2021-5-13 08:24 |
Чем украсить стены недвижимости, обретённой за многие десятки миллионов рублей? Один из самых популярных ответов на этот вызов как у нас в стране, так и за рубежом, — искусство.
Чем украсить стены недвижимости, обретённой за многие десятки миллионов рублей? Один из самых популярных ответов на этот вызов как у нас в стране, так и за рубежом, — искусство. "У нас пополнение", — пускай не такая уж частая, но непременно произносимая с придыханием или гордостью, радостью или напускным спокойствием фраза собирателя искусства. Новокупленный и свежеиспечённый "лот" в коллекции — чем не повод для иррационального удовлетворения? Хотя такое ли оно иррациональное? В какой момент коллекционирование предметов искусства перестаёт быть хобби и переходит в практическую плоскость — инвестиции? Совриск — дело благородное Коллекционировать непрактично. Это первое и главное, что нужно знать о "скупке" искусства, которая происходит по важному, но единственному принципу — "нравится". Если не заражать мозг насмотренностью и надуманностью (точнее, мифологизацией) современного искусства второй половины XX века, вполне нормально желать прикосновения к понятно прекрасному — пейзажам, натюрмортам, одним словом, "Выбору народа" по Комару и Меламиду. Оно и хорошо, если не выходить за рамки принципа разумной достаточности, применённого к искусству, — сколько нужно было плоскостных работ для интерьера, столько и куплено. Но если рамки эти расширились и начали трещать — пиши пропало: деньги тратятся, место в самоорганизованном хранилище кончается. В сухом остатке смысл коллекционирования сводится к самому процессу коллекционирования. Конечно, искусство — "игрушка" посложнее, чем собирательство недорогих марок или дорогих часов (хотя и здесь всё зависит от размаха). История эта скорее для тех, кому уже не нужен пятый, десятый, пятнадцатый костюм, зато отдушина — очень даже нужна. Есть в этом что-то от веры с её понятной иллюзией бесконечного пути — собирать, пока не соберётся. А до конца не соберётся, разумеется, никогда. Несмотря на внешнюю схожесть порядка действий, коллекционирование искусства сильно отличается от инвестиций в него же. Во втором случае того самого "нравится" недостаточно, что самоочевидно. Правда, с рыночными механизмами в этой сфере дружбы не водят. Заметно это становится в работе в связке с арт-дилерами, а их — наперечёт. Чуть ли не по пальцам. О дефиците узкопрофильных специалистов независимо друг от друга говорят и в крупных институциях (НИУ ВШЭ в Петербурге), и в локальных (школа Masters). При этом без галеристов и всё тех же арт-дилеров справиться по крайней мере на входе в арт-инвестиции можно вряд ли. Слишком уж многое завязано на эмоциях, удаче, вкусе и уже упомянутой насмотренности (последние два понятия особенно прекрасны широтой интерпретаций). Самый очевидный путь для включения в арт-инвест — первичный рынок работ современных художников (уже не в искусствоведческой, а в актуальной времени терминологии). А именно — тех, кто только начинает продаваться. Этот вектор — рискованный, азартный, но в перспективе дающий возможность иметь в личном собрании работу, купленную условно за 100 евро и быстро поднявшуюся в цене до 1000 евро. Ясно, что на старте карьеры цена работ молодого художника может быть бросовой. Тех юных, у кого за плечами уже есть несколько выставок в заметных пространствах (от коллективных до персональных, от Русского музея до галереи MYTH), возможно "купить" в виде малых форм за 300–500 евро. Дальше — громче и дороже. Но — приобретение "молодого" местного арта пускай порой и срабатывает, но остаётся зоной, к которой обычно подходят опасливо — на цыпочках. Современное искусство по праву рождения экспериментально, всё экспериментальное — непривычно, непривычное нужно объяснять, а объяснять — задача арт-дилеров. А арт-дилеров почти нет (начинай сначала). Инвестиции в имя Работы "звёздочек" — Лизы Бобковой, Павла Плетнёва, Алины Глазун — по словам галеристов, выставляются и вполне успешно продаются (пускай пока с допущением о том, что "активная фаза" у этих художников ещё впереди). Но глобальная проблема локального искусства внутри страны в большинстве своём в том, что оно попросту несовременно. Хорошо заметно это было на выставке-хите (других не держат) в петербургском Манеже, которая получила название "Немосква не за горами" и в контексте ограничений "новых 20-х" ознаменовала сокращённый летний и долгожданный осенний сезоны. Для понимания: выставка — часть проекта NEMOSKVA, который направлен на межрегиональное взаимодействие. Откидывая формальности и внося ясность: проект этот — о художниках вне Москвы, для художников вне Москвы. В итоге то самое "современное" — отражающее повестку — здесь попадалось, но куда чаще "выползал" необъявленный оммаж то Марселю Бротарсу, то Кристиану Болтанскому, то Ансельму Киферу. Вот и получается: инвестировать в современное российское искусство можно (разговор об иностранных художниках и аукционах — отдельный и длинный). Но список тех, чьи работы в пролонгированной перспективе могут подняться в цене, не так уж велик: дублирования вряд ли получится избежать, да и стоит ли. В местной традиции принято говорить скорее о купле–продаже художников-нонконформистов второй половины XX века — тех, кто успел войти в мировой контекст, но кого ещё можно успеть "ухватить". Их даже получается отыскать за подъёмные суммы: о чём говорить, если графику в микроформатах самого дорогого из ныне живущих художников Ильи Кабакова сейчас можно найти за 600 евро (хотя его же "Жук" в 2008 году был продан за 2,9 млн фунтов стерлингов). Работы всех тех, кто по "таймлайну" шёл до нонконформистов, — это, с большой вероятностью, вторичный рынок. Здесь цены на произведения со временем увеличиваются или уменьшаются уже по другим, возможно даже более понятным принципам. Среди них — и масштаб "износа" работы после экспонирования на выставках и хранения в собраниях, и её провенанс (история владения и происхождения), и наличие произведений автора в мировых коллекциях, и тиражность или отсутствие таковой (живопись будет цениться больше, чем литография в нескольких экземплярах), и объём доступных работ автора на рынке. Но в случае со вторыми (и далее по нумерации) руками, к которым переходит работа уже умершего мастера, вряд ли стоит рассчитывать на внезапный взрыв стоимости, как это бывает с произведениями современных художников. В остатке покупка "несовременного" искусства — история не про скачки цен и труднопрогнозирумые взлёты художников. В случае с ними речь скорее о сохранении капитала и его "обналичивании" при выставлении работ (ы) на аукцион в будущем. Проинвестировать можно и в своё имя "в веках", отдав часть или полную коллекцию в дар музеям с мировой славой — конечно, если примут. С "совриском" же азарта больше — такой себе долгоиграющий заменитель казино. И всё же эта лотерея — беспроигрышная: на руках всегда остаётся, скажем, полотно — его по крайней мере можно повесить на стену.
Подробнее читайте на dp.ru ...
