Активный поиск советских агентов, который временами больше походил на охоту на ведьм, хоть и привел к серии громких арестов, но не позволил американским разведчикам понять главного - причин, по которым американские ученые активно шли на сотрудничество с СССР.

Самый успешный нелегал Настоящее имя советского гражданина Рудольфа Абеля, арестованного в США в 1957 году, долгое время было неизвестно даже его коллегам по опасной работе. Лишь в 90-х, когда завесу секретности приоткрыли, стал понятен объем послевоенной разведывательной деятельности одного из самых успешных агентов-нелегалов в истории советской разведки Вильяма Фишера , карьера которого в разведке началась еще в 1927 году. Через три года после завершения Великой Отечественной войны Фишер был направлен на другое, особо опасное направление. В конце 40-х начинается одна из самых длительных и опасных командировок советского специалиста по разведке. Под легендой свободного художника Эмиля Робера Голдфуса советскому нелегалу, работавшему под оперативным псевдонимом Марк в Соединенных Штатах Америки, удалось завербовать и собрать под единое управление нескольких агентов, способных получать данные об атомном проекте США от непосредственных участников. Несмотря на то что создание собственной атомной бомбы стало для СССР жизненно важным предприятием, добывать сведения любой ценой, жертвуя агентами и источниками информации, не пришлось - участники проекта, ученые с мировыми именами и уникальными знаниями, активно предлагали свои услуги советской разведке практически с первых дней работы над американским атомным оружием. Фишер - пример идеального разведчика, который знал и понимал, как выполнять задачу в тех условиях, какие есть. Он умел замыкать на себе информацию, делать выводы, докладывать только строго необходимые вещи. Это своеобразной кризисный управленец времен холодной войны, который не только знал, как из радиоприемника, фольги, коробки спичек и жвачки сделать тайник, но и понимал, как поступить, чтобы не раскрыли ни резидента, ни завербованных агентов. В общем-то, если бы не сдавший Фишера агент, то советская резидентура могла бы работать в США до конца холодной войны без особых проблем , - отметил в интервью Звезде историк Борис Худяков. Тайный агент ГРУ Историки разведки часто отмечают, что общая координация работы резидентуры за рубежом, вне всякого сомнения, сложна, однако и в этом случае подбор кадров решает все. Одним из тех, кто стал активно сотрудничать с советской разведкой, был Жорж Абрамович Коваль, один из самых засекреченных агентов атомной декады . Подробности работы Коваля с Главным разведывательным управлением до самой смерти советского агента не раскрывались по его личной просьбе. Историки отмечают, что при жизни, уже после того, как кончилась холодная война и отношения новой России и США заметно улучшились, Коваль предпочитал никому и никогда не рассказывать о подробностях своей работы над атомным проектом в США. Контакт и вербовка Коваля советской внешней разведкой состоялись еще в 1939 году во время учебы гражданина США в Московском химико-технологическом институте. Первым местом работы Коваля сразу после возвращения в Соединенные Штаты стала лаборатория атомного центра в Ок-Ридже, закрытом городе в штате Теннеси, где в рамках проекта Манхэттен проводились ключевые научные изыскания по компонентам атомной бомбы. Стремительный карьерный рост Коваля позволил советским разведчикам получить массу ценной информации. В частности, он описал и оформил в виде удобного информационного материала подробную схему процесса производства радиоактивных материалов, плутония и полония-210, использованных в американской атомной бомбе Толстяк . После перевода в научный центр Дейтон Жорж Коваль продолжил снабжать советскую разведку ценными разведданными. Благодаря полученной информации от агента, проходившего в агентурных документах под оперативным псевдонимом Дельмар, советские ученые во главе с академиком Курчатовым к 1945 году смогли значительно ускориться в одном из самых сложных направлений создания атомной бомбы - разработке нейтронного запала, поджигающего цепную реакцию нейтронов в атомном заряде. В 1949 году, после выполнения смертельно опасной миссии, Жорж Коваль вернулся в Москву и уже через четыре года, после защиты диссертации, стал преподавать в Московском химико-технологическом институте, где проработал почти 40 лет. Практически до самой смерти Коваль не рассказывал о своей работе: слишком важной и ценной была задача, и слишком тонкими оказались методы сбора информации. Стоит отметить, что Коваль неоднократно попадал в разработку американской контрразведки, однако доказательств его работы на СССР так и не нашли. Долгое время считалось, что именно Коваль стал первым контактом советских разведчиков среди ученых проекта Манхэттен , однако талантливый атомный разведчик не был одинок в своих стремлениях уравновесить мир. Первый из первых Работа американской и британской контрразведок и серьезное изучение научных сотрудников проекта Манхэттен привели к чудовищному выводу: источники утечки сверхсекретной информации находятся на самом высоком уровне, а значит, выявлять потенциальных агентов необходимо среди лучших умов планеты, собранных в рамках одного проекта. Одним из первых по итогам контрразведывательных мероприятий был арестован немецкий физик Клаус Фукс, которого, как и Коваля, до последнего не принимали в оперативную разработку после десятков проверок. Оказалось, что Фукс плотно работал с органами разведки СССР еще с 1943 года и с самого начала работы над проектом Манхэттен поставлял секретные сведения советским резидентам. Уже после ареста Фукса стали допрашивать его ближайшего соратника, физика-теоретика Рудольфа Пайерлса, который отказался свидетельствовать о своем коллеге и заявил, что Фукс работал на СССР, исходя из собственных убеждений, и не имел скрытых мотивов, включая материальное вознаграждение за работу. Того же мнения придерживался и Виктор Вайскопф, американский физик, отметивший, что Фукс выступал за создание баланса по части оружия массового поражения. После ареста Фукса были раскрыты и другие участники уникальной операции - связной Фукса Гарри Голд и сотрудник лаборатории Дэвид Грингласс, раскрывший советской разведке подробности конструкции бомбы, сброшенной на японский город Нагасаки. Были арестованы и ближайшие родственники Грингласса - Этель и Юлиус Розенберг, работавшие на резидентуру внешней разведки с 40-х годов. Однако наибольшую опасность, согласно рассекреченным документам, для атомного проекта представлял одаренный физик Теодор Холл. Именно он едва ли не первым вступил в контакт с органами внешней разведки СССР и стал передавать секретные сведения о разработке американского атомного оружия. К моменту начала работ по проекту Манхэттен Холл оказался самым молодым участником коллектива. Его талант и способность мыслить поражают до сих пор: в 14 лет вундеркинда приняли в Колумбийский университет, а еще через два года - в Гарвард. Спустя еще два года Холл получил ученую степень, а в возрасте 19 лет был привлечен к работе над атомной бомбой, где получил беспрецедентный уровень допуска к секретным материалам. Теодор Холл так и не был осужден за работу на Советский Союз. Во многом этого удалось добиться грамотной организацией работы Холла по атомному проекту в Лос-Аламосе. Действия Холла не только позволили советским разведчикам получить к 1944 году чертежи, математические выкладки, данные лабораторных исследований и многое другое, но и способствовали тому, что агенты Федерального бюро расследований несколько лет ходили по ложному следу. Здесь важно отметить и другое. В ряде источников Холл подается как ярый противник США, однако на самом деле это далеко не так. В действительности он был противником одностороннего обладания оружием с такими возможностями для разрушения и со временем планировал разорвать отношения с советской разведкой. Само собой, после того, как убедится, что сделал для мира во всем мире все, что только мог. Холл неоднократно отвечал, что атомная бомба, которую делают в США, намного хуже, чем немецкие разработки по этой теме. Он также считал, что только Советский Союз обладает достаточной силой, чтобы уравновесить геополитические весы , - отметил в интервью Звезде военный историк Всеволод Белинский. Несмотря на то что Холл был физиком, советская резидентура в США получила и другие ценные сведения об атомном проекте. После подробных докладов Холла стали известны структура научных центров, координаты и подробные данные о режиме работы, пропускных пунктах и внутренних документах для сотрудников и многое другое. К тому же, с момента первых контактов с советской разведкой Холл самостоятельно умел сбрасывать хвосты наружного наблюдения, направляясь на конспиративные квартиры, чем очень удивил советских разведчиков. Схема работы Теодора Холла на Советский Союз, как и его личность, была раскрыта в рамках засекреченной операции военной контрразведки США под кодовым названием Венона . И хотя вина Холла была практически полностью доказана, а сам он неоднократно подвергался тяжелым допросам, американский физик не только не признал собственной вины, но и ввиду секретности оперативно-разыскных мероприятий был всего лишь уволен с занимаемой должности без тюремного срока. Доказательства причастности Холла к работе на СССР были опубликованы лишь в 1995 году, в чем ученый впоследствии неоднократно пытался объясниться. Однако никаких подробностей вроде схем, контактов, явок, паролей, имен и других данных Теодор Холл не выдавал никогда, а причины, по которым он самостоятельно пошел на сотрудничество с СССР, лишь в 2003 году официально подтвердила его жена. Джоан Холл отмечала, что ее муж прекрасно понимал, к чему приведет одностороннее обладание оружием такого типа. Американский физик полагал, что США не устоят перед соблазном устраивать карательные акции по собственному желанию, отмечая, что, помимо японских городов Хиросима и Нагасаки , к уничтожению могли быть приговорены не только территории СССР, но и крупные города в Китае, удар по которым планировали нанести в начале 50-х годов. .

Подробнее читайте на tvzvezda.ru ...