25 сентября во Франции случился теракт. 18-летний юноша, вооруженный тесаком, набросился на двух журналистов.

25 сентября во Франции случился теракт. 18-летний юноша, вооруженный тесаком, набросился на двух журналистов.

Задержанный у редакции Charlie Hebdо 18-летний Али – родом из Пакистана. Устроить резню, а заодно и поджечь здание его сподвигла новая публикация карикатур на пророка Мухаммеда, сделанная сатирическим журналом в день начала судебного процесса по делу О расправе над их журналистами. Только он не знал, что выжившие в той бойне перебрались в другое место. По-французски он почти не говорит, со следователем общается через переводчика.

Это то же здание, где ранее располагалась редакция Charlie Hebdо. Пострадавшие – снова журналисты, мужчина и женщины, которые работают на информационное агентство. Они общались у входа в редакцию, когда на них набросился человек с тесаком.

Президент Эммануэль Макрон все думает, как побороть радикализацию общества, за все три дня после случившегося он так и не проронил ни слова. На авансцене – глава МВД. Он заявил, что это теракт, 33-й с 2017 года, произошел по вине радикальных исламистов.

Пять лет назад, когда расстреливали Charlie Hebdо, террористы выглядели так: черные маски, жилет с обоймами, автомат на плече. Теперь – салатовая кофта, треники и яркие красные кроссовки, а в руках тесак – холодное оружие – дешевое и доступное.

Это новая мрачная традиция уже расползлась по всей Европе. Немыслимо, но факт: в Великобритании нападения на прохожих с мачете случаются каждые два часа!

2013 год: британский солдат зарублен на глазах прохожих, нападавший не думал бежать. Лондон, 2018 год. Одна из загруженных улиц города. Январь 2019-го: мужчина получил 18 ударов ножом за 25 секунд из-за ссоры с похожим в поезде. Ноябрь того же года: резня на Лондонском мосту. Февраль 2020-го: прохожих в центре города резал человек, отсидевший менее половины срока по обвинению в терроризме, вышел досрочно.

"Преступлений так много, что обо всех мы просто не можем рассказать, их власти не афишируют, сообщая только о самых громких", – сказал один из английских журналистов.

Бельгия. Льеж. Две женщины-полицейские и прохожий зарезаны, нападавший убит.

Германия. 17-летний беженец из Афганистана провозгласил себя солдатом ИГИЛ (запрещено в РФ) и убил туристов из Гонконга. В Равенсбурге мужчина порезал трех человек.

Один убит и шестеро ранены в Гамбурге. Неизвестный с кухонным ножом напал на людей у входа в супермаркет.

А это Франция. мужчина зарезал одного и ранил 9 человек под Лионом. А в июле 2016-го двое боевиков перерезали горло священнику в Сент-Этьен-де-Рувре на глазах прихожан. В октябре прошлого года сотрудник полиции зарезал четырех коллег в префектуре Парижа.

Список можно продолжать. А чего стоят пригороды, взять к примеру Сен-Дени, которые полиция предпочитает обходить стороной, потому что там давно свои порядки и законы. Буквально недавно в перестрелке там погибли двое подростков, там же учительница начальных классов покончила с собой. Район, где большинство – мигранты или натурализованные французы, сохранившие свою культуру. Сколько таких во Франции из той же Центральной или Северной Африки, не знает никто, по некоторым подсчетам, уже не менее 10% от общего населения. Растет и уровень насилия.

За два летних месяца этого года во Франции он вырос на 12%, а если смотреть на цифры за последние 20 лет, то скачок вверх – почти в 2,5 раза. Все тот же глава МВД Жеральд Муса Дарманан, дедушка которого родом из Алжира, назвал вещи своими именами: французское общество одичало. "Мы наблюдаем кризис власти. Нужно остановить одичание определенной части общества. Нужно заново утвердить авторитет государства и не упускать из виду ни одного случая", – уверен он.

За такое политически нетолерантное слово – "одичание" – на министра обрушились с критикой и коллеги, и пресса. Ведущие СМИ спешно подыскали мягкую альтернативу – "незащищенность". Они смягчают понятия, по сути, подменяют их, игнорируя масштабы проблемы. В итоге одичание выдают за иллюзию, последствия массовой миграции – за фантазию крайне правых, разницу между мужчиной и женщиной – за католическую прихоть фундаменталистов. Несогласных обвиняют в популизме и расизме.

Обозреватель Figaro подытоживает: задача французской медийной системы не описывать реальность, а маскировать мультикультурализм: "Нужно тогда относиться к насилию как к большому количеству незначительных случаев. Тот, кто будет относиться к ним как к политическим фактам, симптоматичным, свидетельствующим о распаде общества, которое стало жертвой банд и которое прогрессивно дестабилизирует неконтролируемая миграция, будет обвинен в разжигании ненависти, рискует быть изгнанным из общества".

Что можно, а что нельзя говорить, чтобы не быть заклейменным, не знает уже и бывший президент Франции Николя Саркози. Его тоже обвинили в расизме – за упоминание книги Агаты Кристи.

"Это желание элит, они, как обезьянки, никого не слушают. Не знаю, нам еще разрешено говорить "обезьянки"? Потому что нам теперь нельзя говорить. Мы теперь их как называем? "10 маленьких солдат"? – сказал Саркози.

Французский философ Ален Фенкьелькро, развивая идею предательства интеллектуалов, говорит, что думающая элита отказалась от разума под влиянием идей мультикультурализма. Между высокой культурой и низкой стирается всякая грань. Повсеместная толерантность прогнула интеллектуалов настолько, что их вытеснила более грубая культура улицы. Ее символ – тесак, вместо диалога – драка, что философ в полной мере ощутил на себе во время одной из манифестаций в феврале прошлого года в Париже.

Но даже такая новая Франция не способна ассимилировать и переварить всех приезжих из абсолютно другой культуры. Особенно когда у тех нет ни желания, ни необходимости вливаться во французскую. Безусловно, агрессивных приезжих – меньшинство, но именно оно начинает форматировать европейскую реальность и создает свою агрессивную среду, в которой приходится жить всем.

Подробнее читайте на vesti.ru ...