2022-7-7 02:21 |
Заместитель главного инженера был настроен решительно: он собирался доказать, что действовал строго по инструкциям. И вообще, персонал станции в аварии виноват не был — реактор взорвался по причине конструктивных особенностей.
7 июля 1987 года в Доме культуры маленького города Чернобыль, что в 12 километрах от одноименной атомной электростанции, собрались десятки людей. Это было первое судебное заседание по делу об аварии, случившейся годом ранее. Советское правосудие возложило вину за техногенную катастрофу целиком на персонал станции. На скамье подсудимых сидело шестеро обвиняемых. Кроме того, по делу проходило 40 свидетелей и 9 потерпевших.АиФ.ru вспоминает о начавшемся 35 лет назад процессе над руководителями Чернобыльской АЭС. Кого и в чем обвиняли?«Директор ЧАЭС и другие подсудимые обвиняются в том, что, пренебрегая своими служебными обязанностями, они допустили проведение на электростанции недоработанного с научной и технической стороны эксперимента, приведшего к катастрофе. В результате был уничтожен четвертый энергоблок, заражена радиоактивными осадками окружающая среда в районе электростанции, стала необходимой эвакуация 116 тысяч человек, в том числе жителей двух городов: Чернобыля и Припяти. Погибло 30 человек, в том числе двое в момент аварии, а несколько сотен других в результате облучения получили различные степени лучевой болезни», — объявил прокурор Щадрин в самом начале заседания. Обвинение зачитывалось два часа, его слушали не только участники суда, но и журналисты отечественных и зарубежных изданий. Их допустили в зал лишь в первый и последний день заседания, а въезд в зону отчуждения разрешался только по пропускам, так что процесс можно назвать открытым с большой натяжкой. Главными обвиняемыми стали директор станции Виктор Брюханов, главный инженер Николай Фомин и его заместитель Анатолий Дятлов. Кроме них на скамье подсудимых оказались начальник реакторного цеха Александр Коваленко, начальник смены Борис Рогожкин и инспектор Госатомтехнадзора Юрий Лаушкин. Им было предъявлено обвинение по статьям «Халатность», «Злоупотребление служебным положением» и «Нарушение правил безопасности на взрывоопасных предприятиях».К судебному заседанию они подошли в разном психологическом состоянии. Фомин провел этот год в СИЗО и пытался покончить с собой, вскрыв вены осколком очков. Брюханов, как вспоминают очевидцы, на процессе почти не защищался, рассчитывая на снисхождение. А вот Дятлов был настроен решительно: он собирался доказать, что в ночь с 25 на 26 апреля действовал строго по инструкциям. И вообще, персонал станции в аварии виноват не был — реактор взорвался по причине конструктивных особенностей, о которых работники АЭС не были осведомлены.При этом Анатолий Дятлов сам получил высокую дозу радиации и вместе с другими пострадавшими долго лечился от острой лучевой болезни. Однако факт остается фактом: в ту роковую ночь именно он был старшим по должности на Чернобыльской АЭС и руководил действиями операторов. Почему случился взрыв?Напомним, на станции проводился запланированный эксперимент — измерение «выбега турбогенератора». Так называют продолжение его работы по инерции после прекращения подачи энергии, то есть возможного обесточивания станции. Эксперимент был необходим для того, чтобы понять, как выстроить дополнительную защиту охлаждающей системы реактора, и проводился не в первый раз. Эти испытания были уже четвертыми по счету. О причинах катастрофы спорят до сих пор, и, разумеется, эти споры шли во время судебного заседания. На руках у прокурора было заключение госкомиссии по расследованию катастрофы. Она пришла к выводу, что авария произошла из-за нарушения регламента эксплуатации, инструкции и правил управления энергоблоком. При этом сыграли роль особенности физики активной зоны, конструктивные недостатки системы управления и защиты реактора. Тем не менее основная вина лежала на персонале станции — он допустил проведение испытаний, несмотря на непредвиденные скачки мощности. Иначе говоря, эксперимент нужно было вовремя остановить, и трагедии не случилось бы. Эксперты из атомной отрасли, выступавшие на процессе, частично признавали, что реактор имел недостатки, но утверждали, что «при правильном использовании он не опасен». Такая формулировка устроила судью. Но она категорически не устроила заместителя главного инженера Анатолия Дятлова, который, как уже сказано, в ту ночь на станции был старшим по должности. Дятлов доказывал, что персонал АЭС не имел представления, что произведенные им согласно инструкции действия способны привести к подобного рода аварии. Ни в каких документах по эксплуатации об этом не было сказано ни слова — считалось, что реактор имеет надежную защиту. Достаточно было нажать кнопку АЗ-5 — и реактор аварийно заглушится.«Опоздание с нажатием кнопки АЗ-5... Нажали бы мы раньше, взрыв случился бы раньше, — говорил инженер. — То есть взрыв был обусловлен состоянием реактора. Я дал команду остановить мощность реактора на 200 МВт, так как считал, что реактор соответствует уровням безопасности, принятым в СССР, а также соответствует документации, выдаваемой отделом ядерной безопасности».По словам Анатолия Дятлова, эта кнопка сыграла роль запала. Вместо того чтобы заглушить реактор, она, наоборот, разогнала его. Он привел понятную аналогию: допустим, вы едете за рулем и хотите сбросить скорость — нажимаете на педаль тормоза, но вместо этого газ прибавляется. «Кто будет виноват в произошедшей аварии: водитель автомобиля или его конструктор?» — писал инженер в изданной позже книге. В суде Дятлов признал лишь незначительные нарушения — например, что расход воды по главным циркуляционным насосам был больше нормы. Но предвидеть, что после нажатия аварийной кнопки управляющие стержни вызовут кратковременный всплеск реактивности (это явление назовут «концевым эффектом»), он не мог. Иначе говоря, аварийная защита и взорвала реактор.Что стало с обвиняемыми?24 июля обвиняемые выступили с последним словом. Практически никто не признал своей вины, хотя, безусловно, все сожалели о случившемся (на тот момент от последствий аварии погибли 30 человек). Но суд обвинял их не только в нарушении инструкций, но еще и в том, что они не предприняли действий для ограничения последствий взрыва для работников ЧАЭС и жителей ближайших районов. Кроме того, в первые дни пытались скрыть масштаб произошедшего и фальсифицировать информацию об опасности. «Я как инженер вижу, что оперативным персоналом допущены ошибки, — сказал директор ЧАЭС Виктор Брюханов. — Какой бы сложной ни была техника, человеческий разум выше. Я как директор виновен. Я не добился соблюдения правил ядерной безопасности. Но авария — это результат крайне маловероятного сочетания событий. Персонал станции потерял чувство опасности, чему способствовали и недостатки инструкций, которыми мы руководствовались». Суд вынес приговор с точно такими сроками, какие запрашивал прокурор. Брюханова, Фомина и Дятлова приговорили к 10 годам исправительной колонии. Рогожкин получил 5 лет лишения свободы, Коваленко — 3 года, Лаушкин — 2. Приговор обжалованию не подлежал. Через четыре года Виктор Брюханов вышел из тюрьмы по УДО. Николай Фомин в 1988 году был переведен в психиатрическую больницу, а Анатолия Дятлова освободили по состоянию здоровья в 1991 году.
Подробнее читайте на aif.ru ...
