фото показано с : vz.ru

Обсуждение проекта нового закона «О культуре» заставило общество вновь вспомнить о спорной 148-й статье УК РФ статье, карающей за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих».

Авторы проекта предлагают вывести из-под действия этого закона демонстрацию произведений искусства: выставки, концерты, театральные постановки, кинофильмы и т. п. Однако представители РПЦ выступили против такого решения.

Обсуждение проекта нового закона «О культуре» заставило общество вновь вспомнить о спорной 148-й статье УК РФ статье, карающей за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Авторы проекта предлагают вывести из-под действия этого закона демонстрацию произведений искусства: выставки, концерты, театральные постановки, кинофильмы и т. п. Однако представители РПЦ выступили против такого решения.

«Это все-таки публичные действия, предназначенные для публичного просмотра, и они однозначно относятся к тем публичным действиям, которые могут оскорбить религиозные чувства верующих. Мы, конечно, будем добиваться, будем вести работу об исключении из законопроекта вот таких норм», заявила руководительница правового управления Московской патриархии игуменья Ксения (Чернега).

Этот спор побуждает вновь задуматься о явлении, все сильнее входящем в нашу повседневную жизнь, но по-прежнему очень неоднозначном: ограничении свободы слова и самовыражения ради того, чтобы не оскорбить чьи-либо чувства.

В частной жизни конфликт между свободой слова и уважением к чувствам ближнего решается при помощи такта, деликатности, хорошего воспитания. «В доме повешенного не говорят о веревке», «О мертвых либо хорошо, либо ничего»: эти и другие подобные изречения учат нас, что правду-матку, рвущуюся с языка, иногда стоит придержать. Но все осложняется, когда мы выходим в публичную сферу, где наши высказывания обращены к неопределенному кругу лиц и касаются не чьей-то личной жизни, а отвлеченных вопросов. Где «оскорбление лица» понятие четкое и ясное, у которого есть определение в уголовном кодексе сменяется расплывчатым «оскорблением чувств».

В самом деле, не совсем понятно, почему произведения искусства нужно резко отделять от обычных публичных высказываний, да и есть ли между ними четкая граница. В наше время время любительских фильмов и музыкальных групп, уличных танцев, фанфиков, перформансов и стендапов все больше размывается грань между искусством профессиональным и любительским. Творчество давно перестало быть особым видом деятельности, которым занимаются в величественных «храмах искусства» специально обученные «жрецы»: оно вышло на улицу и в интернет, для множества людей превратилось в обычное хобби, в часть их повседневной жизни. Между картиной «актуального художника» и мемом из интернета зачастую нет разницы ни по содержанию, ни по художественному уровню разница лишь в том, что одна висит на выставке, а другой собирает лайки, путешествуя по соцсетям. Почему же отношение к ним должно быть разным?

Уместнее задать другой вопрос: насколько оправдано вообще существование уголовной статьи, грозящей судом и тюрьмой за «оскорбление чувств»?

Статья 148, ч. 1 существует в УК РФ с 2013 года, активно применяться начала с 2015-го. Закон предусматривает штраф до 300 тысяч рублей, исправительные работы или тюремное заключение сроком до одного года (впрочем, реальных тюремных сроков за оскорбление чувств пока еще никто не получал). Новый закон с самого начала был спорным и вызвал серьезное общественное неприятие; каждый случай его применения рассматривается под микроскопом и бурно обсуждается возможно, поэтому число «пострадавших» по 148-й статье пока невелико: за 20142017 годы всего тринадцать человек.

Самый известный из попавших под статью видеоблогер Руслан Соколовский (Сайбабтаев), знаменитый «ловец покемонов в церкви». Для полноты картины надо сказать, что он не просто покемонов в церкви ловил и процесс на видео снимал, но и происходящее там богослужение матерно комментировал.

Другие случаи. Преподаватель Оренбургского медицинского университета Сергей Лазаров опубликовал у себя на сайте статью под заглавием «Злой Христос» без неприличных выражений, но антихристианскую, в которой христианский Бог именовался «убийцей и тираном». Получил штраф в 35 тысяч рублей. Блогер из Калининграда Виктор Краснов, поспорив в соцсети с каким-то верующим о праздновании Хэллоуина, написал: «Бога нет, а Библия сборник еврейских сказок». Дело тянулось три года и было закрыто за истечением срока давности. Бывают и экзотические случаи: «магистр вуду» Антон Симаков из Екатеринбурга попал под суд за то, что с помощью обезглавленного петуха, деревянного креста и церковной атрибутики наводил порчу на президента Украины. Впрочем, при ближайшем рассмотрении уральского вудуиста признали невменяемым.

Предметами преследования становятся мемы, карикатуры, реплики в соцсетях. Бросается в глаза, прежде всего, случайность и произвольность этих преследований: для любого, кто много общается в интернете, не секрет, что резких высказываний о религии или карикатур на церковь и священников там можно найти в сотни, даже в тысячи раз больше. А уж если вспомнить, что верующие бывают не только христианами, и обратить внимание на то, что неравнодушные граждане пишут порой об иудаизме или об исламе

Словом, не только по расплывчатым формулировкам, но и по правоприменению уже хорошо видно, что перед нами «клон» печально известной статьи 282. Той, что, возможно, задумывалась как инструмент борьбы с национальной нетерпимостью, но быстро превратилась в «статью за лайки и репосты», источник бесконечных высосанных из пальца дел, курьезов и насмешек над правоохранительными органами, которые, мол, предпочитают ловить не настоящих террористов и экстремистов, а школоту в интернете. В конце концов, к общему облегчению, она была декриминализирована.

Статья «за оскорбление чувств» пока не применяется массово видимо, правоохранители еще не очень понимают, как с ней работать, и опасаются общественного резонанса. Но и статья 282 не за один год обрела свою дурную славу.

Для того, чтобы сделаться «второй 282», у статьи 148 есть главное: крайняя расплывчатость формулировок. Фактически, все определение «преступления» состоит из оценочных суждений. Под «публичными действиями», как мы уже видели, законодатель здесь понимает и высказывания, и изображения. «Явное неуважение к обществу» что имеется в виду и как оно проявляется в статье на сайте или в реплике, вырванной из интернет-холивара? Наконец, само «оскорбление религиозных чувств верующих»: как узнать, что является оскорблением, а что нет? Должно ли преступное деяние оскорблять всех верующих без исключения или только некоторых? И как определить, правомерно ли верующий оскорбился?

Обычно на такие вопросы отвечают: «Все очевидно, чего тут мудрить! Вот человек берет икону и начинает топтать ее ногами разумеется, он этим оскорбляет чувства православных!»

Да, когда икону и ногами тут все очевидно. И на эту тему, кстати, давным-давно есть административная статья 5. 26. 3 КоАП, «умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порча или уничтожение». Штраф до 50 тысяч либо обязательные работы. Обратим внимание, как точно и ясно описано здесь то, за что полагается наказание.

Но за пределами таких очевидных случаев начинается обширная «серая зона».

Оскорбляет ли чувства верующих рок-опера «Иисус Христос суперзвезда»? Ведь история Иисуса показана и истолкована в ней совсем не канонично. А образ Иешуа в романе «Мастер и Маргарита»? От одних верующих можно услышать, что роман сатанинский, и Иешуа злая карикатура на Иисуса; от других что в свое время эта книга привела их самих или кого-то из их знакомых к христианству. Оскорбительна ли пушкинская «Гавриилиада»? (Вообще говоря, да; более того, ее автор явно ставил себе цель оскорбить и поглумиться. И что теперь с этим делать?) Оскорбительны ли для верующих яркие и злые антихристианские пассажи Ницше? А что, если те же мысли выскажет безвестный блогер Пупкин без немецких литературных красот, простым русским языком?

Сойдем с высот мировой классики, вспомним околорелигиозные «холивары» последних лет: картина окажется столь же пестрой.

В 2014 году православные активисты добились отмены гастрольного тура в России польской блэк-металлической группы «Behemoth». Основание: в текстах и в визуальных образах группы пропагандируется сатанизм. Действительно, музыканты носят перевернутые кресты, а тексты их полны «темных» и антихристианских мотивов. И это не причуда четверых поляков, а характерные составляющие музыкального стиля блэк-метал, в котором работает и немало российских музыкантов. Обращение к «темным» темам, эстетическое тяготение к язычеству и/или антихристианству, устрашающий вид и эпатирующие высказывания, пентаграммы и перевернутые кресты на груди почти неотъемлемые черты этого направления. Запрещаем его целиком? И почему ограничиваемся музыкой если уж на то пошло, не следует ли в принципе запретить антихристианство в России?

Другой пример. Год назад тоже в Великий Пост православный и околоправославный интернет внезапно взорвал рассказ Лоры Белоиван «Как Бог сову делал». Непритязательный юмористический скетч на страничку о том, как Бог творил сову, а потом Адам придумывал этой несуразной птице имя. Ненависти в рассказе определенно нет но нет и никакого благоговения перед «священными темами»: Господь и Адам наперебой прикалываются и валяют дурака, да еще и матерными выражениями не брезгуют. Оскорбляет чувства или нет? Мнения самих верующих разделились. Одни писали жалобы в Роскомнадзор и в прокуратуру, слали автору угрозы и требовали удалить рассказ. Другие отвечали, что юмор, быть может, низкопробный и не особенно смешной, но их не обижает и не задевает.

Что ж, мат в устах Господа Бога действительно звучит странно и многих может шокировать. Но вот следующий пример, также из прошлого года. В арт-парке в деревне Никола-Ленивец под Калугой существует традиция: уже 16 лет на Масленицу там возводят, а затем сжигают различные деревянные постройки. Горели уже и зиккурат, и акведук, и триумфальная арка. И в прошлом году художник Николай Полисский создал «Пламенеющую готику»: построил, а затем сжег, запечатлев костер на камеру, деревянный «готический собор». Ни крестов, ни еще каких-либо религиозных символов на этом «соборе» не было, он не был копией какого-либо реального католического собора, да и вообще на реальное здание походил довольно отдаленно. Тем не менее эта акция вызвала не только массовое возмущение в соцсетях, но и протест от официального представителя РПЦ.

Пожалуй, самый яркий пример такого рода фильм 2017 года «Матильда», вызвавший в образованном обществе невиданную ранее поляризацию мнений. Для светских людей проходная историческая «мылодрама». Для православных особенно консервативно настроенных, тех, среди которых Николай Второй пользуется особым почитанием страшное кощунство: чтимого ими святого изобразили обычным слабым человеком, запутавшимся в отношениях с женщинами! Анекдотический, казалось бы, холивар вокруг проходного фильма поднял вдруг серьезный вопрос: последний российский царь святой мученик, которого можно только смиренно почитать, или один из земных персонажей нашей истории, которого можно и обсуждать, и по-разному к нему относиться и, например, сочинять про него, как и про других царей и цариц, «мыльные оперы»? И следующий, еще более важный вопрос: что вообще «можно» и что «нельзя» в художественном переосмыслении нашего прошлого?

И знаете что? Очень хорошо, что происходят такие «холивары».

Носители оскорбленных чувств, склонные Страшно Обижаться и впадать в моральную панику по любому поводу (а то и старательно выискивать поводы для обид), агрессивно требующие прекратить и запретить все, что им не по вкусу, выглядят не слишком симпатично. Но то, что они делают проявление гражданского общества. И если вспомнить, что в иных местах гражданское общество начиналось с линчевания и вываливания в перьях, то у нас, русских, все еще очень цивилизованно.

Нынешнее общество очень разнородно. В нем нет ни единой системы ценностей, ни единых этических, эстетических, культурных норм. У людей очень разные представления о том, что допустимо, а что нет, и как правильно вести себя в публичном пространстве настолько разные, что порой ужасаешься культурной пропасти между жителями одного города и даже одного дома. И единственный способ выработать единые правила или хотя бы прийти к какому-то компромиссу разговаривать об этом и договариваться.

Это и происходит. «Оскорбленные» заявляют, что возмущены, и объясняют свои резоны. Им приходится отстаивать свою позицию внятно и рационально, приводя аргументы. Окружающие их поддерживают или не поддерживают. В таких дискуссиях и проясняется, «что такое хорошо и что такое плохо» в пространстве общественных высказываний и символических жестов. Что можно говорить и делать свободно, что лучше в специально отведенных местах и «для своих», а что и вовсе не стоит выносить за пределы собственной кухни, если не хочешь, чтобы тебе «напихали в панамку».

Но все это чисто гражданская история. Ключевой ее признак тот, что общественная дискуссия идет свободно. Государство в нее не вмешивается. И самому «оскорбителю», при всех пламенных обличениях в его адрес, не грозит ничего страшнее громкого общественного осуждения. В самом худшем случае, выставка закроется раньше времени, фильм снимут с проката, а с чересчур раскованным артистом разорвут контракт. Да и то это уже случаи экстремальные, «на грани». Речь идет именно о моральном осуждении, о коллективном «не надо так!» которое «большое общество» поддержит или не поддержит, а сам объект этого коллективного распекания будет свободен согласиться с ним или не согласиться.

И это нормально. Не все «плохое», «безвкусное», «оскорбительное» следует законодательно запрещать, не за каждым «нехорошим человеком» бегать с полицией. В здоровом обществе существует ценностная иерархия и явления не делятся только на однозначно хорошие и уголовно наказуемые: между этими крайностями еще множество ступенек. Такт, вежливость, умение спорить, не задевая друг друга все это навыки, которым полиция не учит: этому мы можем научиться только сами.

Когда за «оскорбление чувств» начинает грозить суд и тюрьма, когда решение о том, оскорблены ли верующие, принимают не сами верующие, а безличная государственная машина это подрывает и обессмысливает саму идею общественного диалога. И неважно, обрушивается ли кара на маститого режиссера или на безвестного блогера Пупкина.

Теги:

интернет

,

законодательство

,

современное искусство

,

люди и религия

Подробнее читайте на vz.ru ...