фото показано с : vz.ru

Детский омбудсмен Анна Кузнецова обозначила новую проблему: отцы-исламисты вывозят своих детей из России на территории, контролируемые ИГИЛ. Вернуть таких детей к обычной жизни потом могут только высококлассные психологи.

Остановить же террористический импорт законодательно крайне трудно и чревато злоупотреблениями. Опыт ряда стран в этой области России не подходит, но остается надежда на участковых. «В мой адрес стали поступать обращения граждан, в основном, конечно, матерей, которые разыскивают своих детей, увезенных их мужьями в ИГИЛ», рассказала омбудсмен в Туле, выступая на научно-практической конференции «Защита детей от информации, причиняющей вред развитию и здоровью». Причем, уточнила Кузнецова, данные семьи проживают и в отдаленных от Северного Кавказа регионах, которые считаются благополучными в идеологическом плане.

Омбудсмен добавила, что интернет остается одним из способов вербовки детей и подростков со стороны экстремистских, террористических организаций. Кузнецова пообещала обсудить информационную безопасность детей с руководителями соцсетей. «Будут проведены встречи с руководителями социальных сетей «Вконтакте», «Одноклассники», где мы будем также проговаривать уже непосредственно вот эту ситуацию», цитирует Кузнецову РИА «Новости».

Напомним, в августе Центр общественных связей ФСБ сообщил о пресечении деятельности интернет-сообщества «Рохнамо», пропагандировавшего террор и вербовавшего боевиков в «Исламское государство», обыски прошли в трех областях Урала.

Отъезд в ИГИЛ вместе со своими несовершеннолетними детьми сами будущие боевики, разумеется, не афишируют. У такого явления на Западе даже возник живой символ бывшая британская панк-рокерша Салли Джонс, ныне самая разыскиваемая террористка мира. Правда, Джонс добровольно уехала в Сирию, прихватив сына 9-летнего Джо. Как писала в прошлом месяце газета ВЗГЛЯД, на одном из форумов 45-летняя Салли познакомилась с хакером из Бирмингема 19-летним Джунаидом Хуссейном. Слово за слово, началась любовь. Хуссейн оказался истовым джихадистом, позвал Салли в Сирию и замуж.

Что касается России, то известно, что в начале прошлого года житель Чечни Рустам Товсултанов сбежал в ИГИЛ, взяв с собой всех своих детей: полуторагодовалую дочку Ясмину, пятилетнюю Хадижу и девятилетнего Эмира. С ним отправилась и его новая жена Хава, однако Эмир сын Рустама от первого брака с петербурженкой, тоже уроженкой Чечни Лизой Абдулаевой. С тех пор Лиза, историю которой рассказала «Комсомольская правда», ничего не знает о сыне.

В России также широкую известность приобрела история студентки МГУ Александры Ивановой (она же Варвара Караулова), которая тоже попыталась попасть в ИГИЛ, когда влюбилась в боевика. Суд по ее делу продолжился в Москве во вторник. Правда, Караулова пыталась сбежать в Сирию, уже будучи совершеннолетней.

Подросток «мог подвергнуться зомбированию»

Ответственный секретарь СПЧ, председатель координационного совета Всероссийской общественной организации «Союз добровольцев России» Яна Лантратова сообщила газете ВЗГЛЯД, что подобные обращения поступали и в СПЧ, поэтому Кузнецова правильно сделала, подняв эту проблему. Она не исключает возможности детей вернуться к нормальной жизни после пребывания в ИГИЛ, правда, каждый случай индивидуален и общего рецепта нет. «Если ребенок маленький, то у него может быть психологическая травма, нужна помощь психологов. Если это подросток, он мог подвергнуться зомбированию. Есть опасность, что реабилитировать его смогут только очень высококачественные специалисты», сказала Лантратова газете ВЗГЛЯД, добавив, что этой проблемой надо заниматься только в связке с правоохранительными органами.

В свою очередь, член президентского Совета по правам человека (СПЧ) Максим Шевченко напомнил о нормах ислама, согласно которым ребенок в случае развода остается с отцом, с его родом, если только он не очень маленький. И если, например, из Дагестана отец, к сожалению, выбрал путь террора, если решил отправиться вместе с ребенком в Сирию, то вернуть ребенка оттуда уже физически невозможно, полагает эксперт.

«Я не знаю, что это за матери, которые жалуются Кузнецовой. Но если такие случаи отъезда есть, то я не вижу сценариев, как этих детей можно потом вернуть. Вряд ли они вообще говорят еще по-русски, там в основном по-арабски общаются», сказал Шевченко газете ВЗГЛЯД.

Шевченко напомнил о том, что в Москве в Университете Дружбы народов учились и учатся много арабских студентов например, шиитов из Ливана. «Они ребята обаятельные, как правило, богатые и интеллигентные. Разумеется, многим девушкам они нравятся. Затем они возвращались уже вместе с русскими женами в Ливан и примыкали к «Хезболле». Некоторые активно участвовали в войне 2006 года. Надо просто понимать, на что ты идешь, раз ты рожаешь ребенка от мусульманина. Это межцивилизационный брачный альянс», сказал эксперт.

Президент информационно-аналитического центра «Религия и общество» Алексей Гришин убежден, что для решения проблемы, о которой упоминает Кузнецова, трудно создать законодательные рычаги.

«Нужно доказать преступный умысел в том, что человек едет к террористам. Действующее законодательство о въезде и выезде вполне позволяет контролировать это. Спецслужбы, пограничники давно имеют ряд разработанных методов для пресечения. Утаить преступный замысел в принципе достаточно сложно», сказал Гришин газете ВЗГЛЯД. Для решения проблемы нужны не новые законы, а усиление агентурной работы спецслужб, убежден эксперт. Здесь была бы полезна работа участковых, но в последние годы «институт участковых совершенно утратил свое значение».

По его словам, эта проблема особо остро стоит в Средней Азии. «В Таджикистане вообще запретили подросткам до 18 лет посещать мечети. Таким образом, родители не могут отвести подростков туда, где их могут завербовать, фактически отрезается возможность вовлечения детей в религиозные кружки», подчеркнул Гришин.

«В Узбекистане каждый человек, который собирается поехать за рубеж, проходит собеседование в махалле местном совете. Вся информация собирается там. Утаить от соседей практически ничего невозможно. Например, мигранты, которые возвращаются из России, вызываются в махаллю и подробно опрашиваются: в какие мечети ходили, с кем из соотечественников встречались. Все это документируется. Если замечают нестыковки, то это уже административно, а в ряде случаев и уголовно наказуемо. Они ставятся на учет», отметил Гришин. По его словам, там даже практикуется принцип коллективной ответственности: если власти выяснят, что ребенок оказался вместе с родителями в террористическом движении, то ответственность потом несут другие родственники, которые остались в стране, например дедушка с бабушкой.

Подозрения «обиженных жен»

Но в российских семьях, в обществе не столь тесная интеграция, как в Средней Азии, поэтому перенимать подобный опыт нецелесообразно, признал Гришин.

Более того, если пытаться бороться с такой практикой путем каких-то поправок в законы, то нельзя исключить и злоупотребления бывшие жены могут использовать доносы по этому поводу, чтобы таким образом мешать, например, бывшему супругу общаться с ребенком. «Каким образом можно изменить закон, чтобы ограничить возможность вывоза детей на территории, занятыми террористами? А если человек везет ребенка в Турцию просто в отпуск? Даже если мы сейчас что-то запретим, это приведет либо к перекосам и невыпуску детей на отдых, либо это просто не будет работать», полагает Гришин.

Шевченко также опасается злоупотреблений в случае, если одних подозрений будет уже достаточно, чтобы запретить бывшему мужу ехать с ребенком вместе в отпуск. «Могут быть опасные голословные заявления, вымыслы обиженных жен, чьи бывшие мужья отобрали у них детей. Это могло быть использовано при семейных ссорах. Отец с ребенком может ехать не в Сирию к ИГИЛ, а в Турцию отдыхать. Когда ссорятся мужчина и женщина, к сожалению, они иногда выдумывают друг про друга всякие небылицы», посетовал эксперт.

Теги:

интернет, терроризм, исламские террористы, защита детей, защита семьи, борьба с экстремизмом, радикальный ислам, ИГИЛ, Анна Кузнецова

Подробнее читайте на vz.ru ...