фото показано с : vz.ru

То, с чем Дональд Трамп пришел в Белый дом, можно смело называть американским консервативным социализмом, а инаугурационная речь стала его манифестом. Уже в первых откликах на инаугурационную речь президента США Дональда Трампа осторожно зазвучало слово «социализм».

В первую очередь, конечно, у нас, в России.

Так, Егор Холмогоров в своей колонке, вышедшей через несколько часов после вашингтонских торжеств, назвал речь Трампа великолепной смесью «популизма, национализма и индустриального прогрессивного социализма». И предложил впредь говорить о «трампизме» как некоем изводе «патриотического социализма». Что, имея в виду ту высокую патриотическую романтику, на крыльях которой речь Трампа летела над мемориалом Вашингтона в тот дождливый день, конечно же, справедливо.

Справедливо, но явно недостаточно.

Ибо, не могу не подчеркнуть (хотя и не уверен, что все это почувствовали и поймут меня правильно): то, что мы услышали в инаугурационной речи Трампа, является самым важным не только для маркировки «трампизма», не только для сегодняшней Америки, с некоторым недоверием и страхом глядящей на нового своего президента, но и самым важным для всей наступающей эпохи в целом.

Главный признак консервативного социализма

То, с чем Дональд Трамп пришел в Белый дом, можно смело называть американским консервативным социализмом, а инаугурационная речь стала его манифестом.

Речь идет о социализме не левом, в духе Берни Сандерса или культурного марксизма, но традиционном, правом, социализме как он был явлен и раскрыт в трудах и идеях фон Штейна, Бисмарка, Фихте («Письма к немецкой нации»), Шпенглера («Пруссачество и социализм»).

Или, что, разумеется, точнее и ближе Трампу, в духе идей Хью Лонга, Генри Форда, Джона Кеннеди, «великого общества» Линдона Джонсона и динамичного консерватизма Никсона.

Речь идет о некоей сегодняшней, современной, позитивной сумме всех этих идей.

Под консервативным социализмом мы понимаем идеологию, прежде всего принципиально антилиберальную. Но и антимарксистскую тоже. Идеологию, утверждающую вначале не «свободу индивидуума», и не «классовую борьбу», но единство народа.

Это главный признак консервативного социализма.

Конечно, консервативный социализм признает свободу индивида, но все же прежде единство. Конечно, признает и личное преуспеяние, но прежде благо общего, благо народа. Конечно, он также говорит и о «борьбе». Но совсем не в духе «классовой борьбы» марксизма.

То единство народа, на котором настаивает консервативный социализм, основано на приверженности единым для всех ценностям, на высоко поднятом патриотизме, и утверждает, что народ это не некий поток элементарных частиц или груда разбросанных по полю камней, но нечто, обладающее одной душой, одним сердцем, одной кровеносной системой. А государство дом для этого «нечто», дом для народа.

Эта идеология, далее, утверждает, что именно народ (а не некая оторванная от него элита) является настоящим хозяином своей страны и держателем власти в ней.

Наконец, эта идеология предельно активна, зовет к организации общего дела, к осуществлению общей мечты. И эта общая мечта связывает народ единым возвышенным духом.

Еще раз подчеркнем принципиальное отличие этого правого социализма от социализма левого, марксистского.

Консервативный социализм отрицает классовую борьбу. Он говорит не об уничтожении «отживших классов» или частной собственности и не объявляет своим врагом капитал в принципе. Он различает трудовой капитал и капитал спекулятивный.

Почему честный промышленник должен быть врагом рабочему? Промышленник тот же труженик, замечательный организатор производства. В чем радость, если бедные уничтожат этих талантливых организаторов, работающих на благо всего государства? Суть в другом, в том, чтобы богатые помогли бедным. Поскольку все мы единый народ. Поскольку так учит Бог.

Именно об этом говорит Трамп.

Трамп пообещал забрать власть у элит и вернуть ее народу (фото: Matt Rourke/AP/ТАСС)

Консервативный социализм прекращает классовую борьбу, указывая людям и богатым, и бедным на их кровное родство перед Богом, нацией и общей родиной.

А своим главным врагом объявляет не частную собственность как таковую, не капитал как таковой, но капитал международный, финансовый, спекулятивный. Капитал, который не является национальным, не работает на благо народа, но организует элиту, единственным основанием которой является сумма счета в банке.

Эта элита не имеет ничего общего с народом, презирает народ и лишь наживается на его труде. Ей наплевать на страну и людей, ее населяющих. Единственное ее основание золото, единственная цель мировая власть.

Именно этот сорт капитала Генри Форд объявил в свое время главным врагом нации, народа и мира в целом. «Паразиты Уолл-стрит не производят ничего, кроме бумаг», и «единственный путь достичь мира в мире это помешать 50 крупнейшим международным банкирам заниматься своим бизнесом» так говорил Форд, будучи совершенно уверен, что именно международные банкиры стоят за развязыванием всех мировых войн.

Так сегодня вторит ему и Трамп: «Слишком долго небольшая группа людей в столице нашей страны пожинала плоды правления, государственной власти, а расходы ложились на плечи людей».

Трамп пообещал изменить это положение вещей, пообещал забрать власть у элит и вернуть ее народу, пообещал перемены, которые начнутся «прямо здесь и прямо сейчас».

Да, это романтика и популизм. И это романтика и популизм консервативного социализма как он есть. Более того, это романтика и популизм той самой Великой европейской традиции, идущей от Римской империи и традиционной христианской церкви.

Весь ХХ век с этой великой христианской традицией шла война глобальных финансовых элит. Она казалась почти полностью уничтоженной в горниле мировых войн и революций ХХ века. Однако, как видим, уцелела. И вот, непредсказуемо и неожиданно для всех, мы снова можем видеть ее в ее настоящем, первозданном виде.

Но чтобы адекватно понимать размах и суть ведущейся сегодня войны, не лишним будет оглянуться назад и вспомнить некоторые ее основные вехи.

«Секретное правительство США»

Первая попытка захвата мировой власти финансовой элитой была предпринята под началом президента США Вудро Вильсона и группы его советников сразу после окончания Первой мировой войны.

Поскольку США были ее главным спонсором (с помощью крупнейшего мирового центробанка ФРС, созданного перед самым началом войны), они же оказались ее главными бенефициарами.

Именно банкиры, владельцы ФРС составили костяк делегации Вильсона, прибывшей в Версаль устанавливать порядок послевоенного мироустройства. Суть изложенных ими предложений сводилась к установлению «Доктрины Монро» (по сути американского доминирования) для всего мира и созданию Лиги Наций с главенствующей ролью США.

Там же советники и ближайшие сподвижники Вильсона банкир Бернард Барух, «полковник» Хаус и Фердинанд Эберштадт пытались провести создание «Лиги Обеспечения Мира», обладающей собственными вооруженными силами и полномочиями мирового судьи.

«В сущности, идеи Вильсона должны были бы претвориться в институты, эквивалентные мировому правительству», как справедливо писал Генри Киссинджер в своей книге «Дипломатия».

Правда, ни того ни другого осуществить банкирам не удалось. Предложения, озвученные Вильсоном, вызвали шок у англичан и французов. А участие США в Лиге Наций было отвергнуто самим американским сенатом.

Версальская система оказалась очень слабым приближением к чаемой финансовыми элитами мировой диктатуре. Однако работа над созданием «Лиги Мира» продолжилась.

Для продвижения идей неолиберализма тогда же, в Версале, были сформированы Совет по международным отношениям в Нью-Йорке и Королевский институт международных дел в Лондоне (своеобразные институты влияния больших денег на большую политику).

В 1923 году группе Моргана удалось навязать Европе т. н. план Дауэса, фактически обративший Германию в сателлит этого крупнейшего банкирского дома США. Большая часть промышленности, железных дорог, налоги, финансовая система Германии переходили, согласно этому плану, под контроль комиссаров Моргана.

Тогда же ведущими банкирами Федеральной резервной системы был запущен и т. н. трансатлантический круговорот бумаг (выражение Кейнса), спекулятивная схема, в рамках которой гигантские суммы германских репараций гонялись через центробанки Берлина, Лондона, Парижа и Нью-Йорка, вгоняя европейские страны в кабалу государственного долга и безмерно обогащая банкиров ФРС.

Эта система «мягкой оккупации Европы» была обрушена в результате биржевого краха 1929 г. Ночь Великой депрессии опустилась над всем западным миром. Выходом из создавшегося положения вещей стала Вторая мировая война.

В 1948 г. известный американский историк-изоляционист, профессор Чарльз Биэрд (Beard) выпустил книгу "President Roosevelt and the Comingof the War" («Президент Рузвельт и приход войны»), в которой, обвиняя американского президента в действиях, направленных на разжигание мировой войны, резюмировал ее итоги так: «Последствием войны, которая, как нам объявили, была нужна, чтобы свергнуть деспотизм Гитлера, стало установление иной формы деспотизма», то есть диктатуры финансовых элит.

В дни формирования ООН Барух с Эберштадтом в очередной раз попытались протащить идею создания «Лиги Мира».

Имеет смысл вспомнить, что во время Первой мировой войны Бернард Барух (вместе с двумя другими банкирами Полом Варбургом, вице-председателем ФРС, и Юджином Мейром, возглавлявшим программу финансирования войны, имели почти неограниченную власть над Соединенными Штатами.

Причем в этом «триумвирате банкиров» пост Баруха (возглавлявшего Совет военной промышленности) был важнейшим (после войны Комитет по расследованию при Конгрессе назовет Комиссию советников по вопросам обороны Баруха «секретным правительством США»).

Ситуация повторится и во время Второй мировой войны. Правда, руководить Комитетом по военной продукции, главным в те годы руководящим органом США, Барух будет уже не сам, а через своего протеже Гарри Гопкинса. Под контролем же самого Баруха окажется Американский атомный проект (именно он не в последнюю очередь принимал решение об атомной бомбардировке Японии).

Сразу после окончания войны Барух выдвинет идею создания международной Атомной комиссии, надзирающей за распространением атомной бомбы.

Трумэн тут же назначил Баруха представителем США при ООН, и в июне 1946 г. тот представил свой «Атомный план». План этот (в духе все той же «Лиги Мира») предусматривал создание верховного надзирающего органа, следящего за распространением атомной бомбы, и «Международного суда» (по типу Нюрнбергского трибунала), который бы немедленно наказывал виновных в неповиновении «комиссии».

Трумэн тут же объявил, что план Баруха одобрен Белым домом и Госдепом. Но СССР, разумеется, не был готов принять подобное положение вещей, означающее, по сути, установление тотальной диктатуры ФРС над миром.

Поражение не сломило духа борцов за «Лигу Мира». Бернард Барух и Уолтер Липпман занялись активным продвижением тренда холодной войны и идеологии неолиберализма во всем свободном мире.

Одновременно с помощью плана Маршалла (этого нового переиздания плана Дауэса) и создания ЕОУС (Европейского объединения угля и стали прообраза будущего общего рынка и Евросоюза) европейские государства обращались в экономические колонии американского финансового капитала с единой безнациональной надгосударственой властью.

С крахом СССР процесс глобализации вступил в новую фазу. Зачистка мирового пространства под власть международной финансовой олигархии начиналась на заре 1990-х. Сперва под эгидой «конца истории», а затем под знаком «столкновения цивилизаций». И к 2017-му являла собой мировой хаос, не виданный, вероятно, со времен Тридцатилетней войны XVII века в Европе.

Ветер перемен

Все это время традиционные американские консерваторы продолжали отчаянное сопротивление планам тотальной экспансии банкиров.

После Второй мировой войны сенатор Роберт Тафт поднял лозунг американских нонинтервенционистов "America First" («Сначала Америка») против холодной войны и войны во Вьетнаме.

Тафт дважды баллотировался на пост президента, желая вернуть Америку на путь разумного изоляционизма, и дважды терпел поражение.

Подобная судьба ожидала и «Великое общество» Джонсона, и динамичный консерватизм Никсона. Вплоть до самого последнего времени ветер дул в иные паруса. Но, похоже, теперь он стал резко меняться.

Избрание Трампа уже можно смело назвать революцией. Точнее, антиглобалистской контрреволюцией. В своей инаугурационной речи Трамп полностью реабилитировал лозунги традиционной консервативной Америки и водрузил их, как знамя победы, над Белым домом.

Тем самым Трамп объявил войну неоконам, неолибералам, Уолл-стрит и всей вашингтонской клике их агентов влияния. Одновременно на наших глазах происходит невиданный рост национального самосознания в Европе.

Пока еще рано, разумеется, говорить о победе.

Но вот о чем действительно пришло время задуматься и начать говорить: о том новом обществе, которое мы хотели бы видеть на месте активно разлагающейся либеральной демократии; об идее традиционного христианского общества, вновь возвращающейся в мир, об обществе грядущего в мир консервативного социализма.

Теги:

Конгресс США, выборы в США, идеология, Дональд Трамп

Подробнее читайте на vz.ru ...