2020-12-18 00:05 |
«Шпиономания» и «страсть к засекречиванию» в сталинском СССР стали серьёзной проблемой для руководства нацистской Германии. Реальные силы и возможности советской армии и промышленности остались неизвестны, что сыграло для Третьего рейха роковую роль.
80 лет назад, 18 декабря 1940 года, Адольф Гитлер подписал директиву Верховного главнокомандования вермахта под номером 21. Она носила условное название «Вариант Барбаросса» и ставила главной целью «разгром Советской России в ходе одной кратковременной кампании».Это был финал достаточно напряжённой полугодовой проектной работы лучших умов высшего военного руководства нацистской Германии. В целом же на разработку плана «Барбаросса», а именно такое название утвердилось в историографии, было отведено ещё больше времени: с июня 1940 г. по июнь 1941 г. То есть больше года.Такой долгий срок сам по себе вызывает почтение. Вот — для сравнения — сроки подготовки других агрессивных планов Германии во Второй мировой войне. «Вайсс» — нападение на Польшу — 5 месяцев. «Гельб» — нападение на Францию — 8 месяцев. «Везерюбунг» — захват Дании и Норвегии — 4 месяца. В целом принято считать, что ни один военный план вермахта не готовился столь же тщательно и фундаментально, как «Барбаросса». Однако «долго» — ещё не значит «хорошо». Именно «Барбаросса» стал единственным германским планом агрессии, который не сработал ни в целом, ни в частности. Даже беглый обзор процесса подготовки «Барбароссы» даёт понять, что ни о какой «фундаментальности и продуманности» и речи быть не может. План получился сырым, недоработанным и отличался крайним авантюризмом. Разработчиков, впрочем, винить нельзя. Тот же Фридрих Паулюс, которому была доверена финальная часть подготовки проекта, откровенно признавался: «Сила России представляла собой одну большую неизвестную величину». Он же в процессе подготовки плана провёл три военно-штабные игры. Каждая из них в отдельности и все вместе по совокупности показывали: германских сил, имеющихся в наличии, не хватит для достижения столь амбициозных целей. Тем не менее присутствовавший на штабных играх Гитлер заявил, что план его устраивает и надо как можно скорее приступить к его реализации. Одно время в отечественной публицистике считалось хорошим тоном иронизировать по поводу «шпиономании в сталинском СССР». Особенно красиво выглядела ирония по поводу сознательных искажений в географических картах, издаваемых для широкого доступа. Однако высшее руководство Третьего рейха имело на этот счёт своё мнение. Вот что говорил начальник Генштаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер в феврале 1941 года: «Трудности с картами России. В особенности плохи тактические карты масштаба 1:100 000». О том, что это дало в реальности, расскажет один из самых прославленных военачальников вермахта, танкист Гейнц Гудериан, в своих записках, датированных 23 июля 1941 года: «Все попытки продвинуться через р. Уша северо-западнее Ельни, в направлении на Свирколучье, были безуспешны. Дорога Глинка — Климятино, обозначенная на наших картах как "хорошая", в действительности совсем не существовала». То, что наши публицисты называли «паранойей» и «шпиономанией», в действительности следует называть работой контрразведки и необходимыми мерами предосторожности. То, что они в предвоенный период времени были повышены, сильно усложнило или даже вовсе свело на нет возможность более или менее точного планирования войны против СССР. Вот что говорил об этом тот же Гудериан: «Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной армии. Русские принимали тщательные и эффективные меры безопасности. Гитлер отказывался верить, что советское промышленное производство может быть равным немецкому. У нас было мало сведений относительно русских танков. Мы понятия не имели о том, сколько танков в месяц способна произвести русская промышленность». Говоря по совести, Гитлер вообще имел искажённое преставление о том, что такое советская промышленность, на что она способна и какую роль может сыграть в войне. Вот фрагмент его выступления на совещании руководящего состава вермахта в Бергхофе 9 января 1941 года: «Русские Вооруженные силы представляют собой глиняный колосс без головы... Так как Россия все равно должна быть разбита, то лучше всего это сделать сейчас, когда русские Вооруженные силы не имеют вождей и плохо вооружены и когда русские должны преодолевать большие трудности в своей военной промышленности, развивающейся с чужой помощью».Фокус в том, что советская промышленность, особенно её военная составляющая, на тот момент уже лет восемь как развивалась фактически без посторонней помощи. Здесь сыграла свою роль стратегия первых пятилеток, направленная на достижение независимости советского машиностроения от помощи со стороны: «Расширение импорта машин, для того чтобы поскорее освободиться от импорта машин». Историк Алексей Исаев, быть может, излишне легковесно, но зато на удивление точно сравнивает деятельность советского лидера в предвоенный период со стратегией поросёнка Наф-Нафа из известной детской сказки: «Сталин — этот тот самый персонаж, который строил каменный дом перед лицом долгое время казавшейся призрачной угрозы и в конечном итоге всё же победил волка».По большому счёту главной мерой, которая сорвала осуществление плана «Барбаросса», следует назвать виртуозно проведённую операцию по эвакуации советских заводов. Глава Совета по эвакуации Николай Шверник и его заместитель Алексей Косыгин, переместив к октябрю 1941 года 1360 заводов из европейской части СССР на Урал и в Сибирь, фактически выиграли войну. Её дальнейшее продолжение для Германии было бессмысленным и опасным. Это понимали и наиболее разумные люди в руководстве Третьего рейха. Известно, что 29 ноября 1941 г. рейхсминистр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт дал «великому фюреру германской нации» Адольфу Гитлеру следующую рекомендацию: «Войну против СССР следует прекратить, поскольку в военном и экономическом отношении Германия её уже проиграла».
Подробнее читайте на aif.ru ...
