2020-2-25 00:04 |
Добыча рыбы – клуб, вход в который доступен немногим. Как среди крупнейших рыбопромышленников России оказались семьи двух министров, двух губернаторов и двух сенаторов?
Добыча рыбы – клуб, вход в который доступен немногим. Как среди крупнейших рыбопромышленников России оказались семьи двух министров, двух губернаторов и двух сенаторов?Как стать «королём»Журнал «Форбс» опубликовал в декабре 2019 г. рейтинг «Короли морей», включающий десять групп, которые лидируют по добыче рыбы в России. И среди их создателей почти нет людей, чья биография овеяна морскими ветрами. На траловом флоте служил только один – 74-летний мурманчанин Юрий Прутков, поднявшийся в советское время до замначальника промысловой компании, которую потом успешно приватизировал. Для того чтобы попасть в рыбопромышленную элиту, личный опыт путин давно необязателен. Главное – талант к выстраиванию комбинаций с партнёрами в бизнесе и во власти.Из других «рыбных королей» морские училища окончили ещё двое – миллиардер из Мурманска Виталий Орлов (самый богатый сегодня рыбак России) и бывший губернатор Приморья Сергей Дарькин. Орлов взлетел благодаря связям, которые завязал в 90-е годы в Норвегии, скупая рыбу у мурманских моряков. Вместе с норвежским партнёром он затем основал фирму, которая с помощью хитроумных финансовых схем организовывала строительство новых судов и их продажу в рассрочку промысловикам из России. Дарькин тоже начинал с судостроения. В 1991 г. он создал лизинговую компанию «Ролиз», заложившую несколько траулеров. А когда выяснилось, что на них нет покупателей, сам занялся рыбодобычей. Годы спустя «Ролиз» был продан Орлову, который с помощью этой покупки получил доступ к рыбе Тихого океана. Но когда в 2012 г. Дарькин ушёл в отставку, оказалось, что его семья сохранила другое крупнейшее предприятие – Находкинскую базу активного морского рыболовства (см. инфографику).Среди «звёзд» рыбного рынка есть бывший комсомольский работник (Валерий Пономарёв, ныне сенатор от Камчатского края), бывший военный строитель (Александр Верховский, представлявший в 2012–2017 гг. в Совете Федерации Сахалин) и даже бывший режиссёр телевидения. Последний – Геннадий Миргородский – свой приход в рыбный бизнес описывает как анекдот. 30 лет назад, в эпоху первых кооперативов, он делал фильмы на заказ и мечтал о хорошей видеоаппаратуре. Для покупки импортных камер нужна была валюта. Поменять рубли по хорошему курсу согласились рыбаки, которые сдавали улов за доллары за рубежом. Но когда Миргородский перевёл этим людям деньги, они заявили, что их пропили, и предложили взамен два своих судна. Ну а молодое поколение рыбопромышленников в эту отрасль привела сама судьба. З1-летний Никита Кожемяко владеет частью бизнеса, созданного его отцом до ухода в политику. То, что нынешний приморский губернатор Олег Кожемяко уже много лет компаниями семьи не управляет, не мешает им процветать. А 37-летний финансист Глеб Франк обратил взгляд на рыбу после того, как познакомился с Максимом Воробьёвым, владельцем крупнейшего холдинга по переработке и импорту морепродуктов. Перед этим долю в холдинге, называвшемся тогда «Русское море», купил тесть Глеба Франка – миллиардер Геннадий Тимченко. В 2011 г. новые знакомые учредили «Русскую рыбопромышленную компанию» (РРПК). Ни своих судов, ни квот на добычу у них не было, но уже через несколько лет всё появилось. Сначала были куплены несколько китайских компаний, обладавших крупными квотами на наш дальневосточный минтай. Сделкам очень помогло то, что к китайцам в это время появились претензии со стороны Федеральной антимонопольной службы. А в 2015 г. Госсовет РФ, обсудивший ситуацию в рыбной отрасли, постановил перераспределить часть квот на добычу в пользу тех компаний, которые будут строить в России новые траулеры и перерабатывающие заводы. РРПК в ответ объявила о готовности заложить десять траулеров на верфях Объединённой судостроительной корпорации (ОСК) и создать три завода. Так она получила право на добычу сельди в Северном бассейне. Членом совета директоров ОСК между тем в 2014-2017 гг. работал глава «Совкомфлота» и бывший министр транспорта РФ Сергей Франк – отец сооснователя РРПК.100-процентная рентабельностьВ начале 2011 г. промысловое предприятие «Морская звезда» из Калининграда было на грани банкротства. Но оно снова стало успешным, объединившись с компанией, подконтрольной дочери Ильи Клебанова – тогдашнего полпреда Президента РФ в Северо-Западном федеральном округе, бывшего вице-премьера и министра промышленности РФ. Вложения в рыбодобычу неизменно себя окупают, когда опираются на сочетание финансовых и административных ресурсов. Немногие отрасли могут похвастать такой прибыльностью, как эта. «Большая часть рыбы и морепродуктов, добытых российскими компаниями, уходит на экспорт. И, например, в Северном бассейне средняя рентабельность промысла составляет 80%. В добыче трески она, по нашей оценке, не менее 100%, а в добыче некоторых видов крабов ещё выше», – свидетельствует профессор Института экономических проблем Кольского научного центра РАН Анатолий Васильев.При этом вести промысел могут только компании, которые исторически добывают те или иные морские дары. Квоты, закреплённые за ними Роскомрыболовством, как правило, не перераспределяются годами. И если уж ты их получил и тем более обладаешь деньгами для обновления флота – прибыль тебе гарантирована. «Конкуренция в отрасли низкая. И велика сила инерции: в других бизнес-сферах те компании, чьи основатели ушли в политику, давно бы уступили позиции под натиском более активных преследователей. Но в рыбодобыче, которую жёстко регулирует государство, именно политическое влияние – залог стабильных доходов. А высокие доходы – залог влияния», – говорит гендиректор Института региональных проблем Дмитрий Журавлёв. Куда мы плывём?Компании-гранды в основном ведут океанический промысел – то есть работают далеко от родных берегов и сильно ориентированы на экспорт. Квоты, которые были выделены 10 промышленным группам, входящим в рейтинг «Форбс», в 2019 г. составили 2 млн т рыбы и морепродуктов, тогда как промысловики всей России добыли 5 млн т. Такова концентрация бизнеса в отрасли! Хорошо это или плохо?«Всё зависит от того, что нам важно, – оценивает ситуацию Васильев. – Если главная цель – рост доходов, то крупные океанические компании принесут стране больше валюты. По своей экономической эффективности они не уступают зарубежным. Но в немалой мере эта эффективность обеспечивается преимуществами, предоставленными государством. Другой подход в Норвегии, где 72% трески добывают малые компании, поставляющие на прибрежные рыбозаводы сырьё по специальным ценам, которые ниже рыночных. А для молодых рыбаков выделяются квоты, помогающие им войти в промысел. Делается это для того, чтобы заводы нормально работали, а люди не уезжали с побережья из-за отсутствия перспектив. Если мы хотим того же, наше правительство тоже должно принять меры, стимулирующие развитие прибрежного промысла и ограничивающие экспорт. А если нам важно ещё, чтобы рыба в магазинах продавалась по умеренным ценам, то нужно законодательно ограничить надбавки посредников и розничной торговли».«Но Россия не Норвегия, – отмечает Журавлёв. – Ни территория, ни население не сопоставимы. Вся российская экономика основана на крупном производстве. И такую отрасль, как рыбодобыча, где дорого стоят и суда, и перерабатывающие технологии, мелкие собственники успешно развивать не смогут». Для сравнения: по данным Васильева, в 2018 г. весь прибрежный флот Северного бассейна составлял 70 судов в возрасте под 30 лет. А только у Виталия Орлова 48 судов.
Подробнее читайте на aif.ru ...
