"Вести в субботу" встретились с Никитой Михалковым в день его новой премьеры. Какой выйдет спектакль и почему режиссер возвращается к одной из пьес вновь и вновь?

Прошлой осенью, когда с коронавирусом все вдруг стало опять очень худо, юбилей кинорежиссера Никиты Михалкова (75-летие) прошел, конечно, не так, какой он мог бы у этого большого труженика. То есть, с одной стороны, был телемост с президентом. Путин присвоил ему звание Героя Труда (и они еще через экран подняли по бокалу), но ведь Михалков – труженик, ему бы в поле.

Я сознательно повторяю это слово – "труженик". Кому-то по душе ранний Михалков ("Свой среди чужих", "Родня", "Пять вечеров", "Неоконченная пьеса для механического пианино"), для других он раскрылся только на "Сибирском цирюльнике", "Цитадели" (а теперь и в "Бесогоне"), но сделал все это он. Попробуйте сделать больше и лучше. Но даже не все поклонники Михалкова знают еще кое-что. Есть у него одна вечная страсть – пьеса "Двенадцать разгневанных мужчин" американского драматурга Реджинальда Роуза.

Многие видели основанный на этой пьесе фильм Михалкова про то, как в спортивном зале какой-то школы дюжина присяжных решает судьбу чеченского подростка, которого обвинили в том, что он убил своего приемного отца, офицера российской армии. И про то, как изначально за то, что парень невиновен, был всего один присяжный, но потом стали все. Михалков собрал тогда, конечно, совершенно звездный состав. Кто бы, впрочем, тогда думал, что одному из актеров придется узнать о том, что такое Уголовный процесс, и самому.

Но в том-то и дело, что не все знают, что фильм "12" был уже вторым подходом Михалкова к этой пьесе.

Впервые он ее поставил еще в юности в Щукинском училище. А к 75-летию готовил новую театральную постановку. Но тут случился коронавирус. И вот, наконец, премьера. Для новой сценической постановки Михалков собрал совершенно других актеров. Есть хорошо узнаваемые (Николай Бурляев или, скажем, Сергей Степанченко из "Ленкома"), а есть и те, кто только недавно выпустились из михалковского Центра театра и кино. Именно на его сцене накануне и прошел прогон. Антураж – как в кино – спортивный зал. В этом антураже "Вести в субботу" и встретились с Никитой Михалковым.

- Никита Сергеевич, первым делом – с прошедшим юбилеем.

- Спасибо большое.

- На самоизоляции не было возможности. Я с конца начну.

В фильме такого не было. То есть была, конечно, такая линия, где молодой чеченский парень держал (так, наверное, правильно будет сказать) себя лезгинкой в тюрьме, но чтобы вот так…

Обратите внимание на реакцию зала. Кто-то призадумался. А очень многие уже хлопают в такт. Даже еще когда вышел фильм, к кавказцам отношение было куда более настороженное.

Впрочем, о том, что изменилось, а что – нет, – чуть позже. Пока же от режиссера-труженика – о секретах. Вот, кстати, для присяжных на сцене и закуски. И это не бутафория. Интересно, зачем?

- У вас же дела здесь разложены?

- Конечно, – говорит Михалков.

- Настоящие?

- Настоящие.

- Уголовное дело. Фотографии. Отпечатки пальцев. Где-то я здесь даже имя и отчество видел. Хуциев Умар Рахманович. Я, кстати, проверил, столы теннисные настоящие. Даже сыр настоящий.

- Конечно. Ты еще пойми такую вещь, ведь эти 12 человек должны быть все время включены.

- Но у вас нет отдыхающих.

- В кино есть крупный план. А здесь крупный план создается той энергией, которую вкладывают все те, кто слушают.

Настоящие и ножи: якобы уникальный вещдок и тот другой, который обнаружился в свободной продаже. Но ведь, кстати, Никита Михалков не первый, кто поставил эту пьесу.

Генри Фонда – вот кто в еще более далеком 1957-м сыграл главную роль в первом кинофильме (хотя до этого была телепостановка). То была эпоха еще черно-белого кино. Обвиняемый – метис-пуэрториканец. А вот актеры все были белые.

- В Америке бы вам сейчас, наверное, не дали такого поставить. Они должны уже быть не 12 мужчинами, а мужчины и женщины. Среди них должны быть не только белые, но и черные.

- Я честно скажу: мне настолько неинтересно то, что происходит там, вся эта возня, показуха, это внешнее отношение к цветным, к ЛГБТ. Это настолько лишено осознания. Совсем простые вещи правят миром, человеком: болезнь, любовь, страх, голод. И когда люди выключают это из своего поля зрения, а живут тем, как они выглядят, как они "тиктокают", сколько они получат лайков, как говорил Ильин, философ, насколько они смогут фигурировать… И вспоминаешь слова Пастернака: "Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех", – отмечает Михалков.

Но и в России даже со времени выхода фильма Михалкова время на месте не стояло.

- Когда вы снимали фильм, в России был суд присяжных из 12 человек. Потом суд присяжных стал "скукоживаться": 8, 6 человек. И сейчас опять все вернулось. А если реально набрать 12 человек с улицы, получится такая история, как в кино, как в спектакле?

- Наверное, среди этих 12 должен быть хотя бы один, который скажет: подождите, давайте поговорим.

Поговорим? Не поругаемся. Поговорим.

- Много ли мы сейчас знаем людей, да и сами мы хотим потратить время на другого человека? Не на родственника, а просто понять человека. Ведь это же чрезвычайно тяжело, – считает Никита Михалков.

А ведь эта история, она не только про то, что в итоге присяжные того парня оправдали. Она и про то, что, оправдав его, никто особенно не захотел им заняться.

- Потому что мы кушать хотим, как большие, а платить хотим, как маленькие. Это об ответственности людей. Они, все эти люди, прекрасные. Поначалу они легкомысленно отнеслись. А постепенно, когда они стали приходить к выводу, что так нельзя, и когда они приходят к этому мнению и вдруг становятся перед вопросом, а кто будет этим заниматься, эти люди по одному начинают отползать, – поясняет Михалков.

Если вы не видели фильм, посмотрите. Или приходите на спектакль: уже 21 мая в Екатеринбурге. А 5 июня – в московском "Зарядье". А сегодня – премьера спектакля в Большом, где еще никогда не сцене не шли драматические постановки.

- Это так начиналось легкомысленно: а почему бы нам не?.. У меня даже была надежда, что оно как-то рассосется. А не рассосалось. И, конечно же, это дичайшая ответственность. Конечно же, это может вызвать огромное количество раздражения: не для того эта сцена, – говорит Михалков.

- Но хочется?

- Мне хочется играть!

И он, сыгравший и поставивший столько, что уже можно ничего и никому не объяснять, все же, как мне показалось, бросил в нашем разговоре фразу в адрес того, кто горазд порассуждать о том о сем, но кому нечем крыть аргумент "сделай лучше".

- "Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца". Это не значит быть равнодушным. "Мне не важно, как вы будете смотреть". Но это важно, – считает Никита Михалков.

- Вы другой в этом спектакле.

- Да. Надеюсь.

- Герой ваш другой. Интересно смотреть, в том числе помня о фильме. Вы стали другим за эти 12 лет?

- Нет, – признается кинорежиссер. – Что значит другим? Скажем, если я пробегал 10 километров, то после шести операций я не могу пробежать трех километров. Я занимаюсь другими видами тренировок, растяжек и так далее. Что значит изменился? Мир изменился. А мое отношение к нему – нет. Я как не любил того, что не люблю, так и не люблю. Другой разговор, что то, что я не люблю, стало массовым, собственно, миром. Стало тем, что тебя изумляет, что вообще это возможно. Но я не сменил ни моих пристрастий, ни вкусов. Может быть, это ретроградство, консерватизм излишний. Но, повторяю, как бы ни пытался мир заменить внутреннее внешним, это может быть подменой, ели весь мир так изменится. Но просто люди, которые думают не так, тихо уйдут из этого мира, и он станет абсолютно другим. Условно говоря, то, что Иван Богослов говорил про последние времена, то есть приход Антихриста. Наивно звучит, но это может быть, если мы не удержим оплот. Мы – это я имею в виду несколько великих народов не удержат оплот вот этого ощущения себя частью того мира, который породил величайшую культуру, величайшую литературу, будь то индийская культура, китайская или русская. Поэтому это вопрос того, насколько мы сами сумеем удержаться от этого соблазна. Очень удобно кликнуть – получить, позвонить – принесут, набрать – получишь, вставать не надо, выходить не надо. В твою жизнь приходит комфорт (на мой взгляд, страшное слово), который лишает тебя возможности принимать решения. Даже не возможности, а желания. За тебя решат. Тебе скажут, что это хорошо, это плохо, это вкусно, это – нет. И это – опаснейшая вещь. Джобс давал своим детям гаджеты на одни час в день, потому что он понимал…

- Изобретатель этого.

- Конечно. Гений. Он понимал, чем это чревато. И он жалел своих детей. Хотя, с другой стороны, он их обрекал на то, чтобы стать абсолютно белыми воронами в этом мире. Согласен?

- Да. Так это же неплохо.

- Но тяжело.

- Тяжело.

Подробнее читайте на vesti.ru ...