2022-10-9 00:04 |
Помочь действующей армии в России во все времена полагали естественным делом все — от крестьян до купцов и дворян.
В связи с проведением частичной мобилизации правительство России разрешило регионам закупать по заявкам Министерства обороны снаряжение и оборудование для военных целей — соответствующее постановление премьер-министр РФ Михаил Мишустин утвердил 3 октября.В постановлении также уточняется, что товары будут считаться закупленными для нужд субъекта или муниципалитета, а их передача военным будет осуществляться на безвозмездной основе.Материальная помощь, адресованная военным, находящимся на передовой — для России давняя традиция. Каждый, окончивший среднюю школу, должен иметь представление о событиях, развернувшихся в далёком 1611 г., когда Кузьма Минин обратился к Нижегородскому посаду с призывом жертвовать на нужды ополчения, которому будет суждено освободить Москву от поляков: «Я моё намерение скажу. Мое имение, всё, что есть, без остатка, готов я отдать в пользу и сверх того заложа дом мой, жену и детей, готов все отдать в пользу и услугу Отечеству, и готов лучше со всею моей семьёю в крайней бедности умереть, нежели видеть Отечество в поругании... » «От имения своего»Слово у Минина с делом не расходилось. Он отдал тогда на нужды ополчения не только «всё имение своё», но и оклады с домовых икон, а также драгоценности своей жены. Собственно, с этого и началась «перезагрузка» российской государственности — в 1611 г. никакого Русского царства по факту не было. Страной формально управлял польский королевич Владислав. А уже в 1613 г. на престол с помощью воинов ополчения взошёл первый царь новой династии. Страна и государство были спасены.Конечно, то был случай экстраординарный. Армию, да и прочие государственные структуры приходилось воссоздавать буквально из ничего. Однако и в последующие годы, когда государство не просто окрепло, но и приобрело статус великой мировой державы, многие люди, и состоятельные, и не очень, оказывали материальную помощь действующей армии. И не находили в этом ничего странного. Уж во всяком случае, точно не говорили, что «государство должно всё обеспечить».В том же XVII столетии, во время Русско-польской войны 1654-1667 гг., по итогам которой России были возвращены Левобережная Украина и Смоленск, на этом поприще отличился боярин Фёдор Ртищев. Вообще-то он и сам был в действующей армии, исполняя должность начальника походной квартиры государя, что примерно соответствует нынешнему понятию «зампотылу». Место спокойное и хлебное, через него проходят серьёзные финансовые потоки. Кто иной, возможно, тут бы и обогатился. Но не Ртищев. После войны он заметно обеднел — мало того, что потратил почти все наличные деньги, так ещё и вынужден был продать часть недвижимости. Впрочем, почему «вынужден»? Никто его к этому не вынуждал. Боярин по доброй воле взял на себя организацию системы временных походно-полевых госпиталей для всей армии: «Назиратаев и врачёв им и кормителей устрояше, во упокоение и врачевание им от имения своего». «От имения своего», то есть за свой счёт. В ход пошли даже бриллиантыЭто не первый и не последний пример того, как жертвовали свои состояния представители отечественных элит. Скажем, во время Отечественной войны 1812 года и заграничного похода 1813-1814 гг. на нужды регулярной армии из казны было отпущено около 158 млн руб. А общероссийский сбор средств за то же время составил более 100 млн руб. И первыми, кто откликнулся на призыв о помощи армии, были дворяне. Граф Матвей Дмитриев-Мамонов на собственные средства сформировал, одел, обул, снабдил конями и вооружил целый казачий полк. Причём, подобно боярину Ртищеву, почти полностью растратил наличные средства и занимал деньги у собственных же разбогатевших крепостных, отдавая в залог фамильные бриллианты... Впрочем, дворяне удерживали первенство недолго. Очень скоро их опередило купечество. Царь Александр I, прибывший в Москву в июле 1812 г. как раз для встречи с дворянами и купцами, отмечал: «За эти недели московские дворяне пожертвовали до трёх млн руб., купечество же — с лишком более десяти». Но и этот рекорд почти сразу же был побит. На встрече с императором московские купцы организовали подписку, которая на глазах у опешившего Александра I дала всего лишь за полчаса сумму в 2 млн 400 тыс. руб. Самый крупный взнос в 50 тыс. руб. сделал производитель золотой и серебряной канители Семён Алексеев — эта фамилия в списках самых щедрых помощников армии впоследствии будет появляться регулярно.Крупные суммы, конечно, производят впечатление. Но иной раз стоит обратить внимание и на скромные пожертвования. Например, на поступок историка Николая Карамзина, который в те годы едва сводил концы с концами, но всё же изыскал средства снарядить 70 ратников ополчения. Кстати, тогда же впервые среди тех, кто жертвовал армии, упоминаются крестьяне. Их вклад может показаться невеликим. Но скупые строчки «От крестьянина Фёдора Андреева принято 68 аршин холста» или «От крестьянина Назара Бетина принято 150 холстинных рубах» производят не меньшее впечатление, чем купеческие миллионы. Обычное делоПримерно такой расклад сохранялся и в дальнейшем. Во время Крымской войны 1853-1856 гг. дворяне Санкт-Петербурга отправили к императору Николаю I делегацию с ходатайством: «Изъявляем желание жертвовать десятою частью своих годовых доходов во всё время продолжения войны». Формулировка будничная. Отдать десятую часть доходов рассматривается как нечто само собой разумеющееся. Этакий фон, который надо иметь в виду, когда вспоминаешь о поступках некоторых питерских дворян. Скажем, граф Алексей Константинович Толстой, тот самый, что написал «Князя Серебряного» и был одним из «родителей» Козьмы Пруткова. Он, как и все, расстался с десятой частью доходов. Но сверх того запустил свой проект. Планировалось приобрести пароход, вооружить добровольцев и открыть действия против английского флота. «Я заказал 40 карабинов по 20 рублей каждый и уезжаю как можно скорее... С первым успехом мы испросим полномочия на партизанские действия». Дело не срослось лишь по той причине, что о намерениях графа узнали слишком многие, и запахло международным скандалом, поскольку Толстой к тому времени занимал должность церемониймейстера императорского двора. Больше повезло камер-юнкеру императорского двора Эдуарду Сиверсу — он передал в распоряжение Морского министерства тайно купленный в Финляндии пароход «Выборг» вместе с нанятой и вооружённой командой.Всё это обществу представлялось естественным, потому что как же иначе? Естественным воспринимался даже поступок московского купца, «шерстяного короля» Ефима Гучкова. Аккурат во время Крымской войны сгорела половина его камвольно-прядильной фабрики. А перед войной против его отца, не пожелавшего расстаться со старообрядчеством, власти возбудили уголовное дело. Казалось бы — самое время оскорбиться и отвернуться. Однако Гучков жертвует на нужды армейских госпиталей 300 тыс. руб. Познать свою силуНо даже на этом фоне кое-что казалось из ряда вон выходящим. Так, в среде купечества винных откупщиков почти презирали, поскольку те делали деньги на «горе народном». От них пожертвований ждали меньше всего. И тут во время Крымской войны «царь откупщиков» Василий Кокорев вкладывает 20 млн руб. в военный заём. Причём на этом не останавливается, потому что понимает — деньги обратятся в хлеб, солонину и бинты ещё нескоро. И снаряжает обоз в сто саней, который везёт в Севастополь провиант и лекарства. Обратно обоз везёт 500 раненых — их Кокорев за свой счёт размещает в московских госпиталях. Тогдашняя пресса заслуженно называет Василия Александровича «русским чудом».А ведь это было ещё не чудо. Настоящие чудеса Кокорев продемонстрировал во время следующей войны. Известно, что победоносная Русско-турецкая война 1877-1878 гг. стоила империи в общей сложности около 880 млн руб. Это было серьёзное финансовое бремя, которое частично облегчил внутренний военный заём на сумму в 100 млн руб. А теперь — внимание. Размер участия Василия Кокорева в военном займе составил 45 млн руб. Россия была потрясена — один человек взял на себя чуть ли не половину всего займа! Под конец жизни Кокорев разорился, в том числе и из-за благотворительности, фантастической по размаху. Хоронили его в простом дубовом гробу. На похоронах никаких речей не произносили — по завещанию покойного прочитали несколько отрывков из его литературного наследия. В частности, тот, который по сей день не утратил актуальности: «Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами Отечества, пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу».
Подробнее читайте на aif.ru ...
