Тезисы

В дискуссии участвовали адвокат, основатель и руководитель Центра содействия международной защите, эксперт по международному праву, почетный доктор права, специалист по ЕСПЧ, член Московской Хельсинской группы Каринна Москаленко, директор центра В«Насилию.нетВ» Анна Ривина, адвокат Мари Давтян, юрист и общественный деятель Алена Попова, блогер и соосновательница проекта В«Ты не однаВ» Александра Митрошина.

Как уВ других. "Они вынули из конвенции все необходимые действенные механизмы"

Мари Давтян:

— Насилие существует в разных обществах, в разной среде, но когда мы говорим о гендерном насилии, мы говорим о насилии, с которым женщины встречаются чаще. Домашнее насилие, сексуальное, харассмент — это те виды, с которыми женщины значительно чаще, чем мужчины, сталкиваются в своей жизни. Именно в силу того, что они женщины.

Алена Попова:

— Думаю, можно вспомнить Стамбульскую конвенцию. На сегодняшний день это самый прогрессивный документ, который защищает женщину от насилия. К большому сожалению, Российская Федерация не входит в число тех стран, которые этот документ подписали и вообще признали проблему на уровне государства. Там [в Стамбульской конвенции] есть самый большой список того насилия, которое происходит с женщиной именно потому, что она женщина. Например, женское обрезание, браки, когда маленьких девочек выдают принудительно, ну и насилие, которое есть и в семье, за закрытой дверью, и насилие, которое есть на улице. Почему в России не ратифицирована Стамбульская конвенция? Потому что у нас есть патриарх, который в письме к президенту сказал, что слово В«гендерВ» убивает традиционные семейные ценности.

Анна Ривина, Алена Попова

Анна Ривина:

— В Украине церковь тоже не захотела слышать слово В«гендерВ». Они не подписали Стамбульскую конвенцию. Но они вынули из конвенции все необходимые действенные механизмы и сделали свой отдельный закон против насилия, который 1 января 2019 года вступил в силу. И на сегодняшний день, как говорят специалисты, это начало работать. Как минимум, у них сейчас в каждом отделении полиции есть сотрудники, которые обучены специфике работы с насилием. Поэтому если бы Россия хотела делать акцент только на страшное слово В«гендерВ», мы бы могли придумать вариант, как из этого выйти. В нашем законопроекте этого слова нет.

В этом году 40 лет Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Первый документ ООН, который вообще поднял проблему насилия. Это международное явление. Оно было, есть и, к сожалению, будет во всех странах. Вопрос масштабов. У нас, например, очень схожа дискуссия с тем, как все это происходило в Армении, где только пару лет назад был принят закон. Там тоже церковь говорила о том, что не нужно вмешиваться.

16В миллионов 450В тысяч жертв домашнего насилияВ зафиксировал РосстатВ в 2011 году. После принятия закона о декриминализации в январе 2017 правоохранительные органы получают до 2 миллионов заявлений от жертв абьюза в год. Однако,В по словам Мари Давтян, до суда доходит лишь 35 тысяч заявлений.

В 

В 

В 

Как у нас. В«Нужно, чтобы тебе сломали руку или ногуВ»

Мари Давтян:

— Чтобы защититься от насилия, нужно реально серьезно пострадать. Тогда, возможно, государство подключится. Все те женщины, которые, например, обратились в Европейский суд, изначально обращались за защитой к государству. До того, как произошло что-то страшное. Они писали заявления в полицию, полиция их футболила, уголовные дела не возбуждались годами, никто никаких защитных мер к потерпевшим не применял, после первого заявления каждая из жертв страдала как минимум несколько раз. Например, Ирина Петракова, моя потерпевшая. После первого заявления потом у нее было еще 23 эпизода различного вида насилия. До сих пор уголовное дело так и не дошло до суда.

Мари Давтян (слева)

Само по себе возбуждение уголовного дела вас никак не защищает. Это бумажка, которая вам ничем не поможет, если человек, в отношении которого уголовное дело, стоит возле вашего порога или вообще живет с вами в одном доме. Есть такая иллюзия, что если уголовное дело в отношении человека возбуждено, то его сразу схватили, посадили в тюрьму. Его схватят и посадят в тюрьму только тогда, когда он кого-нибудь убьет. А если он сломал руку, ногу, если он избивает часами, он остается на свободе даже после возбуждения уголовного дела. Кто в это время будет защищать [жертву]? Никто.

Чтобы эффективно поддерживать пострадавших в периоды расследования, возбуждения уголовных дел, нужно, чтобы каждый государственный орган работал в этом направлении. Полиция совместно с социальными службами, медиками должна образовать единый межведомственный механизм, которого сегодня нет.

#ЯНеХотелаУмирать. Истории женщин о насилии в семье, которые они боялись рассказывать

Как россиянки годами терпят избиения и почему закон им не помогает — в обзоре В«7x7В»

Зачем нужен закон о домашнем насилии

Анна Ривина:

— Пытались такой закон принять. Порой там были очень странные формулировки, что даже эксперты не хотели иметь к нему никакого отношения. Если мы говорим про нынешнюю версию закона, этот текст до сих пор какой-то абстрактный. Мы не знаем, с чем в итоге выйдет к нам государство и что в итоге из себя этот текст будет представлять. Там должно быть понятие домашнего насилия, видов домашнего насилия, тот самый охранный ордер и межведомственные взаимодействия. Нам нужно, чтобы это еще и работало. Мне кажется, в нашей стране у многих сильно поменялось отношение к этой проблеме, намного больше начали об этом говорить, писать.

Глобальный пик внимания случился после декриминализации. Когда государство подписало документ, что домашнее насилие — это нормальная вещь, что это даже не нужно называть преступлением.

Молодые люди уже не хотят жить в таком мире. Несмотря на то, что Россия сегодня — последняя страна в Совете Европы без этого закона [о домашнем насилии]. Мы все-таки живем в глобальном мире. Смотрим общие сериалы, фильмы, клипы, общие темы поднимаем и обсуждаем. У меня нет никаких сомнений, что закон будет принят.

Закон нам нужен не только для того, чтобы мы завтра проснулись в прекрасной стране, где нет насилия. Нам закон нужен, чтобы мы начали четко понимать, что у нас есть проблемы. Чтобы нам дали механизмы для их решения. Это процесс на долгие годы. В тех странах, где закон приняли 10, 15, 20 лет назад, все равно насилие есть.

В«Стоит начать с того, что она никому ничего не должнаВ». Как победить стереотипы о женщинах в России

Есть ли шанс избавиться от сексизма и насилия в России — отвечают участники Общероссийского гражданского форума

Каринна Москаленко:

— Государство должно предусмотреть систему мер предупреждения тех или иных преступлений. Если поступило такого рода сообщение, значит, должны заработать механизмы. Государство наше претендует на то, что оно являемся правовым. Сейчас жалобы в отношении насилия достигают Европейского суда. Когда он примет решения по нескольким делам — дело за комитетом министров Совета Европы, контрольным органом. Если он видит, что есть повторяющиеся дела, имеющие много общего, а государство систему мер предупреждения не создает, значит, государство не исполняет решение Европейского суда. А решения эти являются абсолютно обязательными для Российской Федерации.

Каринна Москаленко

Каринна Москаленко:

— Любое насилие — это результат низкой культуры. Это бескультурье. Культурный человек точно знает, что нельзя поднять руку. Вот что надо объяснять детям, школьникам, студентам и сотрудникам полиции тоже.

Александра Митрошина

Александра Митрошина:

— Очень часто противники законопроекта вещают о неком особом российском менталитете, которые не позволит применять все те нормы, которые применяются уже в 150 странах. НоВ по фактуВ все эти страны прошли абсолютно такой же путь. Была такая же борьба консерваторов против этого закона. Те же доводы. Слово в слово. Все идет сверху. Менталитет просто так не меняется. В той же Швеции государство начало В«насаждатьВ» несколько иные нормы. Благодаря этому менталитет начал меняться. Насилие было везде, просто где-то его уже начали побеждать.

Подробнее читайте на 7x7-journal.ru ...