фото показано с : svoboda.org

Перед нами – не совсем обычный крымнашист, не совсем обычный имперец, хотя число таких потихоньку растет. Что-то до них начинает доходить. Он пока одобряет государственных мужей, своевременно, по его словам, решивших, что хватит терпеть то униженное состояние, в котором Россия оказалась после распада СССР.

«Я с ними совершенно согласен, - пишет он. - Но те выводы, которые предлагается сделать, это ведь псих. Это предложение психануть. А ведь это никуда никогда не годится. Только в ад путь. Без укрепления страны изнутри это …. На это такие деятели (сюда отнесу всю современную российскую элиту) заявляют: всё так, но мы и укрепились изнутри. Как укрепились? Подняли самооценку и патриотизм на основе лжи и инсинуаций в СМИ плюс сумели перевооружить армию. Это не катит! Первое недолговечно (по причине искусственности), второе и близко не выше мирового уровня, что требуется для такой политики. Короче …. . какая –то получается», - пишет автор.

Я бы назвал это здравостью человека, которому, однако, не удается доводить свои мысли до конца. Вы всей душой за то, чтобы Россия показала кузькину мать Западу, который ее обидел своим высокомерием. Очень хорошо. Но как вы предполагаете это сделать, рассорившись с ним? Ведь всего, что нужно для этого, вам без сотрудничества с Западом негде взять. Дальше. Если вы против лжи, против пропаганды, оглупляющей и озлобляющей население, значит вы за свободные порядки в стране, за демократию, но это ведь и есть то, чего свободный мир хочет от России, ждет от нее, чтобы сотрудничество с нею шло, как по маслу, чтобы она с помощью Запада обогащалась. Зачем же тогда показывать ему кузькину мать? В чем смысл? Это расщепление, раздвоение сознания. Или вы и в самом деле считаете, что отгорордившаяся от свободного мира Россия может, опираясь на собственные силы, встать вровень с Западом? 

Отзывы о Крыме, о минувшем пляжном сезоне делятся на хвалебные и не очень, мягко говоря. В тех, что не очень, говорится, что это помойка, пустая или полупустая, со всеми мыслимыми и немыслимыми неудобствами. Хвалебные многословны и какие-то кисловатые. Один написал, что не следует предъявлять завышенных требований, обращать внимания на трудности и недостатки: трудности, мол, временные, а недостатки отдельные. Это написал человек, похваляющийся, что отдыхал там по полной програмне – жил в дорогих гостиницах, питался в ресторанах, денег не жалел по привычке, а также из патриотизма. Али Татар-заде о таких пишет (по-украински, перевожу): «Свистят, если коротко. Желаемое берут за действительное. Пробки на дорогах воспринимают как приток туристов, а не «дураки и дороги», давку на центральних пляжах - за ажиотаж, хотя в действительности обитатели озер и рек любят кучковаться один у одного на голове. Внутренний туризм, когда местные едут за десять-шестьдесят километров на природу, принимают за путешественников. Да и украинские номера – это если не донецкие, то преимущественно местные же, крымские. А главное – смотрят в телевизор и верят, а потом подгоняют усвоенное под увиденное», - пишет Али. На все хвалебные и не очень отзывы о куроротном сезоне в Крыму у меня имеется уже, можно сказать, старинное заключение. Ну, а если бы в Крыму было во всех отношениях лучше, чем, например, в Ницце, если бы там даже климат сделался средиземноморским, то что, аннексия перестала бы быть аннексией и была бы признана миром?

«У меня, - пишет господин Евстигнеев, - состоялся разговор с друзьями. Почему так мало русских рабочих за границей? Почему едут, а если честно сказать, бегут туда, в основном, люди с высшим образованием, инженеры, научные работники, более-менее успешные бизнесмены? За границей не каждый из них сразу находит дело по себе, но ищет, ищет, а не опускает руки. А вот на стройки, на другие не очень легкие и престижные работы, вплоть до ручной уборки урожая овощей, фруктов, ягод, соглашаются украинцы, поляки, а русских, можно сказать, нет совсем. Очень и очень мало русских нянь, сиделок, уборщиц в странах Запада. Вот мы и обсуждали. Может, наш простой человек очень высокого мнения о себе – считает, что ему зазорно мыть там посуду? Или он не хочет покидать свою страну, потому что очень ее любит. Меня заинтересовало, - продолжает Евстигнеев, - и, признаться, задело мнение одного социолога. Он пишет "Наши люди чрезвычайно не мобильны, катастрофически - почти так же, как при крепостном праве. Многие не образовываются, не учатся, когда-то четыре класса окончили - и всё. Они не перемещаются ни ментально, ни во времени, ни пространственно. Поэтому происходит подмена жизни телевизионной картинкой". Хотелось бы, Анатолий Иванович, чтобы эта тема прозвучала в вашей передаче», - пишет господин Евстигнеев. Социолог, на которого он ссылается, тоже, как видим, не объясняет, почему в русском народе очень много домоседов. Мобильность – это подвижность. Катастрофически неподвижен, мол, русский человек. Не хочет учиться, приобретать, а тем более менять специальность, мало интересуется миром, не любит путешествовать. Такой человек отстает от жизни, он не представляет собою той рабочей силы, в которой нуждается страна. В советское время граждан, которым не сиделось на месте, называли летунами, их осуждали. Всю жизнь кочует человек со стройки на стройку, это называлось: гоняется за длинным рублем. Мало таких людей сегодня. Мало их было тогда, мало и сегодня – таких, разумеется, что умеют не только перелетать с места на место, но и добывать длинный рубль крепкими мозгами и руками. Тот социолог, наверное, прав. Последствие крепостничества, в том числе – советского. Насильственное прикрепление к месту. Век за веком. Где родился, там и пригодился. Кому пригодился? Барину, вестимо. Для чего пригодился? Для барских работ и утех. Это въелось в кровь и плоть. А кто прикрепил, тот тебя и продовольствует, тот о тебе и заботится, пусть не больше, а меньше, чем о рабочей скотине, но все же заботится. Как в воду глядели лучшие из русских просвещенных людей, когда говорили, что следы крепостничества будут столетиями давать о себе знать.  

«Историй о берлинской Стене я знал много, - пишет господин Фред. - Но более всего меня поразили даже не те душераздирающие попытки побегов, подкопов, гибели и так далее. . . А то, что мать Эриха Хонеккера жила в ФРГ. И ФРГ тайно предлагало Хонеккеру инкогнито нанести визит матери, когда она уже состарилась совсем. ФРГ гарантировала тайну, думаю, что они бы сдержали слово - БНД не КГБ, это же совсем другая служба. Но Э. Хонеккер отказался. И многие восточные немцы гордились его отказом, когда они узнали об этом. Вот мол, какой цельный, героический и принципиальный. Такие дела». В предыдущей передаче мы говорили о доносе жителя России (Гавристова, кажется) на сына, который не только уехал из России в Америку, но и сказал что-то плохое о российской власти. Отец не просто на весь мир возмущается сыном, но, так сказать, анализирует природу этого «предательства», пытается разобраться, что двигало сыном. Первое: сын -православный. Второе: предательство Родины – грех. Третье: жить сыну грешником тяжело, и он хочет себя как-то оправдать. Четвертое: оправдывает он себя тем, что виноват, мол, не он, а родина, которая терпит путинизм. Так эту историю толкует отец беглеца. Мне вздумалось сравнить доносы советского времени, особенно тридцатых годов, и нынешние политические доносы. Тогда дети писали на отцов, теперь отцы пишут на детей. Тогда новое ополчалось на старое, теперь старое ополчается на новое. Поведение Хонеккера, о котором пишет господин Фред, не есть что-то особое. И то, что многие немцы одобряли его, гордились им, - тоже в порядке вещей, можно сказать. В том порядке вещей, о котором говорится еще в писании: и пойдет сын на отца, брат - на брата. Известны и другие случаи. Герман Геринг был нацист из первой гитлеровской пятерки, страшный человек: жестокий, алчный. После войны он был приговорен к расстрелу, успел отравиться. У него был родной брат, инженер, антифашист, вел себя с гитлеровцами вызывающе, честный, сильный антифашист, а о брате-фашисте говорил: он мне родной брат, я не могу от него отречься. Как видим, с родственными чувствами, с чувствами кровного родства, как с многими другими чувствами, людям свойственны крайности – родство значит очень много или ничего не значит. А Хонеккер, отказавшийся увидеться с умирающей матерью на земле немецкого капитализма, он же был коммунист, он был товарищ Хонеккер. Слово «товарищ» у таких коммунистов значило очень много. Товарищи по борьбе за правое дело. И это тоже не было новостью. Вспомним Тараса Бульбу, чью речь мы учили в школе, должны были знать наизусть: «Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек». В украинской литературе двадцатых годов есть потрясающий, вполне жизненный, рассказ, как сын, молодой красный командир, расстреливает родную мать. Долго не виделся с нею, обнимает ее при встрече, целует, притягивает к себе ее голову и простреливает. Он не мог ее пощадить. Она вместе с другими монашками подстрекала народ против красных, их власть в городке висела на волоске, они гибли, он должен был показать товарищам пример революционной беспощадности. Других-то бунтовщиц уже расстреляли.

«Россия, - пишет господин Шабалин, - отдыхает после трудного лета, когда все наши телеканалы напряжённо следили за предвыборной кампанией в США, когда всем россиянам предлагали определиться, какого Президента мы предпочитаем: Р. Трампа или Х. Клинтон. Помогли нам разобраться, что Трамп лучше. Теперь, отдохнув, будем переживать: а вдруг американцы не учтут наш, выстраданный, выбор? Кстати, недавно узнал, что у нас тоже состоятся какие-то выборы. Наверно, не важные, ненужные, никчёмные, поскольку по ТВ о них не говорили. Да и на улицах нигде нет какой-либо рекламы. Да, привыкли мы следить, как там в Америке, в Украине, в Польше и в Сирии, считаем это важным, а как живёт наша страна, нам неинтересно. Как быстро нас к этому приучили», - пишет господин Шабалин. Между тем, появились в России люди нового склада. Были они и раньше, но сейчас их, кажется, становится чуть больше. Они не любят, когда слышат выражения вроде «нас приучили». Отвечают примерно так. Если вы уже созрели до понимания того, что вас могут к чему-то приучать, а от чего-то отучать, то какого лешего позволяете себе поддаваться? Значит, вы хотите, чтобы так и было: к чему-то вас приучают, от чего-то отучают. Вам нравится поддаваться любой дрессировке. И ведь всё понимают. В данном случае хорошо понимают, что напряженным казенным разговором об американских выборах их отвлекают от мыслей о своем. И очень многие одобряют такое отношение к себе, говорят: нельзя же все время о своем да о своем – с ума, мол, можно сойти. Понимают также, почему некоторым видным лицам наоборот, позволяется говорить что им угодно. У муфтия Северного Кавказа Исмаила Бердиева вон наболело, что далеко не все еще женщины на планете обрезаны. Надо, заявил, обрезать, чтобы не шибко блудили, - обрезать по примеру подопечного ему Дагестана. С Дагестана распространить эту практику на всю Россию, а там и на весь мир. Теперь слушатели «Свободы» ждут, что скажет об этом президент России, какие будут его распоряжения, указы или просто пожелания. Это и есть политика отвлечения.  

«Уважаемый Анатолий Иванович, - пишет господин Свиридов. - Вы как-то упоминали (или мне это показалось, или я вас с кем-то путаю, тогда извините), что в православных храмах в наше время можно слышать не только обычные песнопения, но самодеятельные баптистские гимны на мотивы известных светских песен вплоть до блатной «Мурки». Там – «Мурка моя, Мурка», а тут - «Боже, Ты мой Боже», там – «Мой Муреночек», тут – мой не знаю что, не разобрал, хотя и вслушивался. Как это понимать и оценивать? Вместо «Раскинулось море широко» затягивают «Раскинулось Божие царство», вместо «Ландыши, ландыши, белый цветок» - «Ангелы, ангелы, белый цветок». Слова читают по тетрадкам, тетрадки передаются из рук в руки, из прихода в приход. Православные попы не видят в этом ничего особенного. Это, по-моему, не лучше, чем обрезание девочек в Дагестане и, наверное, не только там, а его приветствует с шуточками муфтий Дагестана», - пишет господин Свиридов. Это современная церковная жизнь, господин Свиридов. Ставят свечки за упокой еще живых людей – тех, кому желают скорой, желательно – немедленной погибели. Поставить свечку за упокой еще живого неведомого вора, который наведался на вашу бахчу или украл вашего теленка – обычное дело. Больше того, заказывают соответствующие молебны, и попы (не бесплатно, конечно) учиняют оные, да, правят молебны по еще живым, но нехорошим, по мнению заказчиков, людям. Мне одна добрая прихожанка жалуется: «Я и свечку против него, гада, ставила, и молилась, чтобы его скрутило в три погибели, и молебен против него заказывала, а он, на кого грешу, все еще живой, и ничего с ним не сделалось». Я осторожно ей говорю, что Христос вообще-то призывал нас любить врагов своих, любить их, как самих себя, если невозможно больше, чем себя. «Ну, вы такое скажете, - отмахнулась она. - Нам батюшка таких глупостей не говорит». А деньги, спрашиваю, за поминовение живых берет? «А как же! Жить на что-то надо и батюшке, и его матушке, и деткам, что им Бог дал». Вот, господин Свиридов. Это, повторяю, их жизнь, церковно-приходская жизнь. О шутнике муфтии, о патриархе, который назначил какого-то святого покровителем Следственного комитета, о том, как резвятся большие и малые попы всех конфессий, говорить можно долго, а можно – одним словом: безответственность. Они играют, прикалываются, рады, что их никто не окорачивает. Вроде школьники на большой перемене. Что хочу, то и ворочу, это же интересно… Знаю православного попа, которому архиерей по доносу запретил поминать и отпевать покойников без справок о смерти. Я-то пожимаю плечами. Это, конечно, печально: рушится известная традиционная цельность обрядов, упорядоченность форм, их своеобразная красота. С точки зрения грамотного верующего, совершается кощунство, когда муфтий добродушно говорит на весь мир, что обрезание девочки - благо для нее, ибо уменьшает прыть будущей девицы, и никто ему не напомнит, что пророк был человек серьезный, скабрезных шуточек себе не позволял. Это все гопники, а не священнослужители. А с точки зрения неверующего, что баптистский гимн в православном храме, что обычное песнопение, они по своему смыслу равноценны.

Пишет старая учительница, русская. «Тебя, Стреляный, послушать - мы все совки и недоделанные. А я вспоминаю свое детство в Казахстане. Мы, русские, жили в окружении чеченцев, которых туда сослали. Ко мне зашел одноклассник - пропустил день и просил дать домашние задания. Бабушка посмотрела на него и спросила, как он себя чувствует. Сказал "нормально". Она потрогала лоб и велела ему лечь. Он пролежал у нас три дня, и она его поила какими-то травами. Он выздоровел, приходил к нам еще два года, а в конце десятого класса умер. Мы с бабкой плакали - Идрис Тангиев. Прекрасный был парень. В основе ненависти между нациями лежит религия в крайнем варианте. Основа дружбы наций - добро и понимание. Моя одноклассница Роза Албогачиева замечательная была чеченка, училась на отлично, но в кино не ходила - не разрешали родители (и религия, по ее словам). Мы ее одевали, платок закрывал всю мордень и вели в кинотеатр. Все фильмы вместе смотрели, и некоторые она интересно критиковала. Главное в жизни - любовь. К родителям, детям, внукам, к своей родине. Это как семья - любишь, значит, семья крепкая. Ненавижу родителей, которые орут на детей, бьют. Надо разговаривать. И много. Никакой жестокости. Патриотизм - часть любви, основа жизни. Не любишь, презираешь свою Родину - значит, недочеловек. Какая бы она ни была, она тебя родила. Не жалей для Родины себя и своей работе отдавайся весь - вот заповедь. Есть люди, для которых главное - деньги, прибыль. Это не люди, недочеловеки. Но русский человек (не в нации дело, а в месте проживания) - это другое. Я давно убедилась: основа русского человека - любовь и сочувствие несчастливым», - вот здесь я закончу чтение письма этой женщины. Русским она числит, как мы слышали, всякого, кто проживает в России или - шире – в бывшем Советском Союзе. Десятки народов с нею не согласны. Они не считают себя русскими на том основании, что живут в России. Те же чеченцы, например. Они не хотят становиться русскими. Когда это говоришь такой учительнице, в ответ получаешь раздражение. Может и заплакать: «Что ты меня мучаешь! И так тошно». – «Конечно, тошно. Когда-то ты могла им сказать: мы все хорошие, мы лучше всех, потому что мы советские независимо от наций. Новая историческая общность людей – советский народ. Давайте дорожить этим и развиваться в этом направлении. Теперь ты так не можешь сказать даже себе. Вместо «советский» ты говоришь «русский». «Мы русские независимо от наций», - вот какую злую вещь, с их точки зрения, ты говоришь. Но это ты мне говоришь. Им - не рискуешь. Но они-то знают, что у тебя на уме. Потом удивляешься, что для них ты плохой человек. В своих глазах ты хорошая, а в их – имперская хищная птица».

«Доброй ночи, Анатолий Иванович. Был в лесу, за пару часов грибов обнаружено не было, хоть и прошли дожди. Вы знаете, не покидает ощущение чего-то надвигающегося. Как критическая масса в ядерной физике или энергия активации в моей любимой химии. Что-то где-то накапливается, и эта масса и энергия вот-вот вырвется наружу. Накапливается и сумбур в мыслях людей. У меня был коллега, полностью погруженный в теорию жидо-масонского заговора. Его этому научили на курсах йоги. Ну, потом просто направляли, сейчас столько писанины и видео на этот счет. Постоянно с ним спорили. И вот, наконец, он начал подозревать, что я еврей. Прямо моя фамилия ему на это не указывала (Кузьменко), как он ни старался из неё получить "изю". Потом я сам ему говорю, что это, вероятно, от "косма"(козьма) и появилось в связи с православием, по-гречески примерно означало порядок, украшение (космос, косметика). Да, у греков порядок - это фактически красота. «Вот оно!», - вскричал он и так лукаво спрашивает: «А кто занимается украшениями, а? Не евреи?». Я уже ничего не мог сказать, вообще, не знаю, как с такими людьми говорить. Мне кажется они никогда не проведут ревизию своих странных убеждений, все происходящее будут вплетать в "заговор". Сейчас подобного сумбура очень много, он накапливается. Не к добру это, Анатолий Иванович».

Пишет Сергей Соломахин: «Я вот по своему совковому воспитанию очень переживаю "за людей", ну, чтобы там им легче жилось горемычным, но это так, вообще, а умом понимаю, что нахрен никому мои переживания не нужны. Потому и работаю то, что могу, без оглядки на всевозможные заботы об всеобщем благе. Увлекаюсь поиском с металлодетектором. . . Водочные пробки (алюминиевые, которые только в семидесятые стали применять) нахожу в огромных количествах в самой чащобе лесной, где, казалось бы, ну, уж никакой человек водку бы не пил», - пишет господин Соломахин. Помню, Сергей, когда я впервые попал в австрийский лес за селом, где провел несколько лет, был поражен россыпью стреляных гильз. Каждое дерево пронумеровано, на каждом - алюминиевый ярлычок с циферкой, на полянах – охотничьи вышки, порядок, кажется, полный, а под ногами – гильзы, прямо как использованные презервативы в Булонском лесу на окраине Парижа. Это тоже одно из впечатлений от моего первого пребывания в этом городе. Сказал спутнице из местных: «Ну, теперь покажи мне ваш хваленый Булонский лес». Она погрустнела, но ничего не сказала. Все объяснилось, когда мы стали там поскальзываться на этих штуках. В кустах, как тени, колыхались пары, почему-то только мужские. Правда, на дороге вдоль леса промышлял и женский пол. Давно это было. Не знаю, как там сейчас. Может, день такой выдался… Людей же с металлоискателями, таких, как Сергей Соломахин, уважаю и привечаю. Они целыми ватагами наезжают ко мне из города, смеются, когда называю их сумасшедшими, с утра до ночи бродят по моему полю, и всякий раз каждый что-то находит. Откуда они берутся, монеты всех времен и народов, кольца, пуговицы, бляшки, - загадка. На днях один нашел и, счастливый, показывал мне металлический наконечник скифской стрелы. На моем поле нашел. У меня такое ощущение, будто я его и выковал, этот наконечник.

Последнее письмо: «Анатолий Иванович, вопрос на засыпку. Отвечайте в двух словах, почему население России мечтает о чем угодно, только не о демократии? Захаров». Отвечаю, господин Захаров: потому что оно не знает и пока не хочет знать, что это такое. В вашем вопросе слово «демократия» можно заменить словом «капитализм», лучше – двумя словами: «демократический капитализм». Ответ будет тот же: мечтают о чем угодно, только не о «демократическом капитализме», потому что не знают и не хотят знать, что это такое. Если позволите, еще два слова. Капитализм утверждается не потому, что люди его хотят. Он утверждается сам собою там, где люди до него дорастают. Дорастают незаметно для самих себя, по ходу хозяйственной и общественной жизни.

На волнах Радио Свобода закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио Свобода, улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. В Интернете я в списке сотрудников Русской службы на сайте: svoboda. org.

Подробнее читайте на svoboda.org ...