"Ты, конечно, можешь мне не верить. Но я тебе расскажу. Есть у меня знакомый доктор. Тоже, как ты, со скорой. Страстный охотник. Пол-Союза с ружьишком прошёл. Не то чтобы завалить какого-нибудь несчастного зверя, а так.

Для души и познания мира. Ну, стрелял, конечно. Но исключительно по закону. То уточку на ужин, то медведика в целях самообороны. Опять же — пельмешки из медвежатины. Не пробовал? Зря. Ну ладно. Так вот. Было у этого доктора четыре друга. Собственно, они у него и сейчас есть. Тоже охотники. И всегда вместе ездили, впятером. А тут вот напряг у доктора случился. Обещанный отпуск ему зажали. Ну, при Советах тоже бывало всякое. Не как сейчас, по чиновничьему беспределу, а в силу производственной необходимости, по зову партии ну и всё такое. Короче, зажали отпуск. И поехали его друзья без него. Билеты куплены, всё проплачено — чего не поехать? Тем более что тогда и билеты, и гостиница, и транспорт — всё в дефиците. Что ж получится? Зря напрягались, доставая? Поехали, короче…"

***

— Спишь? — трель звонка поднимала из мёртвых и заставляла нервно вздрагивать тех, кто уже заимел такую роскошь, как собственный телефон в квартире, но ещё не привык к этому.

— Сплю. В два часа ночи я всегда сплю, если не на сутках. Случилось что?

— Случилось, — голос пьяно пошатнулся. — Мишка живот пропорол железякой. Делать что?

— Капельник ставь и вези в больницу.

— Ду. . . Дурак, что ли? Какой капельник? Эй! Проснись, что ли!

— Чёрт… — сон окончательно покинул доктора. — Я ж по привычке… Вы где сейчас?

— В Кукуеве, — рифма напросилась сама собой. — На кордоне. Парились.

— Что с Мишкой?

— Пьяный. Шёл. Тазик с пельменями нёс. Ну и поскользнулся у проруби. Ну, баня у пруда стоит. Помнишь, наверное.

— Короче!

— Короче, там мангал стоял. Он на него упал, и шампур ему в живот воткнулся. Кровища тут.

— В больницу! Быстро!

— Ты дурак, что ли? Тут до больницы километров двести. Я ж говорю: мы на кордоне. Ну, помнишь? Три дома, баня и телефон спецсвязи. Хорошо, что телефон работает. Вот, звоню тебе.

— Так! Железку из Мишки не вынимать.

— П… поздно сказал.

— Б…дь. Этот… как его… Ну, который на кордоне работает…

— Алексеич?

— Да. Трезвый он?

— Как штык. Вездеход заводит.

— Ну хоть кто-то что-то соображает. Короче. Рану затампонировать чем под руку подвернётся. Простынёй потом замотайте, чтоб держалось. Много крови потерял?

— П… прилично. Бледный стал. Совсем. Но держится. Андрюху даже матом кроет за мангал. Говорили ж ему: пельмени есть! Так нет! Шашлыка ему захотелось!

— Меньше пены. Быстрее перевязывайте и в больничку. Да… вот ещё что сделайте… налей воды комнатной температуры и…

***

— Момент. Ща всё будет, — трубка на кордоне повисла на собственном проводе.

Последнее, что услышал доктор прежде, чем оборвалась связь, были слабые, но истошные Мишкины крики: "Не дамся! Что ж вы, суки, делаете!" Звуковым сопровождением для воплей служили звуки вялой борьбы Мишки, отбивающегося от наседающих на него трёх здоровенных мужиков.

***

Картина приёмного отделения районной больницы мгновенно превратилась в стоп-кадр какого-то феерического кино, где на фоне внезапно замерших в разнообразных позах людей главные герои упорно, но медленно продвигаются к заветной цели. Двое из них, пошатываясь, везли каталку с третьим, тяжело раненным. Тот лежал на животе. Причём штаны его были спущены на бёдра, обнажая задницу, а из задницы торчала пластиковая воронка. Между раздвинутых ног лежащего стоял пузатый алюминиевый чайник и лежал лафитник ёмкостью грамм на пятьдесят. Четвёртый персонаж шёл сбоку от носилок, ведя шёпотом какой-то счёт. Просчитав до только ему известной цифры, он наливал из чайника в лафитник воду и точным движением переливал её из лафитника в самодельную воронку, а затем начинал новый отсчёт, чтобы повторить весь процесс ещё и ещё раз. Кроме воды в "капельнике" ничего не было, но она восполняла потерю жидкости.

На фоне резко наступившей тишины (это хозяин кордона заглушил двигатель вездехода) бородатые мужики подкатили каталку к дежурному врачу и со словами "Спасай, раз живым довезли" чинно отошли в сторону, прихватив с собой уже ненужные чайник и лафитник.

***

— Вот так и довезли. И чем тебе не капельница?

— Да брешет он! — фельдшер давно так не хохотал, слушая рассказ.

— Ну… Брешет, не брешет. За что купил, за то и продаю, — друг поставил в шкаф вычищенное ружьё и запер шкаф на ключ. — А только знаю, что Мишка теперь, как разговор в компании о той охоте заходит, краснеет как гимназистка и старается сменить тему. .

Подробнее читайте на life.ru ...