фото показано с : vz.ru

На прошлой неделе 17-летний Михаил Жлобицкий взорвал в здании архангельского управления ФСБ самодельную бомбу, убив себя и ранив еще троих человек. Реакция на это событие, как бывает в таких случаях, отражала политические симпатии комментаторов и часть из них высказалась в стиле «не одобряем, но.

. . ».

На прошлой неделе 17-летний Михаил Жлобицкий взорвал в здании архангельского управления ФСБ самодельную бомбу, убив себя и ранив еще троих человек. Реакция на это событие, как бывает в таких случаях, отражала политические симпатии комментаторов и часть из них высказалась в стиле «не одобряем, но. . . ».

«Юноша, который уходит из жизни в 17 лет, не пережив несправедливости мира. . . В этом чудовищном поступке, который нельзя оправдывать, как нельзя оправдывать нечаевщину, есть абсолютная логика. Когда власть не слышит мирного протеста, ей приходится рано или поздно столкнуться с протестом совсем иным».

Это уже хорошо известная нам за столетия риторика «конечно, мы не одобряем самого поступка, но надо услышать послание, которое за ним стоит».

Трудно объяснять вещи, которые должны быть понятны и так, на уровне самой базовой интуиции но, похоже, придется этим заняться.

У всех террористов есть какие-то идеи. Они почти обязательно выступают с кратким или пространным манифестом о том, какие именно несправедливости мира побудили их взрывать и убивать и во имя каких светлых идей они это делают.

Андерс Брейвик написал пространный манифест, что-то про белую Европу, которой угрожает ислам, даишники тоже выступают с заявлениями (противоположного содержания), американец Теодор Казинский по прозвищу Унабомбер, анархист по убеждениям, попался именно на том, что пожелал выступить с манифестом, свои идеи были у Тимоти Маквея, который взорвал здание в Оклахоме, убив и искалечив сотни людей.

Терроризм всегда идеен и всегда «возмущен несправедливостью». За терактами могут стоять самые разные идеологии но одно остается неизменным и обязательным. Негодование на несправедливость мира.

Как на это можно реагировать?

Единственная разумная реакция отказываться считать террористов участниками общественной дискуссии. Мотивы злодеев и то, что они там пишут в своих манифестах, должно быть интересно следствию а вот ссылаться на эти манифесты в общественно-политических дискуссиях должно быть нравственно и граждански недопустимо.

Те или иные идеи могут быть озвучены но их должны озвучивать не террористы и не их симпатизанты. Мы не должны принимать террористов в круг своих собеседников как по моральным, так и по прагматическим причинам.

Потому что теракт это прежде всего оружие психологического воздействия, это мегафон, при помощи которого террорист хочет возвестить свое послание и люди, которые призывают к этому посланию прислушаться, обдуманно или нет, помогают этому мегафону и для следующих террористов доказывают его эффективность.

Люди, выражающие террористу сочувствие и понимание, даже при всех оговорках, что они не одобряют самого акта, составляют группу эмоциональной поддержки, которая очень важна для мотивации следующих террористов «на миру и смерть красна».

Часть этой эмоциональной поддержки перекладывание ответственности с террориста на «власти», которые «не слышат мирного протеста». Вообще это перекладывание ответственности характерная черта нашей либеральной субкультуры. Впрочем, не только нашей помнится, во время страшного теракта в Беслане я читал в комментариях к соответствующей новости на англоязычном сайте ВВС, что «отчаянные люди делают отчаянные вещи».

При этом, конечно, всегда обязательны оговорки нет-нет, самого акта мы не одобряем, но виновны в нем не его непосредственные совершители, а «власти», которые «довели» их до такой крайности.

Этот взгляд на вещи «ответственность за злодеяния, которые ты совершаешь, несут враги, которые тебя довели», избавление от химеры личной ответственности важная часть всей околотеррористической риторики.

При этом наши борцы с властями почему-то уверены, что очередной юноша, огорченный несправедливостью мира, убьет и искалечит кого угодно, но не их. Их благородный облик сразу выдаст в них противников режима, и юноша пойдет взрываться в другое место, где собираются исключительно плохие люди.

Попытки привлечь теракты в качестве аргумента к разговору об общественных язвах разрушают сам разговор. Любой общественный диалог исходит из одного обязательного допущения мы не убиваем друг друга, мы обмениваемся словами, а не пулями и бомбами.

Когда вы привлекаете на свою сторону в диалоге людей, прибегающих к террористическому насилию, вы уничтожаете сам диалог.

Более того, это очень сильно подрывает возможности борьбы со злоупотреблениями, против которых вроде бы и направлено все негодование.

Абсолютное большинство людей склонны относиться к террористам без всякой симпатии и одобрять любые меры, которые власти сочтут нужными для их подавления. Создавать впечатление, что борцы со злоупотреблениями симпатизанты террористов, значит неизбежно подрывать их работу.

Впрочем, мотивация, которая стоит за таким поведением, не стремление поддержать зло, а борьба с тем, что в соответствующей системе воззрений воспринимается как зло.

У гомеровских героев, как кто-то заметил, есть только одна добродетель храбрость, и только один порок трусость. У нашей революционной интеллигенции есть только одна добродетель ненависть к российской власти, и только один порок нехватка такой ненависти.

Более сложные этические концепции как то благоразумие, личная ответственность, ценность человеческой жизни, верность взятым на себя обязательствам, законные права и интересы третьих лиц это слишком сложные вещи для ее героического мировосприятия.

Похоже, эту субкультуру, неизменную со времен Нечаева, не исправить. Но ее можно на личном уровне покинуть.

Теги:

терроризм, взрыв, общество и власть, дискуссии

Подробнее читайте на vz.ru ...