2022-5-8 00:38 |
Интервью с военкором.
Евгений Поддубный — репортер ВГТРК и один из самых известных военкоров России. Аудитория его личного телеграм-канала с 24 февраля увеличилась более чем в 10 раз. Полевые сводки Евгения читают там полмиллиона человек.На этой неделе журналист был неожиданно включен в список санкций Великобритании. До этого, из работников СМИ, под них попадали только медиаменеджеры, работающих из московских кабинетов.Сам Евгений называет санкции признанием: «Хотел бы поблагодарить правительство Великобритании за высокую оценку моей работы», — сказал он в эфире родной телекомпании.По словам Евгения Поддубного в интервью «АиФ», на фронте это событие тоже не прошло незамеченным.Евгений Поддубный: — Несколько поздравлений от военных я, конечно, получил. Но на линии боевого соприкосновения связи нет, там новости не смотрят. У людей, так скажем, там другие интересы.Дмитрий Соколов, АиФ.ru: — До этого вы освещали всю кампанию в Сирии. Командировка на Украину многим отличается от той работы?— Для меня это вообще не совсем командировка, — признается Евгений, — С моей страной воюют. Причем воюют в полный рост. Это другое ощущение. В Сирии, все-таки, было противостояние с международными отрядами террористов. Здесь моя страна сражается с людьми, у которых такие же фамилии. Которые говорят на том же языке. При этом, их поддерживают наиболее крупные страны запада. Это, конечно же, совсем другая история. В такие условиях наша Россия не оказывалась с 1945 года.— Не говоря уже о том, что вы родом из Белгородской области, территорию которой сейчас периодически обстреливают.— Я, конечно, слежу за этим. Хотя в 18 лет уехал из Белгорода и большую часть жизни прожил в Москве. Малая Родина — всегда малая Родина. Там моя родная земля. Но, честно сказать, если на месте Белгорода был бы Курск или Орел, я бы переживал не меньше. Военные действия подошли близко ко всем нашим домам. Это нужно понять, принять и жить дальше исходя из этого. Причем, пришли не сегодня, а в 2014 году. Мне с этого времени уже было понятно, что все это выльется в крупные боевые действия, можно сказать, в гражданскую. Я считаю ее гражданской.— Никто не знает, сколько продлится спецоперация. Вы, уезжая, планировали какие-то сроки?— Я никогда не беру обратный билет. Всем отвечаю, что я здесь — до победы. Конечно, иногда хочется отдохнуть. Но на линии фронта иногда наступает затишье, есть время перевести дух нормально.— От чего сложнее всего восстановиться?— Всегда тяжело видеть, как товарищи погибают. Как люди страдают. Профессионализм, опыт тут мало что решает.— Как вернуться к мирной жизни после того, как провел несколько месяцев на войне?— Вообще, если говорить об этом в целом, то проблемы перехода к мирной жизни могут случиться, когда общество не поддерживает собственных воинов и собственных солдат, как это было в первую чеченскую кампанию, например. А когда общество понимает, поддерживает и разделяет цели и стремления, многие проблемы нивелируются. Тогда людям возвращаться гораздо проще. Вновь социализироваться, найти смыслы, что-то забыть.— Сейчас эту поддержку чувствуете?— Конечно. В России живут не глупые люди, они все понимают. Даже если отбросить пропаганду противника и нашу государственную пропаганду, которая должна существовать. Если просто обратиться к эмоциям людей, то они прекрасно понимают причины из-за которых начались эти события и цели, которые сейчас решает Россия. И они, конечно, более серьезные, чем война с неонацизмом на Украине.
Подробнее читайте на aif.ru ...
