Рано или поздно будут воевать и наземные роботы. Правда, решения всё равно предстоит принимать человеку.

Преподаватель вуза или учёный из академического института в зоне СВО — редкость. Программист, заместитель начальника отдела Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ» Антон Трутце пошёл на фронт добровольцем с позывным Доцент в 2022 году.В беседе с aif.ru он рассказал, как это было, и проанализировал изменения в ведении боевых действий, с точки зрения науки.«Теперь взгляд от земли не отрывается»Дмитрий Писаренко, aif.ru: Как вы попали на СВО?Антон Трутце: Я с 2014 года поддерживал Донбасс, старался материально помогать через различные организации. В апреле 2022-го сходил в военкомат, но там мне сказали, что резервисты не нужны. А я офицер запаса, за спиной — военная кафедра в МИФИ.Тогда поискал в интернете варианты, как пойти добровольцем, и нашёл предложение от отряда БАРС-13. 25 апреля принял решение ехать, 29-го был в Ростове, а 12 мая мы уже заходили «за ленту». Это был обычный стрелковый батальон: стрелковые роты, миномётная батарея, подразделения обеспечения — взвод связи, повара, водители...— Чем именно вы занимались?— Когда я ехал туда, был готов выполнять любые задачи. Но так получилось, что меня как технически грамотного специалиста назначили на должность связиста. Потом стал начальником связи отряда.Заниматься приходилось разным — копать, провода тянуть, сутками на радиостанции дежурить. По большей части тянул и чинил проводную связь под обстрелом. Мотаешься на «буханке» по лесу, чинишь постоянно обрывы, а лес заминирован, и на него периодически падают снаряды и мины. У нас были подрывы в основном на растяжках, а потом противник начал использовать «лепестки» — маленькие фугасные мины. Ими стреляли прямо по населённым пунктам, и среди мирных жителей было много подрывов, потому что в траве их не видно. Просто ногу отрывает, и всё. Местные лопатами эти «лепестки» собирали и сваливали куда-нибудь.Когда я в Москву вернулся, стал ходить, постоянно глядя под ноги. И сейчас, когда с собакой гуляю и захожу на газон, взгляд от земли практически не отрывается.«Нет никого ближе боевого товарища»— Как отнеслись в университете к тому, что вы уехали на СВО?— Нормально. У меня контракт был на три месяца. Впереди было лето, я подсобрал отложенный отпуск, который у меня был, и написал заявление «за свой счёт». Коллеги и начальство полностью приняли и поддержали моё решение.В БАРСе тоже коллектив подобрался хороший, отношения были прекрасные. Замечательный командир, начальник штаба, зам по работе с личным составом. Люди все были с разными биографиями и с разных концов страны. Были русские, украинцы, азербайджанцы, евреи, грузины... Люди разных религий и политических взглядов. Тут надо понимать специфику: когда ты находишься на войне, у тебя нет никого ближе боевого товарища. Потому что именно он, если что случится, будет тебя вытаскивать.— Вузовских преподавателей, учёных из академических институтов доводилось там встречать? Считается, что в этой среде высок процент людей либеральных взглядов...— Я с таким мнением не согласен. Знаю не одного человека из высшей школы, кто пошёл воевать. У меня был позывной Доцент, хотя я доцентом не являюсь. Между тем у нас в подразделении был реальный доцент. Были вузовские преподаватели. Да и из МИФИ, где я работаю, некоторые по частичной мобилизации отправились на СВО. Так что обобщать я бы не стал.Ещё когда я учился на военной кафедре, у нас были офицеры с опытом Афганистана. И мне реально пригодились их советы. Они рассказывали, насколько важно на войне всё планировать, брать на себя ответственность. Что имеется в виду? Когда городской человек в обычной жизни сталкивается с какой-то опасностью или неприятной ситуацией, он чаще всего начинает искать, кто бы мог эту проблему решить. Звонить в службу спасения, полицию и т. п.А на войне ты всё делаешь сам. От тебя самого зависят твое здоровье, самочувствие и, в конце концов, жизнь. Если ты сам что-то не организовал (простой пример — не сделал себе надёжное укрытие), пенять будешь только на себя. Это важное правило — не перекладывать на других ответственность, а всё делать самому. Такого в нашем обществе в целом не хватает.— По истечении контракта вы вернулись к работе? Было желание продлить его или поехать второй раз?— Я планировал поехать в 2023 году, но минимальные сроки контрактов увеличили до шести месяцев. В таком случае пришлось бы бросить работу. Да и мне не 30 лет уже, а 45 — здоровье сказывается. Уйти на полгода, признаюсь, было бы тяжело. В общем, я вернулся в МИФИ, вытряс из ушей «воду» от микроконтузий и приступил к своим обязанностям — работе с компьютерами и студентами. Но если придёт повестка, то, конечно, сразу откликнусь. И сейчас помогаю фронту, как могу.Воевать по-старому стало невозможно— Принципы ведения боевых действий в 2022-м и в 2025-м различаются кардинально. Главенствующую роль сейчас играют дроны. Пытались с научной точки зрения анализировать происходящее?— Несмотря на то, что по профессии я программист, интересуюсь военной техникой и историей. Очевидно, мы уже запрыгнули обеими ногами в новую военную революцию. Это можно сравнить с ситуацией XVI века. Тогда появление и распространение пороха привели к радикальному изменению военного дела. Возникли регулярные армии, учебные заведения для подготовки командиров. В итоге поменялась и экономика.Да, роль дронов сейчас колоссальная, но дело не только в них. Происходит революция, связанная с обработкой информации. Сочетание средств разведки, передачи и обработки данных позволяют радикально увеличить осведомлённость любых звеньев (вообще всех) на поле боя, от отдельного бойца до командования в штабах. Сейчас есть техническая возможность практически мгновенно доводить любую информацию до того, кому она нужна, и мы на пути к её реализации. Можно практически мгновенно получить информацию о цели, спланировать ее поражение, передать приказ нужной батарее или расчёту дроноводов.Кроме того, дроны — это очень дешёвое и при этом высокоточное средство поражения. Сейчас fpv-дрон стоит 50 тысяч рублей. Для оружия это копейки. Для сравнения, закупочная цена 155-миллиметрового снаряда в Европе — от 4 до 8 тысяч евро. То есть 400-800 тысяч рублей! При этом снаряд неуправляемый, а дрон управляемый. В руках подготовленного оператора дрон даёт фантастические возможности. Можно доразведать цель перед атакой, поразить её с любого ракурса или в наиболее уязвимое место. Можно координировать удары нескольких дронов и т. д.Фактически это привело к таким изменениям, что воевать по-старому стало невозможно. Исчезла возможность массированных атак, как было, например, в Великую Отечественную войну, когда концентрированным ударом, массой артиллерии, брони и пехоты можно было пробить оборону на тактическую глубину. Сейчас этого сделать невозможно: вы даже не успеете сосредоточить силы. Они будут вскрыты разведкой противника и поражены на этапе сосредоточения.— Уже и чёткой линии фронта, наверное, нет?— Линия боевого соприкосновения стала эфемерным понятием, это, скорее, такая «серая» зона глубиной 20-30 километров.— Каков же выход? Что позволит совершить прорыв?— Ещё со времён Суворова считалось: чтобы противника победить, надо его удивить. Нужно поставить его в такие условия, чтобы у него не было возможности принимать решения, адекватные обстановке.Есть такое понятие, как цикл Бойда. Это цикл от наблюдения обстановки до совершения действия. Чтобы достичь победы, надо сделать свои циклы более быстрыми и улучшить качество принимаемых решений. Тогда противник просто не будет успевать: к тому моменту, когда ему надо будет принять решение или совершить действие, информация устареет. Проще говоря, обстановка изменится.Упреждение противника в этом цикле Бойда и становится первостепенной задачей. Причём на любом уровне — от командира штурмовой группы до главнокомандующего. У нас есть в этом позитивные подвижки. Лазер против дронов— Как бороться против дронов? Помогут средства РЭБ?— Волшебного средства, что вот сейчас что-то такое включат, и все дроны с неба попадают, нет и не будет. Противодействовать надо комплексно, и работу эту должна вести автоматизированная система управления. Причём одновременно она должна учитывать и наши дроны, чтобы не стрелять по своим. Такая прорывная разработка даст сильное преимущество.Если говорить о средствах самообороны — хорошие перспективы у лазерных технологий. Уже есть лазеры, способные сбивать не только беспилотник, но и, например, снаряд. У таких установок минус: они стоят очень дорого. Но есть и плюсы. Во-первых, сам выстрел обходится дёшево. Во-вторых, лазером не надо брать упреждение — свет идёт по прямой и поражает цель мгновенно.Думаю, такое оружие придётся весьма кстати, когда будут внедряться роевые системы дронов — сотни и тысячи мелких беспилотников.— Какие перспективы у роботов?— Они уже используются. Поскольку любое перемещение в «серой» зоне — огромный риск, для снабжения всё чаще используются наземные робототехнические комплексы — роботележки. Такого раньше не было. Беспилотник — это, можно считать, тоже робот. Но уверен, рано или поздно (может быть, уже лет через пять) будут воевать друг с другом и наземные роботы. Наверняка для управления частично будет применяться и искусственный интеллект. Правда, решения всё равно пока предстоит принимать человеку. А что дальше будет — посмотрим.

Подробнее читайте на aif.ru ...