фото показано с : svoboda.org

С рождения Ольга Князева живет с повышенной ломкостью костей. Она рано потеряла родителей и оставшуюся после них квартиру, с трудом выбралась из приютов для бомжей и пансионатов для инвалидов с тюремными порядками.

Она нашла и потеряла мужа – пока он умирал от рака, ее уволили с работы. И теперь Ольга осталась одна и очень боитнду, а работы у Ольги нет. Работодатели ей отказывают, не веря, что в своем состоянии она сможет приносить пользу.

"У меня не было подруг"

У Ольги очень хрупкие кости – с самого рождения. Если она упадет даже с минимальной высоты, например, с дивана, то получит множественные переломы. Их уже было где-то полсотни – Ольга сбилась со счета. Она не может ходить сама, но и крутить колеса своей коляски не может тоже – руки не достают до обода колеса. Ей доступны только самые простые и легкие усилия – держать чашку, печатать на клавиатуре, листать книги.

Родители очень любили Ольгу и с детства учили ее быть самостоятельной. Они записали дочку в общеобразовательную школу, чтобы училась наравне с остальными, наняли репетитора по английскому. Девочка занималась дома, пока родители за ней ухаживали.

– До шестого класса ко мне ходили учителя. А потом класс расформировали, и меня попросту исключили из школы, – рассказывает Ольга. – Бывшие одноклассницы со мной не дружили, у меня вообще не было подруг. Поэтому я много читала и училась сама. Когда все пошли в 10-й класс, я поступила в вечернюю школу и закончила её с отличием. Перешла в колледж, получила красный диплом и решила поступать в университет.

К этому времени она знала английский настолько хорошо, что сама стала репетитором: "Ко мне приходили дети, я с ними занималась". Ольга хотела продолжить изучать язык и подала документы в Самарский государственный университет.

– Дистанционно изучать языки в Самаре нельзя. В любом состоянии ты должен приехать на сессию, а я даже крутить колёса своей коляски не могу. Я написала в Министерство образования РФ. Только после того, как ректору пришло письмо из министерства, на меня обратили внимание. Определили не в госуниверситет, где я могла бы учиться бесплатно за счёт льгот для инвалидов, а в самарский филиал "Современной гуманитарной академии". Это коммерческий, платный вуз.

Благотворительный фонд "Виктория" оплатил Ольге обучение, но мечту изучать языки всё равно пришлось забыть. В академии предложили на выбор только психологический и юридический факультеты. Ольга выбрала последний: "Показалось, что это более перспективно".

Хоронили в закрытых гробах. Мне тогда было 23 года

Она не помнит, хотела ли по-настоящему быть юристом, но училась на одни пятёрки. К ней продолжали ходить дети, с которыми она занималась английским. Ольга заканчивала третий курс, когда ее родители поехали в Краснодарский край. По дороге обратно на их машину налетела фура.

– Я не видела тел. От них ничего не осталось. Хоронили в закрытых гробах. Мне тогда было 23 года, – Ольга описывает смерть родителей сухо, чтобы не расплакаться.

"Как хочешь, так и живи"

После гибели родителей ее брат Дмитрий уехал в Москву. Ольга осталась жить с 80-летней бабушкой и продолжала учиться, но книги уже не могли заполнить пустоту, как в детстве.

– Так как у меня никогда не было реальных подруг и друзей, с детства я искала объявления о знакомствах в газетах. В реальности люди смеялись надо мной, а по переписке общаться было не больно. Потом в телефонах появились чаты знакомств.

В одном из таких чатов Ольга познакомилась с Денисом Донсковым. Он писал ей из тюрьмы, где сидел за кражи и разбой. Ольга не придавала этому значения.

– На тот момент я не первый раз общалась с заключенными, – признаётся она. – Однажды долго переписывалась с заключённым из "Белого лебедя" (исправительная колония для пожизненно осужденных в Пермском крае. – Прим. РС). Он был очень начитанный человек. Много мне рассказывал о мире, с ним было интересно и спокойно. Но у него было пожизненное заключение и очень далеко от Самары. Донсков сидел ближе – в Царевщине (село под Самарой. – Прим. РС) и не пожизненно. Он покорил своим отношением ко мне. Я думала: ну какой мужчина согласится со мной быть, а Денис меня полюбил. Три года я ездила к нему на "свиданки". Поначалу общались через стекло, так как не родственники. А когда поженились, стали по-настоящему вместе. За три года я не пропустила ни одной встречи.

Когда Донсков освободился, брат Ольги забрал бабушку в Москву. Они не приняли её выбор и не хотели пускать бывшего зэка в семью, говорили: "Сама с ним связалась – вот и живи". Ольга переехала с мужем в квартиру родителей и бросила учебу, нужно было обустраивать быт.

Единственное, что было постоянно, – страх и ожидание плохого

Их брак, говорит, был неоднозначный: первые годы Денис почти не пил, старался стать чище после тюрьмы, но прошлое не отпускало. Вскоре начались запои, появились наркотики. Денис заботился об Ольге с такой же любовью, но в доме стало неспокойно.

– Иногда говорил ласковые слова, иногда не видела в нём доброты. Единственное, что было постоянно, – страх и ожидание плохого. До встречи со мной он сидел семь раз. Значит, мог сорваться снова. Так мы прожили пять лет.

После тюрьмы у Донскова оставались долги, за пять лет на свободе он накопил новые. Ольга об этом знала, хотела помочь, но у неё ничего не было, кроме квартиры.

– Денис говорил: раз я его жена, значит, тоже должна, и попросил продать квартиру. Он не заставлял, я согласилась сама. Мой брат Дима ничего не потерял, мы поделили деньги с продажи квартиры наших родителей поровну. На долги Дениса пошла вся моя часть. Бабушка говорила, что Денис меня обманывает. А мне кажется, что изначально у него не было в планах просить меня продать квартиру. Ведь пока он не начал употреблять, мы жили как настоящая семья. А когда человек наркоман и алкоголик, он связывается с плохими людьми, и появляются долги.

Двадцать лет пьяный под кустами валялся или потерял близких – в любом случае к тебе будет скотское отношение

После продажи квартиры Денис не бросил жену. Они снимали комнату за копейки, жили впроголодь, но, по словам Ольги, он не переставал любить и ухаживать за ней. А потом Донсков попался – его посадили за наркотики. Тут уже Ольга решила развестись – говорит, не хотела ждать ещё три года, чтобы потом снова каждый день бояться остаться одной. Муж из тюрьмы не давал развод, просил дождаться. Разводиться пришлось через суд.

Инвалид без квартиры и родственников может рассчитывать только на помощь социальных служб. Ольга догадывалась, как государственная опека отличается от семейной, но не хотела просить о помощи брата – слишком много обидного он наговорил ей за время ее брака с Денисом.

– Я обратилась в социальную службу в Новокуйбышевске. Меня направили в тольяттинский приют для бомжей, – Ольга закрывает своё большое лицо крохотными ладонями и так продолжает рассказ. – Там не важно, по какой причине ты сюда попал: двадцать лет пьяный под кустами валялся или потерял близких – в любом случае к тебе будет скотское отношение.

И вот, в 28 лет Ольга вдруг оказалась в приюте. Вместе с инвалидами в комнате на четырёх человек жили люди с "умственными отклонениями":

– Одна женщина постоянно говорила с собой, даже ночью. Другая сумасшедшая была буйной, я её боялась. Третья – инвалид без ног, ползала на руках. И я – четвёртая. Санитары за нами ухаживали плохо. За мной они судна вообще не выносили. Говорили: "Как хочешь, так и живи. Нам за это не доплачивают".

Каждый день у нас искали вшей на голове, как у собак

Довольно скоро она поняла, что долго так жить не сможет. Но обида на брата была слишком велика, чтобы просить о помощи, и Ольга решила выбираться из приюта сама. Написала письмо в областное министерство социально-демографической политики, попросила перевести в заведение, "где есть хотя бы минимальный уход". Чиновники как будто поняли просьбу Ольги буквально и отправили её в посёлок Поволжский. Здесь работает центр для бездомных, куда, кроме бомжей, присылают только что освободившихся из тюрьмы, если им негде жить.

– Хотя там были санитары, которые иногда меня мыли, в нас видели только бездомных. Каждый день у нас искали вшей на голове, как у собак. Я выросла в домашней обстановке и не могла представить, что к людям могут так относиться. В руководстве этого центра обещали перевести меня в пансионат для инвалидов, но всё тянули, а я жила с мыслью, что наложу на себя руки.

Выход на свободу

О положении Ольги узнали сотрудники реабилитационного центра для детей-инвалидов в Новокуйбышевске, ее родном городе. Они связались с общественной организацией "Домик детства" в Самаре.

– Волонтёры из "Домика детства" привезли мне вещи, средства гигиены. А ещё подарили телефон, который изменил мою жизнь, – рассказывает Ольга. – У меня были проблемы с зарядкой телефона. Вдруг один мужчина из персонала дал мне подходящую, рабочую зарядку. Его звали Саша. Он стал часто приходить ко мне, так и разговорились.

В 90-е Александр Князев развелся с женой и оставил ей квартиру. Пока снимал жильё, работал электриком – устанавливал сигнализации в офисах банков. После дефолта работы не стало, за квартиру платить стало нечем. Так Александр поселился в центре для бездомных, став постоянным работником.

Куратор "Домика детства" Анастасия Бабичева вспоминает, что отношения Оли и Саши быстро переросли из рабочих в дружеские. В токсичной среде центра для бездомных Ольга впервые почувствовала к себе интерес со стороны хорошего человека.

– Сам факт того, что в жизни Оли появились вдруг какие-то "волонтеры", какая-то "общественная организация", сам факт, что приехали люди "со стороны" и стали интересоваться ее жизнью, послужили толчком к переменам, – говорит Бабичева.

Волонтёры "Домика детства" помогли ей составить письмо в министерство соцдемографии с просьбой о переводе в другое, более подходящее заведение. После обращения Ольги в центр приехала лично глава областного министерства соцдемографии Марина Антимонова.

– Её решением меня отправили в Сызранский пансионат для ветеранов труда, на деле – дом инвалидов и престарелых, – рассказывает Ольга. – В основном сюда привозили пожилых людей, а мне было только 28 лет. Я не хотела закончить здесь жизнь и пыталась работать. Но со мной в комнате жила бабушка, которой мешал свет от ноутбука. Ещё она жаловалась, что я много разговариваю – я пыталась тогда работать в колл-центре. Пришлось уволиться.

В нашей социальной системе не предусмотрены учреждения, где взрослый, но не пожилой человек мог бы жить самостоятельно

С пенсии забирали 75%, остальное выдавали на руки. Многие мужчины тратили деньги на алкоголь. Пили прямо в пансионате. Бутылки, конечно, прятали. Сотрудники почему-то решили, что мужчины прячут бутылки в вещах тех, на кого не подумают. Поэтому обыскивали инвалидов. Вещи, которые считали лишними (даже личные), забирали на склад, с концами. Объясняли, что в комнате должна быть чистота.

В Сызранском пансионате Ольга стала созваниваться с Александром каждый день. Иногда они встречались, а со временем поняли, что хотят жить вместе. Но, как вспоминает Ольга, выбраться из-под государственной опеки оказалось не так-то просто:

– Чтобы уехать "по делам", надо писать заявление. Вернуться должен до девяти вечера, иначе закроют ворота, и придётся ждать до утра. На несколько дней уезжать разрешали, но тоже под расписку, и дни "отпуска" выбирает пансионат, а не ты.

По словам Бабичевой, такие условия проживания – практически максимум того, что может предложить современная социальная система в России. Большинство инвалидов ссылают именно в такие учреждения, так как других попросту нет.

– Для взрослого дееспособного инвалида с сохранным интеллектом вариантов устройства в какое-либо подходящее учреждение практически нет, – говорит Анастасия Бабичева. – История Ольги в этом смысле очень показательна. В нашей социальной системе не предусмотрены такие учреждения, где взрослый, но не пожилой человек мог бы жить с сохранением доступного ему уровня самостоятельности. Именно поэтому лично для Ольги устройство в пансионат – последний вариант в перечне приемлемых.

Чтобы выбраться из пансионата, Ольге с Александром пришлось идти в прокуратуру. Там она объясняла, в каких условиях живет, что ей "этой тюрьмы не надо", ведь теперь у неё есть Александр. Пока Ольга уговаривала правоохранителей помочь, сам Александр увольнялся из центра для бездомных в Поволжском.

"Работа ваша невозможна"

Свадьбу они сыграли в Тольятти, но ради поиска работы и близости "Домика детства" Князевы переехали в Самару. За семейный бюджет стала отвечать Ольга, пока Александр занимался домашними делами.

– Работала оператором в такси, отвечала за звонки в интернет-магазине, – перечисляет прошлые места работы Ольга. – Даже брали в самарскую "Комсомольскую правду" расшифровывать тексты. Платили всего шесть тысяч, да и ставка быстро исчезла, меня уволили. Удалённая работа непредсказуема: поставили один график, я чётко выходила по нему, и вдруг поставили другой, не предупредив. Потом говорят, что я прогуляла и не вышла на работу.

Со слов Ольги, её часто увольняли по надуманным причинам. Но последний раз с работой повезло – устроилась в инфобизнес. Это когда специалисты проводят бесплатные тренинги, кому понравилось, записываются на платный курс. Клиент делает заказ, ему звонит Ольга и оформляет документы. Клиенты оплачивают курс, а Ольге идёт 3% с каждой сделки.

Ольга работала много, но это было самое счастливое время в её жизни. С Александром она забыла о потерянной квартире, о заключении в пансионате и ссоре с братом. Даже когда бывший муж освободился и стал названивать, Александр не стал ругаться, просто встретились втроём.

Часто возвращался из онкоцентра с маленькими подарками, приносил мне цветы

– Денис вёл себя спокойно, мы поговорили с ним, – вспоминает ту встречу Ольга. – Потом он мне позвонил и сказал: "Я думал, ты с ним просто потому, что за тобой кто-то должен ухаживать. А ты его любишь и ко мне не вернёшься". Больше Денис не звонил.

Через два счастливых года после свадьбы у Александра диагностировали рак кишечника в IV степени. Ему сделали операцию – колостому. Предложили лечь в онкоцентр, но Александр отказался, не хотел оставлять Ольгу, и лишь согласился на химиотерапию.

– Я сбилась со счёта, сколько было курсов, но Саша переносил их нормально. Часто возвращался из онкоцентра с маленькими подарками, приносил мне цветы.

Если бы Александр лежал в онкоцентре, ему бы кололи обезболивающие, а так Князевы покупали их сами. Анастасия Бабичева признаётся, что супруги обращались за помощью в "Домик детства" всего пару раз.

– Оля всегда работала и большинство нужд закрывала сама, так что о помощи они просили редко. Только пару раз было, когда мы целенаправленно собирали деньги для них – это чтобы купить подъёмник, когда Саша не мог больше поднимать и переносить Олю, и на сиделку для Оли, когда у Саши были операции.

Сиделку тоже звали Оля – Ольга Михайлова сначала только убиралась у Князевых, потом, через два года, стала ещё и готовить. Видя, в каком состоянии супруги, она делала всё безвозмездно. Потом сказала: "Мне к вам неудобно ездить. Давайте найдем квартиру поближе к нам".

– Саша согласился переехать. Говорил: "Мне хотя бы умирать будет не страшно", – признаётся Ольга Князева. – Дочь Ольги Лина и её зять (тоже Саша) помогли нам с переездом. Саша менял моему Саше памперсы, мыл, кормил, поил. Вместе с Линой они бегали по аптекам и магазинам. Да и просто поддерживали Сашу беседами. Хотя в последние дни он не мог им даже ответить, мог только улыбнуться в ответ.

Лина и Саша тоже помогали Князевым безвозмездно. Ольга Князева пыталась отблагодарить их хотя бы подарком, а Ольга Михайлова обижалась, даже ссорились из-за этого, она не хотела отнимать деньги на лекарства.

Когда я им сказала, что Саша умер, обещали устроить обратно

За несколько дней до смерти Александра, Ольгу уволили с работы. Она звонила клиентам за столом в одном углу однокомнатной квартиры, а в другом на кровати умирал ее муж. В терминальной стадии рака лекарства не помогали, он стонал от боли. Клиенты жаловались на посторонний шум.

– Мне сказали: "Работа ваша невозможна". Поначалу говорили, что на время, "пока не изменятся условия", но скоро уволили окончательно. Когда я им сказала, что Саша умер, обещали устроить обратно. Сейчас звоню, а мне говорят: "В вашем состоянии вы не сможете работать так эффективно, как раньше". На мою должность уже готовят другого человека.

На похороны приехал родной брат. Дмитрий отложил свои дела в Москве и остался с сестрой в Самаре на несколько дней. Они попросили друг у друга прощения.

– Дима предложил переехать в Москву. Я говорю: "Дим, мне ведь всё равно нужна будет сиделка. В Самаре можно найти за 30 тысяч, а там – минимум 60. Пока есть Оля, лучше останусь". Я не отказала брату и очень ему благодарна, что приехал ко мне, но уехать не могу.

Ольга заканчивает рассказ, её миниатюрную ладошку сжимает Лина. Она и её муж Саша по-прежнему приходят к Ольге, ухаживают за ней и не тяготятся этим. Сама Ольга признаётся, что они стали друг другу как родные. Но и от родных не хочется зависеть полностью, да и им нужно больше свободы.

С помощью работы я хочу вылезти из этого горя

– На прошлой работе предлагают: "Мы вам в течение полугода будем выплачивать 10 тысяч". В качестве компенсации за увольнение, – говорит Ольга. – Лучше бы дали мне испытательный срок. Я готова работать бесплатно и доказать, что могу приносить пользу компании. Но они не дают даже шанса, вместо этого – ненужная ни мне, ни фирме благотворительность…

Деньги нужны не только на аренду квартиры, признается Князева:

– Я хотела бы делать подарки Оле, Лине и Саше. Они за мной ухаживают и категорически не хотят брать деньги. Каждое утро я просыпаюсь и чувствую, что мне становится хуже, мне некуда деть мысли, поэтому целыми днями думаю о Саше, причиняя себе боль. С помощью работы я хочу вылезти из этого горя. .

Подробнее читайте на svoboda.org ...