Министр иностранных дел России Сергей Лавров рассказал, как складываются отношения с западными странами, и почему по ряду вопросов Россию не хотят слышать.

В чем был смысл приезда в Россию представителя Евросоюза Жозепа Борреля и с чем связаны главные противоречия с западными странами? Об этом и не только в большом эксклюзивном интервью Владимиру Соловьеву на YouTube-канале "Соловьев Live" рассказал министр иностранных дел России Сергей Лавров.

- Господин министр, добрый день! Сергей Викторович, за что вы Борреля-то нашего похоронили?

- Никто не хоронил Жозепа Борреля, он выполнял волю своих – хотел сказать – избирателей.

- А сказали – хозяев.

- Ну, хозяев, стран-членов, все-таки в Евросоюзе они определяют политику, это долгий процесс, противоречивый процесс. Когда какое-то решение они хотят объяснить, и было несколько раз, когда отдельные члены Евросоюза нам так доверительно говорили: "Вы знаете, мы против санкций, мы не считаем, что Россию нужно санкциями наказывать, все равно это ни к чему не приведет, но у нас солидарность, у нас принцип консенсуса, поэтому извините". Ну, я пару раз сказал, что в моем понимании принцип консенсуса означает, что если кто-нибудь не согласен, то консенсуса нет. На этот вопрос ответов я не услышал.

Но, возвращаясь к Боррелю, он, конечно же, ехал к нам с учетом той непростой ситуации, которая вокруг этого его намерения сложилась изначально. Многие были против и публично заявляли, что он не должен ехать сюда, пока мы не исправимся, как они заявляли. В конце концов они согласовали те подходы, которые он должен был озвучить. Я не хочу никакое выносить суждение, но я не первый раз замечаю – это не только Борреля касается, до него была Федерика Могерини, до нее была Катя Эштон – у них возможности для переговоров не существует.

Вот насчет Навального. Боррель зачитал позицию по Навальному. Я стал выдвигать контраргументы, потому что вся позиция Евросоюза сводилась к тому, что мы сделали из него политического узника, и никакого отношения это не имеет к обвинениям в его адрес, и все это нарушение прав человека, а Россия как участница многих конвенций по правам человека, включая Европейскую конвенцию по правам человека, обязана в этом случае его отпустить и уважать его права. А многократно повторенные с разных сторон, с разных точек логики аргументы о том, что есть законы в Российской Федерации, которые нужно уважать? Я, кстати сказать, предупредил Борреля, что если он будет вот эту тему под таким углом подавать на пресс-конференции, я в качестве встречного примера упомяну тех каталонцев, которых осудили на 12 лет и больше за то, что они участвовали в организации референдума о независимости Каталонии. Нас, кстати, обвиняли в том, что мы этот референдум организовали. Ни единого факта, даже ничего похожего, близко похожего на факт никто нам не предъявил.

Более того, насчет прав человека я напомнил ему, что мы давным-давно изъявляем готовность вести на этот счет предметный диалог. Во-первых, на основе фактов и, во-вторых, не в одни ворота. Если уж права человека – это признанная тема, которая не имеет границ, и государства не могут прятаться за свои границы, обсуждая права человека, то давайте тогда договоримся о том, что является правами человека. Эти права перечислены. Там есть, прежде всего, социально-экономические права. Ну, право на жизнь – самое главное. Социально-экономические права Запад категорически не хочет обсуждать.

- А почему вы отрицаете право Навального вместе с братом "хлопнуть" французскую компанию "Ив Роше"?

- Вот я как раз сказал, что мы не подписывались на защиту людей, которые нанесли конкретный коммерческий ущерб компании из Евросоюза, каковой является "Ив Роше". И факты о том, как это все происходило, как навязали компании так называемые транспортно-логистические услуги процентов на 30 повыше, как занималась этим компания, в которой был всего один человек, и она субподрядчика нанимала, и потом деньги переводились на счет компании, хозяева у которой тоже всем хорошо известны – те же самые ...

- И в ответ тишина?

- В ответ не тишина.

- То есть, он просто делает вид, что он не понимает таких слов?

- Нет, он наверняка понимает. Но я еще раз говорю, у высокого представителя при всей звучности названия этой должности маневра нет. И у него, как я понимаю, очень жесткие рамки.

- Сергей Викторович, тогда я вот чего не понимаю: ну, он же не идиот, он опытный человек, он хорошо понимает вас, он прекрасно понимал, что не получится... И, тем не менее, он же не мог приехать только с такой позицией, понимая, что ему, вежливо говоря, будет дан ответ. Он хоть что-то позитивное привез? Или это был крик: "Русские, сдавайтесь!"

- Почему, я сказал на пресс-конференции, что в итоге мы все-таки нашли конструктивную повестку дня. Боррель сам предложил сконцентрироваться на тех темах, где мы точно можем друг другу помочь и найти баланс интересов. Это проблемы изменения климата, как обеспечить максимальные интересы наших стран, экономик, населения в контексте этого природного явления, это вопросы здравоохранения по понятным причинам, это вопросы науки и техники. Этого, я считаю, уже достаточно для того, чтобы нам двигаться вперед. Но я напомним ему, что по той же науке и технике, например, у нас сейчас уже более двух лет не решается вопрос о продлении межправительственного соглашения России с Европейским союзом по научно-техническому сотрудничеству. Не решается он потому, что Европейский союз уперся и хочет оговорить в этом соглашении, что Крым не является частью Российской Федерации. Но тогда, значит, либо мы заинтересованы в решении проблем современных экономических отношений, развития современных технологий, либо мы хотим упираться...

- Сергей Викторович, я вот чего не понимаю, а чего вдруг Европа решила говорить с нами с позиции некоего морального превосходства и нас поучает? Напомню Югославию, трагическую историю. Напомню, если мы говорим о Навальном, что есть дело Ассанжа, о котором вообще молчание. Вы говорили про трех политзаключенных в Испании, на что испанцы ответили: у нас есть заключенные политики, но нет политзаключенных. Но тот же Карлес Пучдемон сказал, что вы не правы: их не трое, их девять.

- Да, и по 12 лет за участие в политической деятельности.

- За попытку организации референдума.

- Кстати, когда эта история развивалась, ведь Пучдемон в Бельгии находился со своими соратниками, кто-то еще был в Германии. И бельгийцы, и немцы – не какие-то журналисты, извините меня, пожалуйста, а органы юстиции – заявили, что их судят по политическим мотивам в Испании. На что испанские власти ответили: вы знаете, у нас есть свои законы, надо их уважать. Когда я этот аргумент привел в разговоре с Боррелем, и сказал, что у нас тоже есть свои законы, он не нашелся, что ответить, и опять стал говорить, что он осужден незаконно по политическим мотивам, нарушаются его права человека.

Кстати сказать, говорили мы с ним и об акциях, которые Навальный и люди, которые сидят за границей из его кампании активно с провокационными целями устраивали. И он опять же жаловался на то, что у нас тысяча человек задержана, по многим уже заведены уголовные дела, и что это право на мирный протест грубо попирается в Российской Федерации. И особенно он, конечно, переживал по поводу вот этих трех высланных, о чем мы уже узнали после его отъезда, потому что сообщили ему об этом его сотрудники.

- То есть, он вам не высказал сразу?

- Он мне об этом сказал уже на выходе, что он сильно переживает.

- А вы знали, что их высылают?

- Мы знали, что их высылают, да.

- То есть, это не было приурочено к визиту Борреля?

- Нет, конечно, это не было приурочено к визиту Бореля. Это было решено, как только этих людей идентифицировали во время их участия в незаконных акциях. И потом, конечно, начались причитания по поводу того, что вот дипломаты, которые выполняют свою работу, свой как бы профессиональный долг, были неправомерно задержаны, обвинены в том, чего они не совершали – в участии в незаконных акциях. Мы, во-первых, им напомнили сразу же, что это акция была не просто не разрешенной, не санкционированной – никаких санкций, никаких разрешений эти господа и запрашивать не собирались, о чем товарищ Волков публично неоднократно заявлял: мы не будем обращаться к властям, мы просто выходим на улицы.

- Это который в Литве стопами Курбского?

- Я даже не знаю, где он, в Литве или где-то еще. Но это уже само по себе не просто нарушение закона – это афронт перед государством! И выйти на улицы в этой ситуации... Я считаю, что если вы думаете, что это исполнение вашего долга, то вы не дипломат, а вы провокатор.

- Плюс, извините, коронавирус никто не отменял.

- А это – следующее. Все международные конвенции, Венские конвенции, в том числе, по дипломатическим сношениям, и двусторонние конвенции, уж точно совершенно наша конвенция с Эстонией, наша конвенция со Швецией твердо фиксирует непреложную истину, что дипломаты пользуются привилегиями и иммунитетами, но они при этом обязаны уважать законы и правила страны пребывания. Законы и правила. Закон был нарушен изначально, когда даже не было запрошено разрешение властей на демонстрацию.

- А правила – коронавирус!

- А правила – есть указ президента, есть указ мэра Москвы об эпидемиологических ограничениях, которые действуют.

- И губернатора Санкт-Петербурга.

- Да, в Петербурге такие же ограничения, да и в других городах. То есть, нарушены были и законы, и правила.

- Но вы им еще и флешечку выдали, чтобы они знали, что в Европе-то происходит!

- Эта флешечка может пополняться буквально ежедневно. Вот сейчас в Польше идет волна протестов, которые очень жестоко подавляются, между прочим! Там и дубинки, и водометы. Он сказал, что он не успел с ней ознакомиться до переговоров в Москве. Но обещал.

- Он лукавил? А вы ему до переговоров отправили?

- Я отправил за пару дней.

- То есть, он неуважение показывает! Что значит, он не подготовился? Как можно приезжать в страну? Министр иностранных дел великой державы ему присылает информацию, а он...

- Мы не гордые, мы не гордые!

- Мы?! Мы еще какие гордые!

- Я уверен, в этом смысле мы не гордые.

- Хочу напомнить, что мой собеседник пару людей на место ставил так, что это вошло в историю.

- Володя, на мелочи не размениваемся. Поэтому я уверен, что они это посмотрели, и то, что он как бы ушел от обсуждения, сославшись на то, что не успел это сделать, мне кажется, лишний раз подтверждает, что они осознали бесперспективность честного разговора с нами, бесперспективность для них. И, конечно, попытка вот эту всю неуклюжую историю с навязчивой высокомерной позицией, которую Боррелю навязали для того, чтобы он ее здесь озвучил, попытку всю эту историю перевести в некий философско-политический контекст такого же геополитического масштаба – это то, что произошло в Европарламенте, когда Боррель там отчитывался. Заявление о том, что Россия не оправдала ожиданий, что так и не получилось современного демократического общества, что экономические связи с Евросоюзом рухнули и многое, многое другое. И что права человека мы, конечно же, не уважаем.

- Ну, так санкции же требуют!

- Да, требуют санкции.

- Я один из тех, кого требуют включить в санкционный лист.

- Но вы в хорошей компании, Володя!

- Да, компания хорошая. Но я буду тогда первым журналистом в истории, против которого есть санкции.

- Ну, почему первый? Смотря что называть санкциями. Вот, например, корреспондентов RT и Sputnik в Париже не аккредитуют. А я читал тут недавно: какая-то наша медийная структура подала в суд на государство за то, что их не пустили на пресс-конференцию Путина. Вот, буквально сегодня читал. Забыл, неизвестная какая-то медийная структура. И аргумент такой, что по закону, если все требования соблюдены, то аккредитации лишать нельзя. Я не знаю вот этих нюансов, но я знаю, что пресс-конференция в этом году проводится с учетом эпидемиологических требований. Но то, что без всякого коронавируса ни RT, ни Sputnik, несмотря на прямые обращения к руководству Франции, не пускают в Елисейский дворец – это факт.

Ну и, конечно же, Sputnik-Эстония, уголовные дела...

- Это просто кошмар! Да и в Америке нашим ребятам тяжело работать. Псаки тут назаявляла такого!

- Да-да! Но, возвращаясь к тому, что мы разочаровали Евросоюз, не оправдали ожиданий, отдаляемся от Европы, взяли осознанный курс на самоизоляцию от Европы – это, конечно, вы знаете, просто "королевство кривых зеркал". Все проблемы между нами и Евросоюзом начались очень давно, и они, по сути дела, испытывали наше терпение, нашу добрую волю. Когда в 2004 году они приняли Прибалтику в Евросоюз и другие страны Восточной Европы, мы откровенно спрашивали у них: "Вы уверены, что они уже созрели для того, чтобы быть ответственными членами вашего такого прогрессивного объединения?". Нам говорили: "Да, да, да! У них остаются, конечно, какие-то фобии из исторического прошлого в Советском Союзе, но мы вас уверяем, что как только они станут членами Евросоюза и НАТО (замечу!), они успокоятся, потому что у них пропадут причины для этих фобий". Ничего подобного! Произошло все наоборот. Они стали самыми ярыми русофобами и тянут Евросоюз на русофобские позиции. И по многим вопросам позиция Евросоюза, которая солидарностью определяется, она определяется меньшинством русофобским, агрессивным меньшинством.

- А почему выбрали Германию? И почему Навальный?

- Ну, просто под руку подвернулся, я думаю. Не было бы Навального, было бы что-нибудь еще. Навального, понятно, готовили к этому достаточно солидно. Взять историю подготовки вот этого известного фильма, который невозможно было там организовать, без согласия германских властей.

Новость дополняется.

Подробнее читайте на vesti.ru ...