцать минут»— Пять лет назад в августе от нас ушел Иосиф Давыдович Кобзон. Вы были не просто знакомы, вы дружили. Его нам очень не хватает именно сегодня... — Это человек, который всю свою жизнь подчинил сцене, отдал людям до конца, до последнего. За пять-шесть месяцев до его ухода он по моей просьбе, уже будучи в тяжелом состоянии сделал еще одно доброе дело. Я ему позвонил, потому что нужно было помочь семье Олега Анофриева. И он решил вопрос за пятнадцать минут. Есть ли сейчас такие люди, которые могут позвонить куда угодно и кому угодно и, чтобы все было исполнено? Я не знаю.— А как вы подружились с Иосифом Давыдовичем?— Это не важно, не хотел бы акцентировать внимание на себе. Потому что, когда такие люди уходят — все больше и больше «друзей» у них появляется. Так происходит с Высоцким, так происходит со многими людьми, которых уже нет... Однажды Людмила Гурченко, комментируя в моем присутствии одного такого человека, который стал говорить, что он — друг Высоцкого, сказала: «О! Очередной вспоминальщик нашелся». Вот я не хотел бы быть в этом списке и предпочел бы, наверное, просто говорить об Иосифе Давыдовиче с уважением, потому что я видел, как много он работает. Познакомились мы за кулисами в одном из концертов. И когда этих концертов становилось все больше и больше я попал в поле его внимания — он стал меня замечать, узнавать, и все это превратилось в прекрасное общение. Потом меня очень часто приглашали вести его концерты на далеком Севере, в вахтовых городах, куда мы вылетали на неделю, переезжая из города в город то на автобусах, то на машинах, то перелетая на вертолетах. И я поражался тому, как этот человек помнит имена и фамилии людей, которые открывали ту или иную газовую скважину, строили тот или иной завод... Помнит все даты. Я видел, что у него не просто жизнь в искусстве, у него жизнь — служение. Понимать, что у тебя много талантов — это очень ответственно, ты должен все их отдать, вернуть людям. И вот он это сделал.Мне было невероятно приятно и удивительно, когда он приехал поздравить меня с сорокалетием. У меня был концерт в Колонном зале Дома Союзов. Я знал, что этот зал закрывается для концертов и поэтому именно там хотел отпраздновать такую дату. Ведь на этой сцене выступали великие мастера и эстрады, и театра, и кино, и музыки — Шульженко, Утесов, Орлова, Кобзон... Иосиф Давыдович приехал меня поддержать. И когда я пел песню из его репертуара «А у нас во дворе», на втором куплете он вышел из-за кулис и начал мне подпевать. Мы продолжил петь вместе, а в зале были овации. Люди его любили, понимали, восхищались им, понимая какой это голос и мощный талант!«Штучные люди»— Вы играете с Александром Ширвиндтом в спектакле «Где мы?!». В Александре Анатольевиче тонны юмора, самоиронии, жизнелюбия... Откуда у того поколения такая сила?— Когда у Фаины Георгиевны Раневской спросили: «Фаина Георгиевна, над чем вы сейчас работаете?», она ответила: «Преимущественно над собой». Эти люди работали... и над собой в том числе. Поэтому в них есть и энергия, и сила, и нескончаемый поток эмоций, красок. Отсюда и долголетие, и жизнелюбие. Им есть, что сказать, поэтому они и должны жить долго. Играть с Ширвиндтом спектакль — это все равно что каждый вечер оканчивать театральное училище. И это большое счастье, что у меня есть возможность три раза в месяц выходить с ним на одну сцену легендарного театра Сатиры. Про таких, как он говорят: это штучные люди. Чем больше таких людей в стране, тем спокойнее, радостнее, удивительнее жить. Поэтому таланты нужно беречь, взращивать, помогать, на них все держится.— Как сделать так, чтобы и нынешнее и будущее поколения знали наших великих артистов и понимали, где настоящее вечное, а где, как сейчас говорят, хайп и просто желание прославиться?— Я не знаю, как ответить на ваш вопрос... Жизнь в виртуальном мире с гаджетом в руке — это очень большая опасность. Гаджет, от слова «гад», приучает человека все время смахивать информацию, как пальцем с экрана смартфона. Не запоминать, а смахивать. Читающее поколение уходит... А им было на что опереться, им было, что вспомнить, сравнить, они многое знали. Есть такое изречение: книга — это волшебный мир, в котором можно жить и быть счастливым. В гаджете вы счастливым не будете, вы только почувствуете себя очень одиноким. Человеку будет казаться, что он что-то узнал, а на самом деле, он только увидел и тут же смахнул. А это значит — мозг привыкает, что информация не остается ни в голове, ни в душе. Ты как будто многое видел, но ты ничего не видел. Ты как будто многое знаешь, но ты ничего не можешь вспомнить. Мне кажется, люди должны больше разговаривать друг с другом. Родители должны больше говорить со своими детьми, они просто обязаны заставить их слушать. А дети, пока не поздно, должны задать как можно больше вопросов своим родителям об их жизни, взглядах, о том, что они думают по тому или иному поводу. Говорить надо с людьми... Люди перестали общаться. Это ужасно.

Подробнее читайте на aif.ru ...