Репортаж о мемориале в Катыни, который российские активисты-патриоты грозились снести

«Ломайте уже это позорище»

Из Москвы в Смоленск ежедневно по утрам ходит поезд «Ласточка». Дорога из центра столицы в центр города, который на дорожных знаках на въезде в город называют спасителем России от поляков в Смутное время, занимает четыре часа. Смоленск встречает приезжих холодной погодой, легким дождем и большими буквами Z на рекламных баннерах и обшарпанных стенах. Москвичи с удивлением фотографируют их вместе с местными достопримечательностями.

— 13 апреля — Международный день памяти жертв Катынского преступления. Каждый год мы что-то делали вокруг этих дней. Но в этом году показалось особенно важным приехать сюда, — сказала член общества «Мемориал» Александра Поливанова.

Термин «Катынский расстрел» обозначает казни польских военных, захваченных во время присоединения Западной Белоруссии и Западной Украины к СССР в 1939 году. В Катынском лесу похоронен и опознан 4421 польский гражданин.

Эксгумацию тел польских офицеров начали еще власти Германии во время оккупации Смоленской области в 1943 году. После ее освобождения на месте захоронения работала комиссия главного хирурга Красной армии Николая Бурденко, обвинившая в расстреле польских военнопленных Германию. Свою ответственность за расстрел СССР признал только в 1990 году. А мемориальный комплекс «Катынь» открылся 10 лет спустя.

В 2010 году возле мемориала был заложен православный храм Вознесения Христова. В закладке первого камня участвовали премьер-министры России и Польши Владимир Путин и Дональд Туск. В 2017 году появился новый выставочный комплекс и начались работы по благоустройству «советской» части мемориала жертвам политических репрессий. Тогда это вызвало неоднозначную реакцию общественности. По мнению председателя правления «Международного Мемориала» Яна Рачинского, объединение в одном комплексе тем расстрела польских военнопленных и репрессий против советских граждан — «микширование темы Катынского преступления».

Участники «Мемориала» поехали в Катынь через несколько дней после того, как местные организовали акцию со строительной техникой. Патриотический автопробег в поддержку спецоперации в Украине закончился у Катыни. Бульдозеры и экскаваторы у мемориала ритуально подняли ковши, а затем уехали. Это — ответ на демонтаж памятников советским воинам в Польше. В начале марта в городе Кошалине на севере Польши такой памятник снесли неизвестные с помощью тяжелой техники. На видео акции из Катыни, которое появилось в соцсетях, закадровый голос говорил, что в России могут снести мемориал в память о поляках, но пояснил, что участники акции «люди, а не нацисты» и поэтому не будут ничего уничтожать.

«Если угрозы не исполнять, они перестанут восприниматься, — пишет в комментариях под видео человек с именем Дмитрий. — Это знает любой родитель. Ломайте уже это позорище, а мы в Сети покаемся».

Акцию осудил помощник президента РФ и экс-министр культуры Владимир Мединский. Он назвал Катынь «общим местом памяти» двух народов.

— Да, эта акция была слышна и видна. — считает местный житель, куратор креативного пространства «Штаб» Денис Никитас. — Но я не поддерживаю ее и не знаю ни одного человека, который сказал бы: давайте снесем этот мемориал. Мне кажется, мертвые ни в чем не виноваты, и хочется, чтобы отстали от них. Не должны быть памятные места заложниками современной политической ситуации. Тема памяти, тема кладбищ не проработана в нашем обществе. Есть некое табу, об этом не принято говорить.

Польский пример

Мемориальный комплекс в Катыни — это сосновый лес, церковь, поклонные кресты, музейное здание и два больших захоронения: одно польское, другое — с останками советских граждан, погибших в результате политических репрессий 1930-х годов. На «польской» части указаны имена и фамилии погибших, которые установили сами поляки. На советской части — фамилии и инициалы.

«Мы сейчас не будем разбираться, кто в действительности и когда расстрелял здесь польских солдат и офицеров, но мы хотим заявить, что уважаем ваши захоронения. — На видеоряде с патриотической акции появляются КамАЗы и экскаваторы с российскими флагами и Z-надписями. — Мы не воюем с чужими святынями».

В нулевые годы военная прокуратура отказала родственникам расстрелянных польских офицеров в политической реабилитации погибших. После чего родственники подали жалобу на Россию в ЕСПЧ, обвинив Россию в пренебрежительном отношении к ним. Уже в 2012 году Европейский суд по правам человека квалифицировал расстрел пленных офицеров как военное преступление.

— Катынь — уникальный памятник, символ памяти в нашей стране, — объясняет историк и исследователь Катынского преступления Александр Гурьянов. — Его уникальность сосредоточена с момента образования комплекса в 2000 году в польском мемориальном кладбище, суть и содержание которого — именные таблички всех погибших польских военнопленных. Это подчеркивает ценность каждого человека, названного по имени и фамилии.

До 2018 года в России почти не было таких кладбищ, где есть не просто анонимная масса расстрелянных, а реальные люди со своими именами, фамилиями и биографиями. По польскому примеру в Катыни на советской части захоронений появились фамилии жертв советских репрессий — правда, без имен, только инициалы.

Охранник мемориала обращает внимание на приехавших с фотоаппаратами людей и пытается сначала запретить видеосъемку, а потом согласовать ее с начальством. В трубке слышно, как администратор ему отвечает: «Ну а что ты с ними сделаешь? За всеми не уследишь, пусть снимают».

Мемориаловцы проходят по польской части Катыни и возлагают цветы. Под большим крестом и вертикальным полотном из необработанного металла с нанесенными на него именами жертв есть колокол, в который мемориаловцы звонят. Отдают дань памяти польским военнопленным. А затем заходят и на советскую сторону мемориала, к длинной стене памяти с фамилиями расстрелянных, ведущей к памятнику «Расстрел». Здесь мемориаловцы тоже оставляют цветы.

Александр Гурьянов, исследователь Катынского преступления. Фото Алексея Сабельского

Редактор проекта «Катынские материалы» Сергей Романов писал, что с одной стороны, власти России не отрицают факт советского преступления в Катыни, с другой — пытаются уравнять его с жестоким обращением поляков с советскими военнопленными в 1920 году и даже объявить местью за это. Эту месть смоленские активисты с экскаваторами и продемонстрировали.

Куратор креативного пространства «Штаб» Денис Никитас из Смоленска считает, что «нормальной памяти этого места мешает политизированность». Она должна уступить место памяти. Но тема памяти остается для россиян болезненной, поддерживает мысль бывший член «Мемориала» и музейный работник Ирина Галкова. Свои слова она назвала «банальными вещами», о которых приходится вспоминать снова на фоне последний событий.

— Сейчас мы наглядно видим, когда эта память отодвигается, становится ненужной, ей просто пренебрегают, происходит повторение того, что происходило раньше.

Это особая часть культурного наследия, память о преступлениях прошлого, которые надо знать и помнить, чтобы не повторилось снова, — говорит она.

«У меня с собой лопата в багажнике»

Смоленская область была фронтовым регионом, поэтому в регионе много мемориальных комплексов: братские могилы советских воинов, еврейские кладбища, немецкий мемориал.

— У нас постоянно есть даты, во время которых мы вспоминаем и погибших, и солдат, которые здесь воевали, — говорит Денис Никитас, — и я поставил бы Катынь в один ряд с местами памяти. Оно обособленное, потому что есть внимание мирового сообщества и потому что здесь 12 лет назад случилась гибель польского руководства, которое летело на мемориал.

Участники поездки заходят в музей польско-российских отношений, который появился на мемориале недавно. На одной из стен висит советский плакат «Это не должно повториться» и дата — 1929 год. Год, когда в Катынском лесу начало работать полпредство Государственного политического управления при НКВД, которое и проводило расстрелы.

Музей наполнен материалами о жизни Польши в целом, не только о Катынском расстреле.

— Видно, что открывается мемориал событиями, которые не имеют отношения к Катыни, — о военнопленных советско-польской войны 1920–1921 годов. И это такая попытка просто показать, что наших [советских жертв политрепрессий] больше, чем четыре тысячи поляков здесь. И это место — триггер. Здесь ведется не такая пропагандистская война, но продолжается более тонкая, полунамеками, — говорит Александра Поливанова.

На выходе из мемориального комплекса у одного из участников поездки завязывается разговор с местным водителем.

— Как думаете, стоит снести? — спрашивает автомобилист. — Они же сносят, я по телевизору видел. У меня и лопата с собой в багажнике лежит.

— Мне кажется, бессмысленно и глупо воевать с мертвыми…

В ответ на это автомобилист неохотно согласился и смягчил тон разговора.

Ленты на венках в цветах польского флага у стены с именами расстрелянных польских военных. Фото Алексея Сабельского

Подробнее читайте на 7x7-journal.ru ...