2017-12-28 15:30 |
Речь ведь идет о публикациях не в белорусских, а в российских СМИ. Почему Россия не заявит о своем праве на собственную оценку публикуемых в России материалов? Где российская сторона? Чего она хочет? Какие у нее интересы? В эти предновогодние дни в Минске продолжается суд над Сергеем Шиптенко, Юрием Павловцем и Дмитрием Алимкиным тремя публицистами, критиковавшими в российских СМИ наметившееся сближение белорусской власти с Западом в ущерб интеграции с Россией, а также заметную в республике наклонность к белорусизации и литвинизации.
За это их в Белоруссии называют «пророссийскими», обвиняют в разжигании национальной розни, судят и могут приговорить к 512 годам тюремного заключения. В то же время РФ в лице посла РФ в Белоруссии Александра Сурикова официально от них открестилась.
«Это белорусские граждане, и это дело Белоруссии эти очень радикальные журналисты. Мы очень сильно сомневаемся, что эти выступления работают на усиление связей», сказал Суриков.
Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заверила, что «судьбы этих журналистов. . . находятся в сфере нашего пристального внимания» и тут же «особо подчеркнула, что употребление этими авторами таких слов, как «недонарод» или «недогосударство» в отношении Белорусси и белорусов это недопустимо».
Этим она оказала заключенным журналистам медвежью услугу, так как слова «недонарод» в действительности они не употребляли, а Захарова, услышавшая звон, да не знающая, где он, придала своим статусом толчок к распространению этой клеветы.
Это было год назад, в декабре 2016-го.
Повторюсь: год спустя, прямо в эти дни, в Минске проходит суд над журналистами и где же пристальное внимание российского МИДа? Где заявления о необходимости свободы слова? Где, скажем прямо, официальная позиция России по материалам дела, ведь предъявляемые журналистам обвинения тесно связаны с интерпретацией нашей общей с Белоруссией истории?
Ведь может же быть, не правда ли, у России собственный взгляд на историю Отечественной войны 1812 года? На историю Великой Отечественной. На историю белоруссизации 1920-х.
Страшно сказать: сегодня пророссийскую позицию (но официальную ли? бог весть) выражают трое журналистов с белорусским гражданством на скамье подсудимых и приглашенные их адвокатами свидетели.
И не российский МИД, а подсудимый Шиптенко задается вопросом: «Почему, если речь идет о разжигании розни между народами Белоруссии и России, в деле нет российской стороны?»
Опять же: речь ведь идет о публикациях не в белорусских, а в российских СМИ. Почему Россия не заявит о своем праве на собственную оценку публикуемых в России материалов?
Где российская сторона? Чего она хочет? Какие у нее интересы?
Вспоминается Иван Грозный из незабвенного предновогоднего фильма, молвивший режиссеру Якину: «Как же тебя понять, если ты не говоришь ничего?». . .
Возможно, читатель не поверит, насколько все происходящее примитивно и откровенно. Мы потом ни за что не сможем сказать, что нас не предупреждали. И опять будем удивляться, что, оказывается, можно поступать вот так со знаком качества плевков как божьей росы.
Российской экспертизы нет а белорусские эксперты ставят в вину подсудимым даже употребление слова «Белоруссия». В российских СМИ. И даже притом что в самой Белоруссии имеется вполне официозная газета «Советская Белоруссия».
Необходимо отметить: в норме работоспособный эксперт не прибегает к иронии, не допускает эмоций. Эксперт не устанавливает умысел. Эксперт не рассуждает о том, «что может произойти, если. . . ». Эксперт не аргументирует свое решение «интуицией» и тем, что «все так говорят».
Эксперт лишь характеризует объективное содержание текста, и любые требования к экспертам искать в статьях формально не выраженные подтексты, которые «можно воспринять так-то», выходят за рамки научного исследования, это будет лишь частное мнение. Эксперт обязан безошибочно различать конфликтогенность текста (негативные оценки, которые могут кому-то не понравиться) и его экстремистскую направленность (призывы к совершению противоправного действия).
Так вот конфликтогенность не преступна.
И все эти ошибки допущены в экспертных заключениях, на основании которых сейчас могут засудить журналистов. «Статья может развить взаимное недоверие между людьми русской и белоруской национальности», зачитывает экспертизу прокурор. Где мнение российской стороны по этому поводу? Почему за нас додумывает белорусский прокурор?
Психолог Гатальская (одна из проводивших обвинительную экспертизу) позволяет себе иронизировать над статьями: «бедные недалекие белорусы» это ее эмоциональная интерпретация.
Эксперт-библиотековед Иванова, отвечая на вопросы адвокатов, признается, что эксперты не несут никакой ответственности за свои действия, а также что в работе они исходят из «фоновых знаний». Она же говорит, что среди членов экспертной комиссии не было историков, а фоновыми знаниями «обладает практически любой человек».
Констатация отсутствия историков среди экспертов просто поразительна, если учесть, что львиную долю обвинений составляют как раз указания на недопустимость исторических оценок.
Например, Шиптенко вменяется в вину, что он «цинично определяет бело-красно-белый флаг как флаг белорусских коллаборационистов» (тоже выдержка из экспертизы).
Обвиняемые сами приглашают историка кандидата исторических наук Александра Гронского. И он в суде проговаривает, казалось бы, известные вещи: об общерусской святой Ефросинье Полоцкой, о возникновении белорусской государственности при создании БССР (а не Речи Посполитой), о древних и отнюдь не исключительно белорусских корнях так называемого белорусского национального орнамента, о западнорусском языке. . .
Почему Россия отнюдь не озабочивается укреплением этой общерусской истории, объединяющей нас с Западной Русью?
Если уж мы не защитили журналистов от ареста какой знаковой возможностью было бы заявить сейчас о своем взгляде на большую русскую историю! В конце концов: ведь это именно она дает нам право рассуждать о «сферах влияния». Нет большой русской истории нет и сфер влияния, и не понятно, почему Белоруссия не должна стремиться на Запад.
. . . По большому счету меня саму от сидения на этой скамье подсудимых уберегло лишь российское гражданство.
Еще в конце 2014 года, когда вышел мой первый репортаж после поездки в Белоруссию (не благостный, но и огульно не хулящий), моему тогдашнему работодателю довелось выслушать немало неприятных слов от белорусской стороны.
Они и тогда не стеснялись вмешиваться в дела российских СМИ а чем все эти годы занимаемся мы?
По моему глубокому убеждению, суд над пророссийскими журналистами не должен проходить втихаря. Более того: это один из исполненных смысла моментов, которые даже больше говорят о том, что будет завтра, нежели о происходящем сегодня.
Теги:
Украина, заключенные, суды
.Подробнее читайте на vz.ru ...
