Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган направил Владимиру Путину письмо с извинениями за сбитый в ноябре 2015 года российский Су-24. Путин в ответ позвонил турецкому коллеге и договорился о встрече. Главное требование Кремля – извинение за случившееся – было выполнено Анкарой через семь месяцев после обострения отношений между двумя странами. Что заставило Эрдогана изменить свою позицию и помириться с Москвой?

Вместо В«ноля проблемВ» – В«ноль друзейВ»

Редко случается, что от одного слова зависит восстановление отношений двух стран. Но жесткая позиция, которой последние семь месяцев придерживалась Москва, предполагала, что возобновление диалога с Анкарой может произойти только после того, как турецкие власти принесут официальные извинения за сбитый бомбардировщик Су-24. Первое в списке требований одновременно и самое сложное – смирить гордыню, признать агрессию ошибкой и протянуть руку. Президент Турции Реджеп Эрдоган до последнего времени выражал сожаление по поводу случившегося, но извиняться, а тем более платить компенсацию за самолет и пожизненные выплаты семье погибшего пилота явно не собирался. Однако с течением времени в Анкаре пришли к пониманию тупика, в котором оказалась внешняя политика страны. В наступившей изоляции Турция вдруг ощутила потребность в друзьях и союзниках, а вокруг остались лишь противники и враждебно настроенные страны.

Первый шаг к исправлению ситуации Эрдоган предпринял 5 мая, когда отправил премьер-министра и его правительство в отставку. Российский Су-24 сбили по прямому приказу премьера Ахмета Давутоглу, но аргумент у президента Турции был более веским: в 2011 году на посту министра внешних дел Давутоглу объявил о доктрине В«ноль проблемВ» с соседями. За пять лет она обернулась почти осадным положением – В«ноль друзейВ» за исключением Азербайджана. Нельзя сказать, что это вина одного лишь архитектора внешней политики, во многом зависимого от самого турецкого лидера. Так, например, от имиджа примерного консерватора, исламского, но исключительно демократического правителя с тех пор у Эрдогана ровным счетом ничего не осталось, кроме его симпатий к исламистским группировкам (В«Братьям мусульманамВ»), которые продолжают принимать участие в конфликтах на Ближнем Востоке. Разговоры о В«мягкой силеВ» и В«турецкой моделиВ» для других стран региона, как и о влиянии Турции, прекратились сразу после того, как режим Эрдогана показал оскал – вместо замирения с Рабочей партией Курдистана Анкара пошла по пути репрессий и запретов.

Курды – один из рифов, о который разбился прежний внешнеполитический курс – поджидали Турцию и в Сирии. С начала гражданской войны весной 2011 года Эрдоган, проводивший в кругу семьи отпуск с сирийским президентом Башаром Асадом, добивался свержения своего вчерашнего союзника, желая поставить во главе южного соседа суннитских лидеров. Для этого с турецкой территории организовывали материальную и военно-техническую поддержку повстанцев, воевавших против режима алавитского меньшинства в Дамаске. Анкара не могла допустить появления на месте одной из сирийских провинций у южной границы с Турцией курдского государства, которое бы усилило внутренний сепаратизм. Однако когда судьба Асада казалась предрешенной, в конфликт вмешалась Россия, бомбившая туркоманов – местных повстанцев, родственных туркам, которые противостояли курдским отрядам. Сбитый Су-24 был выражением накопленного недовольства и раздражения Анкары.

Но сильнее всего Эрдогана подвели США, которые объявили курдские отряды своей опорой в борьбе с ИГИЛ (террористическая группировка, запрещена в РФ) и включили их в международную коалицию, что позволило курдам укрепиться на севере Сирии и создать реальную угрозу сепаратизма. Внезапно Асад, назвавший режим Эрдогана В«фашистскимВ», стал ситуативным союзником, а его пребывание у власти – гарантией от возникновения курдской автономии в Сирии. К тому же и Россия, заморозившая отношения с Турцией, начала заигрывать с курдскими повстанцами, которые из российского ПЗРК В«ИглаВ» успели сбить турецкий вертолет В«СуперкобраВ» (многие увидели в этом своеобразный В«симметричный ответВ» за Су-24 и российский вертолет).

Сирия во всех смыслах дорого обошлась Турции: гражданская война спровоцировала волну беженцев, число которых достигло 2,7 млн человек. Через турецкую территорию сирийцы направляются в Евросоюз, который ведет переговоры с Анкарой о сдерживании потока переселенцев. В Брюсселе также настаивают на изменении антитеррористического законодательства Турции в сторону большей либерализации. Цена вопроса – введение безвизового режима и будущее членство в союзе. Но Эрдоган отказывает ЕС в каких-либо уступках, шантажирует миграционным вопросом и открыто критикует Брюссель за слабость, используя для этого в том числе референдум о выходе Великобритании из европейского интеграционного проекта. Одновременно Анкара своими действиями в Сирии подпортила отношения с Саудовской Аравией и Египтом – двумя влиятельными странами в регионе.

Раскаяние и прощение

В конце концов, турецкие власти осознали, что сирийскую войну прежними средствами не выиграть – курдское ополчение угрожает турецким каналам поставок в Сирию, а внутри самой Турции не утихают теракты. Поэтому при посредничестве Алжира был организован канал переговоров с Дамаском по курдской проблеме. После этого Эрдогану потребовалось навести мосты с Москвой, в том числе, чтобы договориться о параметрах совместной антитеррористической деятельности в Сирии; и он знал, что в Москве его с некоторых пор ждали. Поскольку Россия, укрепив режим Асада, так и не достигла тесного сотрудничества с Западом и тоже по-своему увязла в сирийском конфликте, который осложняется неуступчивостью Дамаска и Тегерана. Но чтобы вернуться к полноформатному партнерству с Анкарой, в Москве ожидали услышать конкретное слово. Дипломатия примечательна тем, что нужного слова в Кремле, по-видимому, не дождались, но желание помириться и двигаться дальше перевесило старые обиды.

С назначением главы правительства Турции Бинали Йылдырыма, бывшего министра транспорта лояльного Эрдогану, сразу прозвучали предложения учредить рабочие группы и нормализовать отношения. Анкара сделал разворот от доктрины В«ноль проблемВ» к тому, чтобы В«расширить круг друзей ТурцииВ». Для этого Эрдоган провел перестановки и полностью отстранил от дел команду, прорабатывавшую курс Давутоглу. Но суть дружбы и стратегического партнерства России и Турции, во многом персоналистских режимов, заключается в теплых отношениях их лидеров, а Эрдоган долгое время – с ноября 2015 года – не мог дозвониться в Москву. В День России 12 июня турецкий президент направил поздравление Путину, в котором выразил надежду, что отношения двух стран будут на В«уровне, который они заслуживаютВ». Однако извинений в тексте не прозвучало.

После вялой реакции Кремля Эрдоган написал еще одно письмо, в котором сумел извернуться: выразил сожаление, но, по одной из версий, не Кремлю, а семье погибшего пилота Су-24. В Кремле интерпретировали это как извинение перед Россией, но затем на сайте президента внесли правку в англоязычный вариант: вместо В«я приношу им извиненияВ» (I apologise to them) поставили В«пожалуйста, извините насВ» (please excuse us). Впрочем, и по двум другим требованиям не обошлось без противоречий: сначала премьер Йылдырым заявил о готовности возместить ущерб за сбитый самолет, но после дезавуировал свои слова; то же касается и компенсации семье погибшего летчика Олега Пешкова – Турция согласна платить, но при условии, что семья обратится с прошением.

Все это, конечно, детали, на первом плане достигнутый Москвой эффект – внешнеполитическая победа, которую президент Владимир Путин запишет себе в актив. Наложив экономические санкции и отказавшись от дипломатических контактов, Россия показала, какой будет ее реакция, если еще кому-либо вздумается сбивать российские самолеты. Безусловно, крах внешней политики Турции сыграл куда более важную роль в решении Анкары, но экономические санкции тоже сделали свое дело. Турция потеряла рынок для сбыта овощей и фруктов, туристический бизнес и авиаперевозчики понесли серьезные убытки, поскольку 90% от 3 млн россиян не поехали отдыхать на турецкие курорты, был нанесен удар по строительным компаниям турецкого происхождения, которые строили объекты в России, более того, в силу вступил запрет на найм турецкой рабочей силы.

Насколько эффективны санкции, конечно, большой вопрос. По оценке турецкой стороны, они могли обойтись Анкаре в 0,3-0,4% ВВП, или 9 млрд долларов. Согласно информации Федеральной таможенной службы (ФТС), в 2015 году российско-турецкий торговый оборот составлял 23,4 млрд долларов, а в первые четыре месяца 2016-го – 4,8 млрд. Но больше всего пострадали российские потребители, которым пришлось пережить и удорожание продуктов, и выросшие цены на отдых с ограничением мест, где его можно провести.

Впрочем, отмена санкций для Москвы не столько повод к восстановлению и углублению торгово-экономического взаимодействия, сколько политический инструмент. В России ждут, что Турция будет бороться с исламистами, а не помогать им в деле свержения режима Асада. С российской точки зрения, Анкара подтвердит серьезность своих намерений, если перекроет турецко-сирийскую границу и прекратит поддерживать исламистов. Готов ли на это пойти Эрдоган в своей новой внешней политике, пока не совсем понятно. Но не в последнюю очередь его решение будет зависеть от гарантий России и самого Асада. Возможно, об этом турецкий лидер и поговорит с Путиным В«лицом к лицуВ». Только так он сможет сохранить лицо после пяти лет неудачных попыток повлиять на конфликт в Сирии и стать ведущей региональной силой на Ближнем Востоке.

Подробнее читайте на kapital-rus.ru ...