2017-2-9 17:45 |
Бывает, 80-летние бабушки скрюченные, с палочкой ведут нас по лесу дватри километра, чтобы показать заброшенное захоронение. Но некоторые открытым текстом говорят: Зачем вы тащите из леса косточки оккупантов? рассказал газете ВЗГЛЯД Андрей Лазурин, военно-историческое объединение которого перевезло из Эстонии в Казахстан останки советского солдата, переставшего быть неизвестным.
Парней из военно-исторического объединения FrontLine в Эстонии знают хорошо. Они всегда на виду, потому что им до всего есть дело. Если в Эстонии не допустили к прокату какой-либо фильм о войне, устраивают просмотр в Доме российской культуры. Когда наступает май, развозят подарки ветеранам. Если пришли в негодность памятники на могилах советских солдат, подправляют их и восстанавливают. Если находят в лесах останки бойцов, пишут километры писем, чтобы добиться разрешения на их захоронение.
Одни в основном те, кого в Прибалтике принято называть русскоязычными их за такие дела искренне благодарят. Другие, называющие себя «истинными патриотами», жгуче ненавидят, считают «российскими выкормышами», отказываются принимать на работу, в открытую желают провалиться во время поисковых работ в самое глубокое эстонское болото. Будто бы кому-то может быть во вред то, что незахороненные остатки солдат предают земле.
Чаще всего на таких могильных плитах нет имени время безжалостно стерло имена улетевших со стаей белых журавлей. Но иногда они возвращаются, перестают быть «неизвестными солдатами». Одна из таких историй, начавшись во время поиска под Нарвой, завершилась на днях в казахстанском городе Семей, бывшем Семипалатинске. Граждане трех государств Эстонии, России и Казахстана на протяжении полугода работали как единая команда, чтобы упокоить одного бойца.
Об этой истории, о праве бойцов на достойные похороны, а также о том, другом или врагом является эстонское государство для поисковиков, газета ВЗГЛЯД поговорила с представителем по международным делам Таллинского общества участников Второй мировой войны, руководителем военно-исторического клуба FrontLine Андреем Лазуриным.
ВЗГЛЯД: Скажите, Андрей, то, что сегодня отношения России с Эстонией при всем желании не назовешь безоблачными, серьезно отражается на вашей деятельности?
Андрей Лазурин (фото: из личного архива)
Андрей Лазурин: Так ведь мы же не имеем ничего общего с политикой. Просто находим и захораниваем останки солдат.
ВЗГЛЯД: Это разрешено законом? Власти вам не препятствуют?
А. Л. : Открытого противодействия, как, скажем, в Литве, в Эстонии нет. Скорее даже наоборот, во многих случаях нам помогает не только министерство культуры, но и министерство обороны. Конечно, без определенных сложностей на уровне восприятия некоторых чиновников не обходится. Но мы уже давно к таким вещам привыкли и научились с ними более-менее справляться.
ВЗГЛЯД: Население тоже относится к вам доброжелательно?
А. Л. : Если обобщать, получится 50 на 50. Есть много примеров, когда 80-летние бабушки скрюченные, с палочкой ведут нас по лесу дватри километра, чтобы показать заброшенное захоронение. Но сталкиваемся, конечно, и с негативным отношением. Некоторые открытым текстом говорят: «Зачем вы тащите из леса косточки оккупантов? Кому это надо?» Или еще хлеще, спрашивают: «Вы ведь, помимо прочего, занимаетесь реконструкцией сражений Красной армии, то есть умеете обращаться с оружием, имеете неплохую физическую и тактическую подготовку. Если случится конфликт с Россией, на чьей стороне будете?»
ВЗГЛЯД: И на чьей?
А. Л. : Хороший вопрос. . .
ВЗГЛЯД: Есть еще пара вопросов, на которые вы, возможно, не захотите отвечать.
А. Л. : Какие?
ВЗГЛЯД: Первый найденных нацистов вы тоже хороните? И второй это правда, что среди поисковиков много таких, кого не интересует упокоение останков солдат? У них совсем другие, меркантильные интересы?
А. Л. : Останки немецких солдат мы передаем представителям германского Союза по уходу за воинскими захоронениями. А что касается копателей, которые называют себя поисковиками. . . Я, конечно, сталкивался с вариантами, когда люди шли в лес, копали и скрывали свои находки, а потом эти вещи начинали появляться в магазинах. И еще меня всегда сильно задевает, когда тела бойцов находят, упаковывают в мешки и оставляют в лесу. У тех, кто этим занимался, явно нет стремления проводить героев достойно.
ВЗГЛЯД: Вы сказали: проводить достойно. Это, по-вашему, как?
А. Л. : Это на кладбище, куда потом будут приходить люди, чтобы поклониться и возложить цветы. Но бывает и по-другому. Вот, допустим, мы только что захоронили артиллериста Николая Сорокина, которого поисковик Юрий Коршенков нашел под Нарвой.
ВЗГЛЯД: Как вы узнали имя этого бойца?
А. Л. : При нем находилась медаль «За отвагу», и на ней четко читался номер. Мы запросили Центральный архив Министерства обороны России. И нам ответили, что эта медаль была вручена 1 февраля 1944 года уроженцу города Семипалатинска Казахской ССР, рядовому 781-го стрелкового полка 124-й стрелковой дивизии Николаю Федоровичу Сорокину.
ВЗГЛЯД: Под Нарвой, если не ошибаюсь, находится крупное воинское захоронение Синимяэ. Почему его захоронили не там?
А. Л. : Похоронили у него на родине, в Семипалатинске, теперь этот город называется Семей. Так захотели его дочери. Когда мы их разыскали, они сразу же написали: «Если можно как-то перевезти останки в Казахстан, помогите! Мы возьмем кредит в банке и все оплатим!» Но кредит брать им не пришлось. К делу подключился председатель казахстанского Контртеррористического комитета Аманжол Уразбаев, и часть расходов взяла на себя казахстанская сторона. А недостающую сумму добавил петербургский меценат Грачья Погосян.
ВЗГЛЯД: Деньги, конечно, вопрос серьезный. Но ведь такие дела всегда сопряжены с большой бюрократической волокитой, а в этом случае надо было решать еще и дипломатические вопросы.
А. Л. : Мы работали совместно с коллегами клубом Osting, и нам помогали все и министерство обороны, и МИД Эстонии, и генеральное консульство Казахстана, и посольство Российской Федерации.
ВЗГЛЯД: А посольство России почему?
А. Л. : Как же! Этот боец участвовал в обороне Ленинграда, поэтому его сначала проводили в Эстонии, в Кохтла-Ярве, потом провели церемонию прощания в Петербурге, и уже оттуда я повез гроб в Астану. Видели бы вы, как нас там встречали! Народ на митинг собрался со всего города. Генералы, заместители министров и депутаты парламента стояли навытяжку и отдавали честь простому солдату. Вот это я и называю достойными проводами.
ВЗГЛЯД: Захоронения всегда сопровождаются такими пышными мероприятиями?
А. Л. : Нет, конечно. Но, кстати, мы впервые в истории Эстонии предали земле этнического эстонца красноармейца, который погиб при обороне Керчи в 1942 году. Крым тогда еще входил в состав Украины, и сначала останки были доставлены в Киев. Там во Дворце ветеранов прошла торжественная церемония передачи, причем присутствовали представители МИД Эстонии.
ВЗГЛЯД: И все-таки странно, Андрей. Солдаты, о которых вы рассказываете, служили в армии, которую в Прибалтике считают оккупационной, а на церемонии дипломаты. . .
А. Л. : Для нас то, что они не отказались прийти, стало определенного рода победой.
Потом останки доставили в Петербург, и оттуда на юг Эстонии, где этого человека его звали Артур Хооп подхоронили к матери. Вот и получается и государство проявило уважение, и удалось показать людям, что все, может быть, не так плохо, как пытаются иногда показать.
ВЗГЛЯД: Для меня всегда большой вопрос кому вообще нужно показывать, что после распада СССР мы со вчерашними братьями стали врагами?
А. Л. : Трудно сказать. Я ведь говорю: мы далеки от политики. Вы поймите, у FrontLine и без того очень большой объем работ и поисковая деятельность, и сотрудничество с ветеранскими организациями, и уход за воинскими захоронениями. Кстати, я особенно горжусь тем, что мы восстановили и поменяли в Эстонии более 80 памятников, из них 54 совместно с администрацией Ленобласти. Нам ведь довелось пять лет работать с Комитетом по молодежной политике при правительстве ЛО. Мы делали заявки на изготовление утраченных могильных плит. Их изготовление оплачивало правительство Ленинградской области, оставалось лишь перевезти плиты в Эстонию и установить.
ВЗГЛЯД: Получается, практически все ваши проекты имеют международный статус?
А. Л. : Выходит, что так. Но, если бы не работала большая международная команда единомышленников, вряд ли нам вообще удалось хоть что-нибудь сделать.
ВЗГЛЯД: Среди поисковиков, наверное, много молодежи?
А. Л. : К сожалению, нет. Средний возраст 25 плюс. А с молодежью большая проблема. Ее нет. И я не знаю, как с этим бороться.
ВЗГЛЯД: Вопрос тоже серьезный, особенно если учесть, что именно пишут сейчас в европейских учебниках истории. Но те, кто с вами работает в FrontLine, видимо, полностью разделяют ваше отношение к делу?
А. Л. : Есть, конечно, люди, которые в поиске находятся по каким-то собственным причинам. Но перед своими ребятами я ставлю единственную задачу: каждый погибший боец должен быть найден и упокоен с миром.
ВЗГЛЯД: Но разве можно хотя бы примерно знать, сколько еще неизвестных солдат лежат в земле?
А. Л. : Вы, конечно, правы. Но мы их подымаем и подымать будем.
Теги:
Эстония, Казахстан, Великая Отечественная война, Вторая мировая война, кладбища, Россия и Эстония
.Подробнее читайте на vz.ru ...
