фото показано с : aif.ru

Ровно три года назад наша редакция получила от Юрия Михайловича Лужкова написанную им статью о прощании с Юрой. С Юрием Владимировичем Никулиным.

Ровно три года назад наша редакция получила от Юрия Михайловича Лужкова написанную им статью о прощании с Юрой. С Юрием Владимировичем Никулиным. Эта пронзительная и искренняя история о том, каково терять настоящих друзей и насколько дорого иметь возможность попрощаться перед смертью.Теперь, после кончины Юрия Михайловича, эти воспоминания вызывают особый интерес. Ведь друзья ушли из жизни очень похоже – из-за осложнений после операции на сердце. Мы не знаем, думал ли Юрий Михайлович перед операцией о схожести ситуации, но он точно был таким же смелым и мужественным человеком, как и Никулин.* * *Юрий Лужков: Друг мой ЮраВ декабре 1996 года Юрий Никулин был молод. Семьдесят пять – не возраст для человека с таким великолепным талантом жизни. Так я тогда думал, потому что понимал: талант жить – это талант щедро и безоглядно тратить себя, в том числе и на человеческую дружбу. Тратить, ничего взамен не обретая, кроме дружбы за дружбу, любви за любовь. Много это или мало? Зависит от того, насколько сам ты щедр.Юра был в этом смысле ничем не ограничен.Восьмого декабря того года любимому цирку было, после юбилея Юрия Владимировича, присвоено имя «Московский цирк Никулина на Цветном бульваре». Так Юра при жизни вошел в историю. Прочно. Навсегда. Хотя он уже много лет был ее подлинной и уникальной частью – полновесной частью отечественной культуры, частью великого советского кино, частью духовной жизни народа.Я познакомился с Юрием Владимировичем, заочно любя и уважая его, «по велению партии», а если быть точным, то по заданию Правительства СССР в лице его тогдашнего председателя Николая Ивановича Рыжкова. Это было в 1987 году после того как после принятия специального постановления Правительства по строительству цирка мне в Мосгорисполкоме было поручено курировать вопрос, помочь этому важному делу столичными ресурсами.Многие и сейчас помнят, какие страсти кипели вокруг этого строительства. Взбудораженная перестройкой общественность выдавала одно требование за другим, и часто противоположного свойства: кто-то настаивал на полном сносе, кто-то требовал вообще не прикасаться к старому зданию. Компромисс был найден и получил одобрение Юрия Владимировича: здание построили новое, а в современный фасад бережно вписали фасад исторический – это было и архитектурно выигрышно, и уважительно к старине. Москвичи приняли этот вариант безоговорочно.Запомнились день и час, когда я позвонил Никулину, чтобы сказать о готовности Москвы помогать строительству. Позвонил, представился. Юрий Владимирович чуть помолчал и произнес со своей неповторимой интонацией: «Первый раз вижу, чтобы власть сама в цирк пришла».Ясно слышалось: это лучше, чем когда цирк во власть приходит.Мы поняли друг друга. И мы стали друзьями. Работа крепко сближает людей, потому что раскрывает их характеры, показывает человеческую суть. Многие вопросы в самых высоких кабинетах он решал настолько толково и четко, чтобы было ясно: слава это хорошо, но нужен талант делать людей убежденными союзниками. А вопросов было множество: и строительство, и труппа, и звери – цирк дело большое, и Юра меня сделал настоящим энтузиастом не только стройки, но и всего, что есть цирк. Нам все удалось сделать быстро и хорошо во многом благодаря той неповторимой ауре, которая создавалась вокруг Юрия Владимировича и в цирке, и вне его.Здание было построено, открыто, годы летели как птички, времени никогда не хватало, но как бы ни громоздились всякие важные дела, нам с Юрой удавалось время от времени попить чайку с медом. Поговорить. И мне, и, как я понимаю, ему, это было необходимо, потому что хотя мы жили каждый своим делом, подход к делам был общий. Трудно определить одним словом, какой. Может быть, пусть это и странно прозвучит, страстный.И я, конечно, очень ценил ту волну душевного тепла, обаяния, красоты, которую излучал Юра. Он никогда при этих встречах ничего не играл, как это иной раз вольно или невольно бывает у артистов. Он был цельным, крупным, серьезным человеком. Мы за чаем ведь со смеху не покатывались, разговоры были не смешливые. А вот улыбка была: то лукавая, то ироническая, то очень мягкая и добрая. Никулинская.В конце июля 1997 года раздался звонок от Юрия Владимировича: «Хочу к тебе заехать ненадолго. Найдешь время?».Меня в сердце кольнуло.Он приехал довольно быстро, мы сели в комнате отдыха, я предложил чай, Юра не отказался.- Что, - спрашиваю, - тебя привело ко мне?- Да, - он отвечает, - пустяки. Я пришел сказать, что я ложусь в больницу, будут делать операцию на сердце. И вот хочу на всякий случай тебе сказать: до свиданья. Прощай.У меня горло перехватило.- Ты что, с ума сошел?- Нет, просто вот сердечко шалит. Мало ли что может случиться. Я пришел к тебе первому, хочу сказать: прости, прощай.- Послушай, Юра, с такими мыслями на операцию ложиться – лучше не ходи. Не надо.- Нет, я решил. У меня с сердцем проблемы, их никто пока не видит. И я не хочу, чтобы видели. Не хочу. Мрачного, болезненного Никулина страна видеть не должна.Он сказал «страна» так, как говорят «семья».- Не нравится мне твой настрой, - говорю ему. – Скажи, тебе консультацию дали серьезную? Рекомендовали операцию?- Да. Все определено до точки. Я уже побывал в клинике, познакомился с врачами, очень там все здорово. Клиника это частная, очень комфортная.- Юра, комфортно, наверное, с точки зрения полежать-отдохнуть. Палата, телевизор, холодильник, персонал внимательный, обходительный. А врачебный уровень, уровень квалификации – какой он там? Есть понимание, что с тобой случилось, что надо делать?- Ну, конечно, там профессура... - Слушай, но тебе, может быть, нужно, чтобы провели консилиум, посмотрели еще раз как следует. Они собираются, обсуждают, приводят разные точки зрения. Ищут верное решение.- Нет, зачем, консилиума не было. Они рекомендовали, и настойчиво, операцию. Они же специалисты.- Как можно без консилиума!Он посмотрел на меня и сказал: «Знаешь, я уже решился».И я увидел в его глазах такое, что меня бросило в озноб. Я увидел, что он решился на уход из жизни.Я говорил ему: «Остановись. Давай проведем консилиум, у нас есть серьезные кардиологи, потрясающие, высочайшего уровня».Он ответил:- Я к тебе пришел не за тем, не за помощью, чтобы организовать консилиум. Я приехал попросить прощения, за все, чтобы сказать: прощай.- Я не хочу, чтобы ты с такими мыслями шел на эту операцию.Юрий Владимирович помолчал, потом сказал:- Не вникай во все это. Мне надо еще к двум-трем людям заехать. Приходи ко мне туда, в клинику, она на Шоссе энтузиастов. Я буду тебя ждать. А по операции никаких шагов предпринимать не надо. Я решился.И он ушел. Потом была операция, врачи несколько дней боролись за его жизнь, но ничего не смогли сделать. Я думаю, он совершенно ясно, абсолютно открыто принял понимание того, что никакая операция не поможет. Ведь человек все чувствует, все знает и понимает.Он остался непобежденным смертью, потому что сам решился уйти с достоинством. И снова явил свое честное, мужественное, доброе сердце: приехал проститься.Я благодарен тебе, Юра, за это прощание и прощение. Прости и ты меня.Как странно и мудро устроена жизнь. Вспоминая дорогого мне Юрия Никулина, подумал о маме. В свой срок наступило время, когда она говорила, что делать ей на земле нечего, жить стало неинтересно, и пора закончиться ее жизненному пути. Когда старший брат ушел из жизни, моя мама перенесла это горе и, как она считала, получила задачу от Всевышнего, от природы: воспитать внука.Потом ушла из жизни моя жена. Трагически, болела долго, страдала. Остался тринадцатилетний наш сын. У меня была круглосуточная работа, сверхнапряженная, времени катастрофически не хватало, и моя мама – его бабушка снова увидела необходимость жить.И потом, когда он вырос, она приехала, расцеловала своих внучек и сказала:- У вас, у моих детей, все нормально. Теперь я свободна.И через неделю ушла из жизни.Наверное, и Юра Никулин, незабвенный мой друг, почувствовал себя свободным. Главные дела жизни, задачу, которую ему дал Бог, он исполнил. Был великим артистом. Спас цирковое искусство России в самые безрадостные времена. Построил новое здание цирка. Воспитал сына – Максима Никулина, продолжателя отцовского дела.Он приезжал ко мне проститься, а я никогда не смогу расстаться с ним. Ты живой, Юра.

Подробнее читайте на aif.ru ...